Скрытые намерения - Майк Омер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Полицию ни в коем случае нельзя ставить в известность. Полиция у Круга в кармане. Черт, да само это послание исходит от начальства нью-йоркского управления полиции!
Можно запостить все это на форуме, но тогда клика узнает, что именно они выяснили, и отменит затеянное, переместит детей в какое-то другое место.
Нет, Шляпник прав. Они должны заняться этим сами. Школа всего в паре часов езды. Надо будет завтра с утра туда скататься, все разведать. Может, и кто-то из группы к нему присоединится… Все они жили практически в одном районе – это был один из плюсов данной конкретной группы. Ячейки Стражей, живущих достаточно близко друг от друга, чтобы лично помочь кому-то из своих, если понадобится.
Гусеница спросил их мнения. И Шляпник, и Красная Королева оба сказали, что готовы вписаться. Его взгляд остановился на сумке на полу. Со стволами. Просто для подстраховки.
Они расшифровали тайное послание, и у них уже был план.
Часы показывали 19:59. Прошло менее получаса с того момента, как шеф нью-йоркских детективов опубликовал твит про тот арест.
Глава 7
Сэм лежала на животе на кровати, опершись подбородком о правую руку. Смотрела на Киблс, свою собаку – белого померанского шпица. Та напряженно приникла к полу, не сводя глаз со щели под комодом, – и так уже добрых десять минут. Сэм знала, что та высматривает. Пять дней назад, когда Сэм лакомилась у себя в комнате «Эм-энд-эмс», одна красная горошина упала на пол и укатилась под комод. И с тех самых пор Киблс все высматривала ее – видать, в надежде, что та выкатится обратно. До сих пор этого не случилось. Но Киблс умела ждать.
Как это часто случалось, Сэм жалела, что она не собака, с чисто собачьими проблемами. Основные заботы – когда в следующий раз накормят, скоро ли поведут гулять и что затевает ее заклятый враг – пылесос.
И вместо этого ломала голову над тем, что же такое ее родители держат от нее в секрете.
Она уже какое-то время понимала: что-то такое все-таки есть. Если проявлять внимательность, начинаешь подмечать всякие незначительные на первый взгляд мелочи. Вроде той секунды молчания и якобы незаметного обмена взглядами, когда она спросила бабушку про биологических родителей мамы. Или того, как мама машинально коснулась шрама на шее, стоило задать ей какой-то вопрос про ее детские годы. Или когда Сэм вдруг понадобились детские фотки родителей для школы и нашлись они только у папы.
А недавно стало происходить и кое-что другое. В последнее время Сэм трижды просыпалась посреди ночи из-за маминых криков. Каждый раз это был якобы дурной сон, который, как упорно уверяла мама, она совершенно не запомнила. Или мама закрывается в ванной, и если как следует прислушаться, то слышен ее плач.
И что бы это ни было, Сэм знала, что присутствующие в ее жизни взрослые явно от нее что-то скрывают. Ходят на цыпочках вокруг чего-то, о чем нельзя упоминать.
Вот в том-то все и дело! Когда никто ничего не говорит, когда от тебя утаивают правду, тогда каждая ужасная мысль, каждое самое дикое предположение становится полнейшей реальностью. А вдруг мама не хочет рассказывать про своих биологических родителей, потому что они умерли от какого-нибудь генетического заболевания – такого, какое недавно обнаружилось и у нее самой? Может, маму и вовсе не удочерили – ее похитил дедушка, и полиция в итоге поймала его? Сэм каждый вечер часами проигрывала в голове такие вот кошмарные сценарии, рисуя и раскрашивая их, пока не начинала чувствовать себя так, как будто грудь вот-вот раздавит тисками.
И тут еще эта поездка в Северную Каролину… Еще в тот момент, когда мама впервые упомянула о ней, Сэм почуяла что-то неладное. Для начала: с каких это пор мама стала выезжать за пределы штата ради каких-то полицейских расследований? А стоит об этом как следует подумать, то с каких это пор мама вообще участвует в каких бы то ни было расследованиях? В Нью-йоркском управлении полиции мама отвечает за подготовку специалистов по урегулированию кризисных ситуаций. Конечно, ее и саму привлекают к урегулированию возникающих кризисных ситуаций, но не к полицейским же расследованиям! Все это дурно пахнет.
Киблс внезапно напряглась, наверняка отреагировав на что-то, что сделала призрачная горошина.
При виде предостерегающе поднятого розового хвоста собаки Сэм ухмыльнулась. Она выкрасила его в розовый цвет пару месяцев назад, и результат оказался настолько восхитительным, что она не стала ничего менять. Однажды Сэм даже подумывала украсить его и блестками, но мама устроила истерику, заявив, что блестки в итоге будут рассыпаны по всему дому. Наверняка она была права, но это явно того стоило бы.
– Киблс! – позвала собаку Сэм.
Та крутнулась на месте так, как умела лишь Киблс, – полный разворот на сто восемьдесят градусов за какую-то миллисекунду. А потом запрыгнула на кровать, пыхтя Сэм в щеку и тычась в нее влажным прохладным носом.
Сэм почесала ее за ухом.
– Кто у нас хорошая девочка? Кто? Кто у нас очень хорошая девочка?
Киблс завороженно уставилась на нее, явно озадаченная вопросом. Кто-то в этой комнате – хорошая девочка. Очень хорошая девочка… И кто же это может быть?
– Это ты! Ты у нас хорошая девочка!
Киблс исполнила небольшой танец, виляя хвостом и радостно вывалив язык. Ну конечно же, это она – хорошая девочка! Это лучший исход, на какой можно было только надеяться.
Сэм лишь вздохнула. Вот была бы она собакой…
Если у нее и были какие-то подозрения касательно поездки в Северную Каролину, то они сразу раздулись как на дрожжах, стоило упомянуть про них папе. Тот почти сразу же отвел взгляд, засуетившись так, как это делал Бен, стоило маме застукать его на том, что он притаскивает своего мерзкого паука туда, куда не разрешается. Оставалось лишь как-то добыть из него правду.
Неоднократно насмотревшись на то, как это делает мама, Сэм уже знала все приемы. Повторяла последние слова, сказанные папой. Задавала ему бесконечные открытые вопросы – предполагающие не просто «да» или «нет», а сразу несколько вариантов ответа. И у Сэм имелись и свои собственные приемы, каких у мамы не было. К примеру, если сказать папе, что он делает что-то лучше мамы, он моментально начинает говорить. Это вроде волшебства. «Ого, па, ты готовишь спагетти гораздо лучше мамы!», и бам! – получаешь в ответ десятиминутную лекцию о том, как какой-то его приятель из колледжа научил его правильно
