Категории
Самые читаемые
PochitayKnigi » Научные и научно-популярные книги » Медицина » Мысли и сердце - Николай Амосов

Мысли и сердце - Николай Амосов

Читать онлайн Мысли и сердце - Николай Амосов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 63
Перейти на страницу:

Какой он интересный человек! Я ходил влюбленный, после того как мы встретились несколько раз. Медовый месяц. Жаль, что отношения испортились и к прежним уже не вернулись. Нет уже той теплоты. А была ли она у него? Не знаю.

Он для меня открыл новый мир. В чем суть? Количественные отношения во всем. «Информационный план мира». Не могу объяснить словами. Слаб. Не усвоил полностью. Биология, искусство, социальные науки. Всюду царят законы переработки информации. Не пытайся уточнять. Это он умеет все разложить по полочкам, вывести возможные количественные закономерности, где точные, где вероятные.

А душа? Я уже не знаю. Я часто попадаю впросак в определении людей. Открытая улыбка, мягкость, безукоризненный такт, вежливость. Полное отсутствие честолюбия. Никого не хает. Лишь изредка тонко намекнет. А теперь мне кажется, что под этим такой спокойный холодок. Мудрость это или эмоциональная бедность? Была ли дружба? С моей стороны — да, а он? Встречались каждую неделю. Как доктор, я видел, что ему все хуже. Одышка. Утомляемость. Часто ложился во время беседы после тысячи извинений, которые меня раздражали. Не было простоты у него. Не пойму, от воспитания или холода? Всегда мне было немножко обидно. Бог с ним, его нельзя судить. Восходит на свою Голгофу... Высокопарно звучит.

Повезли уже, наверное? 10.30, пора. Улыбался он хорошо сегодня. Что-то будет через несколько часов? Как перенести, если умрет?

Помнишь, как после той операции, к которой готовились при знакомстве? Уверен был, что сделаю. Глупая самонадеянность! Больной умер через несколько дней от сердечной слабости. Исправить клапан не удалось. «В последний раз, больше не буду. Пусть умирают без меня...»

Саша тогда погрустнел. Скоро появилась декомпенсация, пришлось положить в клинику. Все что-то писал, лежа в постели. «Жить осталось немного, и нужно подумать о некоторых философских и психологических проблемах. Хотя бы уяснить для себя, объяснить другим уже не успею...» Читал о йогах, библию, о телепатии. Но мистиком не стал. Посмеивался. «Ничего нет, одна машина!»

Одна машина. Умом я никогда не верил в Бога, но все-таки как-то не по себе, когда они грозятся смоделировать на машинах человеческие чувства, сознание, волю. Хочется думать, что это будут не те чувства. Не настоящие. Но Саша абсолютно уверен. Говорит — те самые.

Ты помнишь изумительное ощущение счастья после первой удачной операции с АИКом? Неужели это может и машина? Не знаю. Конечно, я ему очень доверяю, но, наверное, уже стар, чтобы поклоняться новым богам. Достаточно с меня обычного материализма. Из кибернетики меня вполне устраивают диагностические машины и автоматы, управляющие искусственным кровообращением. Никаких чувств для них не нужно.

Или, например, совесть. Что же, и это будет у машины?

Все-таки я поступил тогда как мальчишка. Дружба — это священное чувство, и его нельзя так просто выбрасывать на помойку. Подумаешь, оскорбился.

Да, конечно, но была ли эта дружба обоюдной? Не нужно думать плохо. Каждый дает что может. Он больше не мог. Все ушло в интеллект. К тому же он больной. Кажется, тогда второй раз лежал у нас с декомпенсацией. Да, второй.

Как было горько и досадно после этих неудач! Думали, вот теперь, с искусственным кровообращением, будем исправлять недостаточность. И опять смерти — одна, другая. Разве было счастье? Где оно?

Нет, он все-таки не чуткий. Нельзя было это мне говорить, когда я пришел к нему как к другу, измученный, убитый. А он показал американские журналы с фотографиями искусственных клапанов. Подумаешь, прооперировали двух больных.

Не хвались, ну, не хвались. Признал, что отстали и сами виноваты. Значит, не проявили должной настойчивости, чтобы преодолеть трудности. «Преодолеть трудности» — тоже агитатор!

Что он тогда сказал?

— Видимо, мне не дождаться, пока вы клапаны сделаете.

Самое главное, как это было сказано. «Вот я, а вот вы». Он тогда решил какую-то очень трудную задачу, что-то важное для обороны. А мы не можем делать операций, которые уже придуманы.

Что на это скажешь? Пришлось проглотить.

Ну, чего вспоминать. Больной. Такие планы, а тут чувствует — скоро конец. Рядом люди, которые плохо делают свою работу. Даже тактичный человек не сдержится.

А дружба?

Конечно, я дрянь, что потом не пошел, но и он не сделал ни одной попытки. А как я ждал хотя бы маленькой весточки!

Бросим об этом думать. Все уже забыто. Почти забыто. Сегодня я стою в благородной позе: «Ты пренебрег, а я доказал. И не зазнаюсь». И ведь где-то в закоулках сознания такая мыслишка есть. Доказал. Великий деятель. Два клапана, одна смерть. Даже в этом мало твоих заслуг. Миша Сенченко сделал клапан. А грехи — вот они: Шура. Ее хоронили наши санитарки.

Но сегодня я буду драться, как зверь. Я ничего не пропущу. Или мне нужно бросать.

Ну, зачем так строго. Сима же жива.

Ах, Сима, Симочка!.. Так делается тепло от этого имени. Как дочка.

Картины. В палате на обходе. Красивая девушка. Взгляд: страдание, надежда. Страх. Не передать словами. Митральная недостаточность с резкой декомпенсацией. Почти год не выходит из больниц. Все знает. Если я откажу, значит — конец.

А я? Что я скажу? Четыре операции с двумя смертями. Если створки клапанов хорошие, то что-то можно сделать, а если там рубцы, известь? Попытки с негодными средствами. Нужен полный протез клапана. Не будешь же ей об этом говорить? Правда, Миша уже сделал искусственный клапан, хороший. Но все собаки, которым пытались его вшить, сдохли. Здоровое сердце его не переносит. Нужно сначала создать порок, а это трудно. Не знаю, сколько потребуется месяцев, пока научимся, потом еще месяцы ждать, чтобы убедиться, что приросли. Для этого-то опыты и нужны. В общем — год. Это не для нее.

— Михаил Иванович, не отказывайте!

— Посмотрим...

Кабинет. Родители — пожилые люди. Им все рассказано: что очень боюсь, что не хочу.

— Спасите! Мы вам верим... Только на вас надежда...

Нож острый — «верим, надежда». Но что же делать — обречена. Жалко. А так есть какие-то шансы. Решился.

И Саша так же — «оперируйте», «нечего терять». Никто не хочет понять, что теряю также и я... Нет, Симочка, с тобой я не потерял, я нашел. А с Шурой? И что будет с Сашей? Фу, они тезки. «Ничего нет. Одна машина».

И снова вспоминаю. Операция. Искусственное кровообращение. Охлаждение до 20 градусов. Сердце стоит. Раскрываю: ужасно! Створки обезображены рубцами и известью. Пытаюсь сделать пластику — еще хуже. Остается зашить так. Знаю — сердце не запустить. Эмоции. Ругаю себя, хирургию, больную: «Вы меня обязательно спасете». Провались все на свете! Но ругань и стенания делу не помогут. Нужно зашивать. Без надежды, как на трупе. И вдруг кто-то воскликнул:

— Давайте вошьем Мишкин клапан, все равно терять нечего!

Буря мыслей. Вошью! Если не прирастет, то умрет потом, не сейчас. Это легче. А вдруг? Клапан хороший — он проверен на стенде. Но если неудача — шепот: «Эксперименты на людях... не проверено на опыте...» А там, гляди, — прокурор. Не вошью — умрет, никто не осудит: «Не удалась операция». Э... наплевать.

— Несите!

Вшили. Закончили операцию. Проснулась. Шумов на сердце нет. Все счастливы. Только я чувствую себя обманщиком: клапан держится на нитках, через неделю-две они прорежутся — и конец.

Сколько было тревог! Каждое утро бежал слушать. «Вы не бойтесь, все хорошо». Это она меня утешала, смешная.

Ох, как-то я сегодня справлюсь с этим делом? Было бы больше уверенности, если бы не второй случай...

Предсердие нужно рассечь шире, чем у первых. Может быть, лучше будет виден клапан. Но зато зашивать труднее. Ничего, самое главное — чтобы удобно работать внутри.

И все-таки теперь легче: знаем, что клапан прирастает. Сима живет три месяца, совсем хороша. Опыты на собаках уже не нужны.

Только бы не было эмболии22. Нет, не допущу.

Какой был дурак! Увлекся, обрадовался — клапан сел отлично. Ладно, не нужно вспоминать. Шура — Саша.

Какой он был жалкий там, в приемном покое. И — тяжелый. Лицо бледное, ноги отечные, печень до пупка. Начало конца. Мне было так стыдно. Теперь уже прошло — как будто помирились. Я свою вину загладил.

— Михаил Иванович, я опять к вам. Поддержите сколько можете...

— Ну что вы, Саша. Все наладится. С месяц пролежите, потом опять пойдете работать.

— Нет, теперь уже не пойду. Я уже на инвалидности и вообще... Мне нужно еще пару месяцев. Я должен... я должен кое-что написать еще...

Положили в отдельную палату. Пустили все средства, все, что могли. Все-таки мои ребята молодцы — умеют лечить лучше терапевтов. Особенно Мария Васильевна. Всем бы врачам такими быть. Диссертацию вот только никак не напишет.

Я еще тогда не надеялся на Симу. Только две недели прошло. Все ждал — вот отвалится. Мерещилось: приду утром в палату, а она лежит с синими губами, задыхается. В глазах страх смерти... Эти взгляды!..

Но врачи и сестры уже ликовали. Шутка — первый клапан. Оказывается, и мы чего-то стоим.

1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 63
Перейти на страницу:
Тут вы можете бесплатно читать книгу Мысли и сердце - Николай Амосов.
Комментарии