Прекрасно, милая - Джеймс Чейз

Льюис подошел к нему.

— Рад тебя видеть, Том, — сказал он, пожимая ему руку. — Как Кэрол?

Кэрол Метью была невестой Лепски. Они надеялись пожениться в конце года, и Лепски ждал от Льюиса роскошного подарка.

— Хорошо, сэр, — ответил он. — Здесь все спокойно. Все спокойно, — повторил он. — Клиенты вовсю просаживают деньги.

— Ну… когда они у тебя есть, ты можешь их просадить… а если нет, то не можешь, — произнес Льюис и улыбнулся. — Твои люди здесь?

— На террасе, сэр. Им велено перемещаться каждые десять минут. Кому нужно, чтобы здесь торчали полицейские?

Льюис рассмеялся.

— Тебе виднее, Том. Только не своди глаз с денег. — Он кивнул и пошел дальше.

Вот человек, подумал Лепски. По-настоящему приятный, простой. Он поправил бабочку, которая стала ему мешать с непривычки, и вышел на террасу, где в тени стояли четверо патрульных и следили за происходящим.

Он не мог знать, что и они, и сам он понапрасну тратили время. Удар должен был быть нанесен по самому уязвимому месту казино — по хранилищу, где не дежурил ни один полицейский.

Деньги, которые проходили по покрытым зеленым сукном столам, не шли ни в какое сравнение с теми запасами, которые постоянно скапливались в хранилище. Ночь для игроков выдалась неудачной, поэтому деньги стекались в хранилище казино… тысячи и тысячи долларов.

В хранилище кипела работа, которой руководила Рита Уоткинс, направляя потоки банкнотов.

Девушки помещали пачки денег, поступавших из грузового лифта, в электронный аппарат, который автоматически распределял купюры по их достоинству. Затем машина подсчитывала общую сумму и выводила ее на табло. После этого каждые пятьдесят купюр перехватывались лентой; получались пачки, которые пропускали по специальному желобу, и еще две девушки раскладывали упакованные деньги по местам в зависимости от их достоинства.

Купюры прибывали и убывали. Когда под суммой, высвечивавшейся на Ритином столе, появлялся красный огонек, она приказывала отправить больше денег вверх на подъемнике, отмечая количество столов в игорном зале, затребовавших дополнительные ресурсы. Игра шла стремительно, непрерывно, и девушки не имели права мешкать.

Сидя на табуретах по обеим сторонам стальной двери хранилища, за ними наблюдали два вооруженных охранника.

Одного из них, молодого, высокого, крепкого, звали Хэнк Джефферсон, и ему до слез осточертела эта работа. Он думал о том, что свихнется, если просидит на этом табурете еще пару недель, рассматривая пачки денег, и собирался попросить о переводе. Даже без конца бродить по территории вокруг казино лучше, чем сидеть в хранилище и смотреть на эти нескончаемые тысячи долларов.

Второго охранника, пожилого, коренастого, лысоватого человека, звали Бик Лаудри. Он от жизни многого не ждал и довольствовался тем, что мог наблюдать за девушками, разглядывать их складные фигурки, предаваться эротическим мечтам, ковыряя в зубах спичкой, и радоваться тому, что у него самая непыльная в мире работа.

За стальной дверью начинался длинный коридор, который вел к служебному входу в казино. Там находился дежурный, а дальше можно было выйти к тыльной части здания, где заканчивался широкий проезд, по которому каждое утро грузовики подвозили продукты, напитки, сигареты и другие припасы для нужд ресторана.

Сиду Регану, дежурному, исполнился шестьдесят один год. Через четыре года ему предстояло выйти на пенсию. В казино он проработал тридцать девять лет. Это был человек невысокого роста, полный, грузный, с приветливым веснушчатым лицом, редеющими и седеющими волосами и маленькими веселыми глазками. Регану нравилась его работа. Он жалел, что медленно, но неизбежно приближается тот день, когда он уже не будет работать в казино. Он был из тех людей, которых называют чудаками. Впрочем, это еще мягко сказано. Работники помоложе называли его старым занудным боровом.

Беда Регана была в том, что он имел слишком хорошую память. Он не мог обойтись без рассказов о старых добрых временах. Не многие выдерживали его общество, но это его не смущало. Он всегда умудрялся найти того, кто по незнанию попадал на его крючок и вынужден был, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, слушать, как он описывает мельчайшие детали своего славного прошлого.

Этот грузный пожилой человек, добросовестно исполнявший свою работу, честно служивший годами, был самой серьезной ошибкой Гарри Льюиса в подборе персонала. У Регана был очень ответственный пост: он должен был следить за тем, чтобы через его стеклянную будку не прошел ни один незнакомец, в надежности которого он не был бы абсолютно уверен.

Реган гордился возложенной на него ответственностью, и Майски это обнаружил. Слушая его болтовню, Майски понял, что Регану нравится действовать на свое усмотрение. Он неохотно слушал других. Годами успешно исполнял свои обязанности: он же не ребенок, в конце концов, и лучше других знает, что должен делать. Майски собирался сыграть именно на этой черте Регана, и ход оказался безошибочным.

Когда Реган увидел, как грузовичок с широко известной аббревиатурой Ай-би-эм на боку подъезжает к служебному входу, его это удивило, но не насторожило. Наверное, что-нибудь сломалось, подумал он, а из дирекции его забыли предупредить. И в тот момент, когда из фургончика вылез Джесс Чендлер, он размышлял о том, что девицы в офисе работают все хуже и хуже.

С помощью Майски Чендлер хорошо подготовился. Он вошел в стеклянную будку, сдвинул кепку на затылок и кивнул Регану.

— У вас в хранилище поломка, — сказал он. — Вечно мне везет! Позвонили, как раз когда по телеку шел отличный мюзикл. Нашли время! — Он протянул Регану бланк заказа. — Разберемся побыстрее, мистер. Вы ведь в курсе?

Майски внушил Чендлеру, что нужно использовать эту фразу. Он наблюдал за тем, как Реган ходит от дома до казино и обратно. Он видел, как старик останавливается и разговаривает с людьми, видел безысходное выражение лиц его собеседников. Он пришел к правильному выводу: Реган отождествлял себя с казино и даже в мыслях не допускал, что информация о таком важном происшествии, как поломка машины в хранилище, может пройти мимо него.

Но догадка могла и не оправдать себя. Какую-то долю секунды Реган раздумывал, не позвонить ли в дирекцию за подтверждением, но затем, вспомнив, что дирекция закрыта, и чувствуя обиду, поскольку никто не позаботился о том, чтобы его предупредить, он взял бланк заказа, сдвинул очки на кончик носа и принялся его изучать. Все было оформлено по правилам. Майски пришлось потратить несколько дней, чтобы заполучить бланк местного представительства Ай-би-эм, и он его получил.

— Да… да, — произнес Реган, поднимая назад свои очки и глядя на Чендлера. — Я в курсе. Тебя ждут, парень. Это возьми с собой. — И он шлепнул на бланк печать: ту самую, которая открывала путь на запретную территорию.

Затем из грузовичка показался Уош, а еще секунду спустя Перри. Пока Уош и Чендлер вытаскивали из фургона большую коробку, Перри направился к будке Регана.

— Привет, друг, — сказал он, зажимая в тонких губах сигарету. — Не твоя ли фотография была на той неделе в газете?

Эту информацию Перри использовал по наущению Майски.

Реган надулся от важности и снял очки.

— Да, моя. Ты видел? Знаешь, фотография старая, но, надо сказать, я не сильно изменился. Я сижу в этой будке тридцать девять лет! Представляешь? Теперь понятно, почему они поместили мою фотографию?

— Это правда? — Перри изобразил на своем лице необычайное удивление. — Тридцать девять лет! Господи Боже! А я-то живу здесь всего три года. Ты, наверное, видел многие перемены?

Это тоже была подсказка Майски. Реган оживился, словно форель, выпрыгнувшая из воды.

В это время Чендлер и Уош прошли мимо и понесли по узкому коридору коробку.

— Перемены? — произнес Реган, принимая сигарету, протянутую ему Перри. — Еще бы! Я помню…

В стороне, сидя в грузовичке и положив руки хищника на руль, ждал Майски.

За двадцать пять минут до того, как грузовичок подкатил к служебному входу, Мич Коллинз подъехал к казино на машине, повесил на плечо кожаный ремень сумки с инструментами, вышел и взглянул на освещенный вход.

К нему приблизился швейцар, гордо вышагивавший в своей бежево-зеленой униформе. Швейцару показалось, что этот здоровый тучный человек в рабочей одежде портит роскошный вид казино.

Пока он не начал ворчать, Мич дружески ему улыбнулся и сказал:

— У вас авария. Нам позвонил мистер Льюис. Похоже, что где-то нарушен контакт.

Швейцар уставился на него.

— Меня об этом не предупреждали, — сказал он. Швейцар проработал в казино почти столько же, сколько Реган, и заработал целое состояние на чаевых, открывая и закрывая дверцы автомобилей. За годы, проведенные под солнцем за этой простой, механической работой, он стал тугодумом.