Библиотекарь - Яна Мазай-Красовская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лори поменяла ей палочку, дав свою старую, которую пришлось сменить после смерти родных. Та подходила лучше, чем собственная палочка Ирмы, к которой сама учительница относилась с большой опаской после того, как та вдруг заискрила в ее пальцах, одарив болевым импульсом до самого локтя. Да так, что рукой до самого вечера приходилось двигать очень осторожно.
Ирма глотала книгу за книгой, разбираясь, пробуя, радуясь тому, что получалось, и упорно добиваясь того, что шло не сразу. Мисс Уайт только дивилась прилежанию и удивительной силе ребенка. А потом призадумалась: ее девочка показывала то, что скорее свойственно чистокровным… Может ли быть?..
«Нет, — говорил ей внутренний голос. — Не стоит в это лезть». Пока она к нему прислушивалась.
* * *
Том Реддл пинал камушки на берегу Темзы возле моста, рассеянно прислушиваясь к крикам чаек. Над останками то ли какого-то зверька, то ли чьего-то завтрака вились толстые наглые мухи. А его Муха, тощая и черная, так и не прилетела. Вот уже вторую неделю он, как последний дурак, приходил туда, где его никто не ждал, и портил себе настроение.
Неужели девчонка не пережила зиму? Отчего-то думать так было горько и обидно, словно сам виноват. Вот почему он не мог представиться своим именем? Она бы тогда могла написать… Или нет?
Могла. Пойти на совиную почту и отправить. Деньги у нее были, уж на письмо-то хватило бы точно.
И что? Что мог бы сделать он, попроси она о помощи?
Хотя… у него уже появилось определенное влияние на учеников своего факультета. Возможно, он бы смог добыть ей денег на жилье… Но… Разве такая попросит?
Да что теперь жалеть. Ничего не случилось. И все же… Нет теперь единственного человека, с которым можно было говорить обо всем на свете так легко и свободно. Он знал одну сторону жизни. Она — немного другую, но эти знания были ему полезны. После прошлого лета его сокурсники казались ему совсем маленькими детьми, просто несмышленышами. Что ж, надо привыкать, что ее больше нет. Больше он не придет сюда. Незачем. И все же интересно, как ее звали?
Он подобрал острый камень и с трудом процарапал на опоре моста: «Муха». Долго думал, почему на кладбищах ставят памятники со всякими финтифлюшками, но ничего дорисовывать не стал. Поднялся до небольшой полянки, сорвал пару каких-то непонятных цветков, положил рядом. Ну вот. Он сделал все, что мог. Прощай.
Последний камешек булькнул, и легкая рябь вечернего ветерка разгладила пошедшие было от него круги. Том поднялся и быстро пошел прочь от воды. Больше он сюда не придет.
В серо-стальных глазах смешались печаль и в то же время облегчение.
Ни с кем не надо больше возиться. Не надо делиться. Не надо ни о ком думать. Волноваться.
Но и некому рассказать, что… Ах, сколько всего хотелось рассказать. Научить. Поделиться.
Ну и ладно. Что он, не проживет? Очень даже запросто.
Сверток со старыми учебниками, аккуратно перевязанный тонкой бечевкой, он оставлять не стал. Принес в приют и спрятал в подвале, куда с недавних пор другие дети соваться остерегались. Он вернет их в школу. Или не вернет. Плевать…
* * *
А письмо так и не пришло.
Ирма ждала его, ждала, выбегая на каждый шорох едва ли не две недели.
А потом в ней что-то словно погасло.
Для нее это была катастрофа.
Она не нужна в школе. Она недостойна учиться там…
И все слова утешения обретенной сестры уходили мимо, как песок сквозь пальцы.
Денег больше нет — осталось совсем мало.
Что подумает про нее Лорин, ведь она говорила ей про небольшое наследство, которого хватит на стол и кров. Стыдно. Страшно. Она призналась во многом, но так и не смогла пересилить себя и дойти до конца. Каждый день уходить, чтобы добыть еще немного денег она, конечно, может, но как потом будет смотреть сестре в глаза?
Лорин волновалась: Ирма отстранялась от нее все больше и больше. Она пыталась разговорить ее, дать больше заданий, хотя бы по дому, показать, как она ей нужна. Но поднаторевшая в бытовых чарах Ирма быстро справлялась с делами и исчезала. И отвечала на все ее расспросы одинаково: «Я гуляла».
Поначалу мисс Уайт радовалась, что Ирма хоть ненадолго отлипает от книг, двигается и дышит воздухом, но потом ее насторожило то, что она никогда не звала ее с собой. А когда она сама напросилась с ней погулять, Ирма пришла в замешательство. Ненадолго, она быстро справилась с собой, но Лори успела уловить ее смятение. Да, они потом отлично прогулялись по парку… Но осадочек остался.
— Что же ты, сестренка… Не веришь… Не доверяешь?.. — не выдержала она однажды вечером, после чего Ирма, в слезах, закрылась у себя.
А Лорин в очередной раз задумалась. Несмотря на предостережения собственного внутреннего голоса, она не оставляла мысли узнать, откуда появилась ее названая сестренка. Уровень магии, сила, пластика движений и совершенно не типичная для средних англичан внешность… А теперь еще, оказывается, и редкостная упертость. В что только она ни делала, Ирма ни за что не соглашалась не платить ей первоначально оговоренную сумму «за стол и кров».
Однако она что-то похожее слышала про одну интересную фамилию… Или даже читала? Южная внешность, похожая на выходцев из Италии или Испании… Лорин ушла в библиотеку и зашелестела страницами. И часа не прошло, как она ахнула.
Принцы.
Конечно же, Принцы… Синоним упертости. Как она раньше не догадалась?
Семья, от которой, кажется, недавно никого не осталось.
Она зарылась в подшивки «Ежедневного пророка», похвалив себя, умницу, за то, что никогда не поднималась рука выбросить «печатное слово». Ой, не зря!
Перебор газет продолжался едва не до утра: еще бы, просмотреть все за десять лет! Наконец она нашла колдографию, на которой был снимок лорда Принца и его кузена, и вздрогнула: это был некролог.
— Мамочки… — Лорин прижала ладони к щекам, узнав в Децимусе Калебе Принце такие знакомые и почти уже родные черты.
«А я предупреждал», — ответил внутренний голос, но мисс Уайт больше не хотела его слушать.
