Организм и стресс: стресс жизни и стресс смерти - Леонид Китаев-Смык

1.3.4. «Загадочность» некоторых стрессоров

Исследования экстремальных факторов могут потребовать участия специалистов разных профессий. При слабости их междисциплинарной эрудиции преобладание одного из профессиональных подходов к анализу стрессора создает одностороннее его понимание, подменяющее понимание целостной его сущности. Например, изучение гравитоинерционных стрессоров (невесомость, ускорения, вращения, качания и т. п.), как поначалу казалось, чисто «физических» факторов долгое время осуществлялось с позиций преимущественно физики, математики. Это приводило к неточному истолкованию причин и сущности неблагоприятных последствий указанных стрессоров и к неэффективным рекомендациям способов купирования дистресса. Стрессор окружался ореолом неразгаданности, чрезвычайности. Напомню исторические примеры.

1. В связи с подготовкой и организацией космоплавания внимание ученых было привлечено к эффектам действия на человека невесомости. На протяжении многих лет эти эффекты сопоставлялись с физическим ее описанием. Если для интерпретации отдельных физиологических реакций в невесомости этого было достаточно, то пониманию целостного реагирования человека это мешало. Без определения психологической сущности невесомости было невозможно правильно интерпретировать не только ее психологические эффекты, например пространственные иллюзии в невесомости, невозможно и верное истолкование такого сложного физиологического синдрома, как «болезнь укачивания», возникающего у многих людей при гравитоинерционных стрессорах и т. д.

Следует рассматривать два типа психологического «информационного» воздействия невесомости (Китаев-Смык, 1977 а, 1979). Первый связан с исчезновением действия силы тяжести. Второй – это воздействия, возникающие при каждом движении человека в качественно новой для него (без постоянного и очень привычного действия силы тяжести) пространственной среде.

Экстремальность «информационного» воздействия первого типа при невесомости может возникать вследствие: 1) сформированного в ходе биологической эволюции значения невесомости как сигнала о падении «вниз», то есть о смертельной угрозе удара о землю, если долго падать; 2) беспрецедентного гравиторецепторного «противообраза», актуализирующегося как представление о тяге «вверх» при исчезновении действия силы тяжести (тяги «вниз»); 3) «конфликта» (несоответствия) между афферентными сигналами, создающими представление о падении «вниз», и сенсорной афферентацией, связанной с указанным «противообразом», создающим представление о тяге «вверх»; 4) «конфликта» при невесомости, создаваемой в закрытой кабине, между, с одной стороны, гравиторецепторной информацией о движении (о падении «вниз» или о тяге «вверх») и, с другой стороны, зрительной и слуховой информацией о стабильности окружающего пространства: стены, пол, потолок кабины и до невесомости, и во время нее остаются на своих местах.

Экстремальность «информационного» действия второго типа при невесомости возникает вследствие, во-первых, многократной монотонной стимуляции центральной нервной системы. Причем стимулами здесь становятся сложные комплексы «конфликтов» между прогнозируемой (в соответствии с привычными для всех живущих на Земле условиями, когда действует, тянет вниз сила веса) и реально возникающей в невесомости обратной афферентацией зрительной, слуховой и гравиторецепторной модальностей. Во-вторых, экстремальной становится (с каждым указанным выше «стимулом») информация о неэффективности адаптивного поведения, спровоцированного этими стимулами. Что бы ни делал человек вольно либо невольно, чтобы прекратить падение (невесомость), оно не кончается.

Отметим, что все указанные «конфликты», как элементы стрессогенной ситуации, не осознаются в полной мере и воспринимаются лишь как представления об изменениях пространства. Психологическая стрессогенность невесомости не ограничивается описанными выше факторами.

Именно невесомость как стрессор исключительно методологически «полезный» мы использовали при изучении кратковременного интенсивного стресса (см. главу 2).

2. Другим примером неполного понимания учеными сущности гравиинерционного стрессора являлось признание некоей исключительности так называемой кориолисовой силы как причины возникновения кинетоза («болезни укачивания, укручивания») у людей во вращающихся кабинах, комнатах, аттракционах. При этом упускалась из виду мнимость этой силы, которая имеет место лишь в результате графического разложения вектора силы, действующей на тело, перемещающееся в радиальном направлении во вращающейся системе.

Стрессогенным фактором, вызывающим кинетоз у людей при их жизнедеятельности во вращающейся среде, является длительная относительно монотонная стимуляция, во многом сходная с описанной выше стимуляцией, возникающей при многократных перемещениях человека в невесомости. Стимулами в условиях вращения служат несоответствия («конфликты») между обратной афферентацией при каждом движении человека, «прогнозируемой» в соответствии с обычными, привычными жителям Земли, гравиинерционными условиями (без вращения), и афферентацией, реально возникающей при перемещениях во вращающейся среде.

Гравиинерционный стрессор, возникающий при жизни во вращающемся помещении (с регламентированными жесткими требованиями, заданными объемом и интенсивностью передвижений в нем подопытных), очень удобен для изучения длительного стресса. Он во многом схож со стрессом при длительных космических полетах, при морских плаваниях и т. п. Мы использовали длительное проживание группы испытуемых в непрерывно вращающемся стенде-квартире (наземном имитаторе межпланетного космического корабля) для изучения длительного предельно переносимого стресса (см. главы 2–3).

Ошибки при интерпретации стрессогенных факторов могут возникать не только в результате непонимания психологической сущности стрессора, как в приведенных выше примерах, но и от неполного ее понимания. Примером может быть внимание только к негативным сторонам стрессора без оценки его позитивных эффектов. Артефакты неизбежны для авторов, рассматривающих только неблагоприятные для человека проявления стресса.

1.3.5. «Стресс жизни» и «стресс смерти»

1. Бесчисленны разные экстремальные ситуации, создающие у нас стресс. Однако когда мы выходим на улицу, в поле, плывем по морю, летим в самолете или даже оказываемся в невесомости на космическом корабле, то подвергаемся стрессорам, чтобы жить, а не умереть, то есть чтобы испытать и преодолеть «стресс жизни». Иной стресс в реальном бою на войне или в смертельной схватке криминальных группировок. На войну, если ты боец, то прибыл, чтобы в боевой обстановке убить врага раньше, чем он убьет тебя. Ты несешь смерть, но и она несется к тебе. И это создает совершенно особый настрой на сохранение себя во что бы то ни стало, особое состояние – «стресс смерти», мобилизацию специфических боевых душевных и физических потенциалов, о которых не подозревал в «мирной жизни». Может быть, вернее сказать, – это стресс желаемой либо невольной «игры со смертью».

Я исследовал «стресс смерти» на чеченских войнах с 1995 по 2002 г. (в Чеченской Республике) у российских военнослужащих, чеченских боевиков и мирных жителей. Результаты изложены в последующих главах данной монографии.

2. Ряд психологических особенностей умирания, когда человек еще жив, но необратимо соскальзывает в небытие, также можно назвать «стрессом смерти» – «стрессом умирания». Люди почти всегда стремятся отсрочить даже свою естественную смерть – это проявление биологического закона сохранения жизни на Земле. Наши опыты на этом поприще также нашли отражение на страницах этой книги.

3. Часто оказывается, что экстремальный фактор (стрессор), действие которого на человека, казалось бы, хорошо изучено в лабораторных и в натурных экспериментах, создает неожиданные загадочные эффекты в реальных условиях повседневности. Такие «неожиданности» нередки, если это крайне опасная «повседневность» боев на войне. Особое стрессогенное действие на бойцов оказывают «звуковые удары» при взрывах, стрельбе противника, потому что они неожиданны и, главное, они пробуждают врожденный страх смерти (Уотсон, 1980). Звуки боя – самый действенный стрессор на войне (Агрелль, 1970). Психологам надо учитывать, что всякий громкий звук в боевой обстановке – это сигнал не только того, что стреляют, возможно, в тебя, но и что всякий гром – «гром смерти».

Чтобы максимально приблизиться к экстремальным акустическим параметрам боя, мы исследовали психологические реакции при «звуковом ударе», обрушивающемся на солдат (срочников-новобранцев), совершенно не привычных к такой стимуляции. Акустическим стрессором был звук стрельбы «чужого» (возможно, вражеского) автомата АК-47 во время «боя» в закрытом бункере (см. главу 2 и в кн.: Китаев-Смык, 1983, 2009). Кроме того, нами был обнаружен широкий спектр стрессовых реакций, выходящий за рамки известных данных о влиянии разных звуковых экстремальных воздействий на человека, на бойца, стреляющего «своим» (в своих руках) оружием (там же).