Одно короткое лето - Руслан Валерьевич Дружинин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обещание сделать из девушки скитальца оставалось по-прежнему в силе. Михаил думал о том, что когда срок настанет, Анюта с Олежкой окажутся одни посреди холодов. Женщина должна стать для сына опорой, уметь всё, что умеют они. В первую очередь видеть, запоминать и рассказывать новости. Для человека, прожившего всю свою жизнь под землёй, это было делом отнюдь непростым. Возможно даже совершенно невозможным.
Вздохнув, Анюта взяла из костра остывший уголь, растёрла его между пальцев и нанесла под глазами две чёрные полосы. Никто точно не знал, зачем она это делает. На вопросы о значении такого странного «макияжа» Навь не отвечала. Скиталец предполагал, что этому её научили другие охотники. Тёмная сажа помогает лучше видеть цель на снегу, когда в глаза светит солнце – это единственное разумное объяснение, которое могло прийти в голову.
После этого Анюта вернулась к спальному месту и достала из мехового чехла винтовку, которую ей подарили. Никто не стрелял из этого оружия с того самого дня, когда пропала Светлана. Это было хорошее оружие: полуавтоматическое, самозарядное, с магазином на десять патронов — точное и смертоносное. Хотя, оказавшись в руках у Анюты, оно быстро потеряло часть своего грозного вида. Ствол был обмотан промасленной тканью, под которую девушка старательно подсунула пучки прошлогодней травы — хорошая маскировка. Но рисунки вырезанные на деревянных накладках, не несли уже никакой практической пользы. Столбцы, лучистые солнца, узоры из странных символов — все эти знаки можно было увидеть на сторожевых камнях Навьих нор. О значении рун скитальцам было ничего не известно, они не верили в силу знаков. Зато Навь верила.
Самым заметным рисунком среди орнамента – был знак молнии. Заметив в подвале, как девушка возится с ножом над прикладом, Михаил подскочил и чуть не отнял винтовку. Его вопрос звучал прямо: почему «сволочь» портит оружие? Но в ответ скиталец удостоился лишь удивленного взгляда. Охотница пояснила, что «раня» наоборот «красит» винтовку. Символ молнии назывался «пера» и был посвящён какому-то грозному богу. Слово означало «бить» или «удар». «Пера» стала не только клеймом, но и личным именем для оружия. Скиталец смирился с тем, что теперь оно будет принадлежать только Нави...
Прошлое тяготило, но у винтовки Светланы начиналась новая жизнь.
Анюта окружила себя не только загадочными изображениями. Её интересовали предметы, которые даже скитальцы сочли бы за мусор. При любом удобном случае она собирала ложки, старые ключи и старательно пришивала всё это к своему рюкзаку. Всего за несколько дней на поверхности, Навь порядком набрала такого добра. Теперь барахло безбожно звенело при каждом шаге охотницы. Михаил знал, чем такое может закончиться и потребовал избавиться от сверкающего обвеса. По его мнению железо только мешало снайперскому делу. Но, взглянув на скитальца с неожиданным подозрением, та заявила, что «сгинет» без «оберегов» быстрее.
Перед ночёвкой семья поставила силки чуть в стороне от своего лагеря. Когда Анюта наконец отправилась проверить ловушки, старик её задержал.
— Послушай, выкинь из головы всё то, что тебе Олежка рассказал. Хороших людей давно нет, их поглотила Зима – Мара, понимаешь? Они умерли первыми, просто не выдержали, остались только плохие. Береги себя, береги свою жизнь, заботиться надо только о тех, кто рядом с тобой. Только о своей семье, никогда её не оставлять. Ты меня понимаешь?
— Я в живе с вами, — с полной серьезностью в голосе повторила она. Внимательно посмотрев в голубые глаза, скиталец наконец отпустил девушку прочь.
Олег уже собирал свои вещи и готовил оружие. Совсем скоро они должны были вновь отправиться в путь: собрать новости, подготовить запасы. Только на это и хватало короткого времени тёплого солнца. Однако, молчание людей живущих за счёт сказа непозволительно затянулось. Вздохнув, Михаил присел рядом с сыном. Смерив отца презрительным взглядом, тот постарался игнорировать его появление.
— Послушай, Олежка, — слова подбирались с трудом. — Долгие годы мы были только вдвоём, и этого вполне хватало. Но теперь всё изменилось…
Молчание.
– Это было твоё желание, твоя просьба! – продолжал говорить Михаил, чувствуя, как попытка примирения перерастает в нём в раздражение. Обвинения смешались с путанной речью. Чёткий план разговора начал медленно катиться к чёрту. – Только из-за тебя мы спасли Анюту! Я этого не хотел, сразу говорил, но теперь что уж?! Сейчас уже поздно! Я понял, что из-за этой девушки наша жизнь изменится навсегда, сойдет с привычной колеи, любое необдуманное решение смертельно опасно! Всё должно было идти по-другому, но теперь уж не будет. Просто не может…
— Не может? — желчно переспросил его сын.
— Да, не может… Дьявол! Сколько мне ещё гнать её от себя, чтобы ты убедился?! Это не любовь! Это какая-то первобытная традиция передачи своей жизни спасителю. Посмотри на неё — Навь совершенно не похожа на нас. Она чужая и всё ещё живет по старым подземным порядкам!
— Ты не прав, отец, — с вызовом ответил Олежка. — Я многое видел и многое понял. Все люди рано или поздно придут к этому. Нам остаётся лишь жаться в Тепле, ни на что ни рассчитывая. Мы бьёмся за место у костра, превращаясь в такое же первобытное племя. Навь проделала этот путь лишь гораздо быстрее. Прежде чем забрать людей окончательно, Долгие Зимы вначале отнимут у нас человечность! Если мы не остановимся, то погибнем гораздо раньше, чем телесно умрём. Погибнем в душе!
— Мы не из тех, кто может рассуждать, Олег, – со стоном отринул его доводы старый отец. – Мы ничего не можем изменить, как никто уже никогда не изменит! Люди угробили этот мир, чтобы сорок Зим мёрзнут на
