Фрейлина (СИ) - Виктория Лавгуд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фрейлина едва дождалась, пока король освободится, чтобы пойти к нему. Перед этим она помогла Амели лечь спать: хотя время было ранним, принцесса вымоталась из-за душевных терзаний и едва шевелилась, когда Анна помогала ей раздеваться. Госпожу было жалко до слёз, но сделать Анна могла только одно — поговорить с её отцом и попросить отменить помолвку.
До покоев короля она практически летела, не чувствуя ног. Её легко впустили внутрь, — видимо, стража была предупреждена, — но вот затем её запал исчез, и Анна словно лишилась всей своей уверенности. В голове всплыли слова Анвеза о том, что король нечестен с ней.
Он ведь на самом деле мог её обмануть — ну что ему стоило, если задуматься? Да и вряд ли принесённое лекарство изменит его мнение насчёт помолвки. Анна так и не придумала ни одной причины, почему этот брак не должен быть заключён. В голову лезли только мысли о несчастной принцессе и о её слабости. Но разве отец сам не знает реакции своего ребёнка?
Вряд ли сердце Железного Эдгара растает из-за новостей о душевной муке Амели. Не глупый же он, в самом деле.
— Ну, что ты там стоишь. Входи.
Анна прошла в комнату. Окна были занавешены тяжёлыми шторами, и единственным источником света стали несколько свечек. Их неровное нервное пламя размывало очертания чужой спальни. Небольшие тени превращались в страшных монстров, а застывшее в болезненной гримасе лицо короля казалось посмертной маской.
Анна присела, приветствуя монарха.
— Принесла?
— Да, лекарство у меня.
— Ну так в чём дело? Давай его сюда.
Боли, видимо, были сильнее обычного. Король сидел на кровати, задрав штанины на ногах и массируя колени пальцами. При каждом, даже самом осторожном движении Эдгар хмурился и поджимал губы.
Анна никогда не видела своего опекуна в таком состоянии. Крохи человеколюбия, что ещё были в ней, робко попросили дать несчастному лекарство и не мучить мужчину. Но ведь тогда Анна точно не добилась бы ничего. Как Анвез и говорил.
— Я хочу сначала поговорить, — сказала она, уже не удивляясь своей наглости.
— Я не хочу. Лекарство, Анна. Сейчас же.
В его тоне не было и намёка на хорошее отношение к падчерице. Анна прикусила губу и завела руки за спину, с силой сцепляя пальцы. Неудобная поза немного отвлекла от нервов и дрожащих теней на стенах.
— Брак принцессы, Ваше Величество, это не самая лучшая идея…
— Анна, я не собираюсь обсуждать свои решения ни с Анвезом, ни с Амели, ни тем более с тобой. Кто ты такая, чтобы оспаривать моё слово? Всего лишь фрейлина моей дочери, которой повезло обучаться так же, как учат принцессу. Не более. Ну так и помни своё место — не рядом со мной или иной особой королевской крови, а на коленях возле наших ног! А сейчас, Анна… лекарство!
От последнего окрика она вздрогнула. Руки сами потянулись к поясной сумке, чтобы вытащить мешочек с порошком.
— Можешь развести всё на столе, — великодушно махнул рукой Эдгар. — И поживее!
* * *
Едва сдерживая слёзы, она прошла к столу и замерла возле него. Прав был Анвез, тысячу раз прав: король не собирался менять своё мнение, и её попытка как-то задобрить его лекарством ни к чему в итоге и не привела. Он получит своё: боль уйдёт, Амели выйдет замуж и уедет, Анна и Анвез останутся в Срединном королевстве и будут наблюдать за восхождением принца Юджина.
— Что вы прицепились к этому браку, — продолжал Эдгар, пусть уже без прежнего запала. — Сэр Джон прекрасный мужчина, насколько я его узнал: верный, смелый, красивый. Уважает семью. Южанин!
Анна шмыгнула носом и взяла хрустальный бокал. Высыпала в него порошок и оглянулась в поисках воды. Анвез упоминал, что достаточно пары капель для приготовления мази.
— Амели не хочет замуж, — заметила она, найдя, наконец, графинчик.
— Амели никто не спрашивает. Она женщина. И не северянка, чтобы что-то решать самой! Никогда, покуда я жив, женщина не станет указывать мне! И тем более править на моих землях!
От злости в голосе Эдгара Анна снова вздрогнула. Кувшинчик в её руках дёрнулся, и в бокал вылилось намного больше, чем «пара капель».
Как заворожённая, Анна смотрела на тонкую струйку воды. Бокал наполнился до конца, запахло свежей зеленью и сырой морковью. Жидкость была зеленоватой, с молочным оттенком.
«Покуда я жив», — вот что сказал Эдгар. Женщина, — Амели! — не будет править, покуда он жив. Не будет свободна.
План в голове Анны мелькнул, как петляющий зимой заяц. Вспышка озарения. Молния, осветившая дорогу ночью.
Она медленно отставила графин и взяла ложечку, чтобы размешать порошок. Его в жидкости было совсем мало, почти всё сразу растворилось. Девушка подняла бокал и осторожно поднесла его к лицу, вдыхая сильный аромат. Приятный. И не подумаешь, что нечто с таким запахом может быть ядовито.
Она повернулась к королю, окончательно выдохшемуся после своей вспышки ярости, и успокаивающе улыбнулась.
— Вы считаете, что Амели будет хорошо замужем?
— Любой женщине хорошо, когда её защищают и опекают. Ты уж прости…
Извинения Анна едва слышала. Было видно, что Эдгар готов сказать почти что угодно, лишь бы заполучить вожделенное лекарство. Мужчину даже не смутила форма: раньше ведь Анвез всегда накладывал мазь, насколько Анна поняла.
Она что-то ему отвечала, но ни за что бы потом не вспомнила, какие слова вылетали из её рта. Всё внимание Анны было приковано к чужому горлу и движению кадыка, когда король глотал.
— Я обидел тебя, — заметил Эдгар, смотря на приёмную дочь тёмными глазами.
Он выпил всё, до последней капли. И дороги назад у Анны уже не было.
— Ничего страшного, мой король. Это уже не имеет значения.
Для неё ничего не имело значения.
Она пожелала ему спокойной ночи и позволила поцеловать себя в щёку — как в детстве, когда он изредка приходил к ней и Амели перед сном. Анна едва не отшатнулась, когда почувствовала морковный запах из его рта.
Ей оставалось только молиться, чтобы яд подействовал быстро и точно. Потому что она могла обмануть в этом мире кого угодно, кроме двух людей: Анвеза и Эдгара. А в её плане были они оба.
Тепло распрощавшись с охраной королевских покоев, Анна неспешно пошла к башне принцессы. Сердце фрейлины колотилось так, будто пыталось вырваться из грудной клетки. Правильно ли она поступила? Был ли другой способ разобраться?
Она же обещала Амели, что придумает, как
