Стихотворения 1998-1999 гг. - Леонид Александрович Машинский

грех

Ныне по закону –

Так молитесь на успех,

Точно на икону.

Вы успеете. Куда?

Нет, не в гости к Богу,

А скорее – в зал Суда,

Где в такими строго;

Или же – в кромешный мрак –

Если Вам по нраву –

Ведь при жизни как-никак

Вы имели славу?

А Америка, она

Ложным светом светит –

Там лукавый сатана

Вам расставил сети.

Каждому скажу сейчас

Я совсем как другу:

Вверх скорей уставь свой глаз,

Не ходи по кругу.

Скажут мне: «Ну и живи

Здесь, в своём сарае;

Проповедуй о любви

И мечтай о рае»!

Грязь, она не на руках –

Посмотрите в Книгу.

Вот когда на сердце прах,

Вы стремитесь к игу.

Ставлю я вопрос ребром

Пред лицом Народа:

Есть ли вправду за бугром

Лучшая свобода?

Если там одна лишь ложь;

Похоть да гордыня –

То куда же ты идёшь

Из дому, Добрыня?

Скажут мне, мол, есть и там

Правда. Но без нужды

Для чего Вам отчий храм

Вдруг менять на чуждый?

Бог один – над всеми Он,

И над ними тоже.

Выбирай, какой закон:

Князев или Божий?

Все мы тленны, плоть слаба,

Пядь земли – ей мера.

Но у Божьего раба

Есть хотя бы вера.

Смерть повеет как зима,

Холодом подует.

Бес, коль не сойдёт с ума,

Вскоре затоскует.

Всё ввергается во тьму,

Счастье – небылица,

От отчаянья ему

Никуда не скрыться.

Вот, и этот глупый бес

Всё-то спорит с нами,

В подопечными Небес,

С умными балдами!

Боже, Боже! Дай нам днесь,

Чтоб не впали в зависть! –

Как-нибудь побудем здесь

Мы, греша и маясь.

Всё простить и всё стерпеть –

Силушка дана нам.

Страшен раненный медведь

Псам-американам.

Осень в Астрахани

Вода стоит на отмели, как слёзы

В глазу у человека, на спине

Лежащего. И не меняет позы

Земля, плашмя раскинувшись во сне.

Во всю длину косы течёт тропинка,

Сквозь ивы, тростники и тополя,

И прочая. Я мелок, как икринка,

Несом теченьем и лишён руля.

И мне легко шумят навстречу кроны,

И свист змеиный из сухих стеблей

Вдруг налетает. И, едва зелёный,

Осенний мир шуршит в душе моей.

***

Я словно постарел уже позавчера,

От юности – одна задиристости по пьяни.

Я радуюсь, когда покойны вечера

И если без тревог вступают в сердце рани.

Часы мои бегут, как зайцы от собак;

Мелькает за окном пейзаж, как киноплёнка.

Кружи'тся голова; и я, не в силах так

Стоять, ложусь и сплю, как дитятко в пелёнках.

Мне стало наплавать, что поезд мой ушёл, –

Бреду куда-нибудь по скатерти равнины.

Мне нравится дымок пекущих жито сёл,

И жизнь моя красна, как ягода калины.

Но небо надо мной зовёт Туда мой дух,

И, к горлу подступив, он жмёт, как шар воздушный.

Что скажет мне Господь? – я изощряю слух, –

Узнаю ли Его? Смогу ли стать послушным?

Человек и цветок

1

Вот человек, он не устал желать –

Он ест и пьёт, и грезит о постели.

Зачем? К чему? – Он не желает знать,

Но он желает, чтоб на самом деле,

Чтоб было… И стекаются к нему

Напитки, яства, женщины – он жадно

Их поглощает. Так идёт во тьму

Всё сущее тропою безотрадной,

Идёт в него – в желудок и в кишки,

И в унитаз. И, возродясь на поле

Из удобренья в травные вершки,

Всё сущее цветёт, крича от боли.

2

Цветок к Творцу вселенной вопиёт

Раскрытым ртом. «Не плачь, – твердит Спаситель.

На то ты сладок. И на то твой мёд,

Чтоб на него ловился искуситель.»

Мир пожирает сам себя с хвоста,

Из темноты на нём цветы родятся.

Терпящему под бременем креста

На целом свете нечего бояться.

Стишок

Я не Паскаль, не янсенист,

Не беспартийный коммунист.

Я вне закона вне конфессии,

Я – вообще в конце процессии.

Я маленький несу венок,

Чтоб схоронить былой мирок.

Ещё не…

Ещё не умираю. Нет пока

О скорой смерти достоверной вести.

А потому – спокойны облака,

Как будто бы они стоят на месте.

Ещё не умираю, не кричу

В агонии, отбросив гнёт приличий, –

Покуда, уподобившись лучу,

Не улетаю в край надлунный птичий.

Ещё не умираю. Поскучать

И погрустить ещё осталось время –

Покуда не поставлена печать

На документ о смерти, как на темя.

Ещё не умираю – не спешу

Отдать долги и попросить прощенья.

Плаксивых завещаний не пишу

И праздновать готовлюсь дни рожденья.

Ещё не умираю. Но умру

Конечно же. И нужно быть готовым.

А я – как мы привыкли здесь, в миру, –

Себя в печали утешаю словом.

Пальцы

Суть пальцев у меня десятка два.

Покуда, как ни странно, целы эти

Отростки. Но, как взбалмошные дети –

У каждого своя ведь голова

Под ногтем – лезут Бог не весть куда,

В какие-нибудь щели или дыры, –

Как будто убежать хотят из мира

Подлунного в надлунный навсегда.

Я пальчикам хозяин или нет?

Мне с двадцатью ведь более удобно,

Чем с меньшим их числом – зачем, подобно

Угрям, они плывут на Новый свет?

Боюсь, что как гнездо – больших птенцов,

Я потеряю – след своих концов.

Рыбы

Они ещё живут с лихвой два дня,

Ворочают тупыми плавниками

И взбрыкивают, взятые руками,

Кося бесстрастным глазом на меня.

Мне страшен облик полумёртвых рыб!

К чему такое долгое мученье?

Неужто – это людям в поученье,

Любителям крестов, костров и дыб?

Уж не такой я вроде бы ханжа –

И рыбу ем и не стыжусь съестного;

Но рыбью участь примеряю снова

Я на себя, и морщась и дрожа, –

Проколотые проволокой рты

Нас заставляют прятаться в кусты*.

*Ну вот, я написал про рыб,

А вообще, я – злобный тип.

Зимний закат

Зимний закат – как румяный снегирь

На окраине снежного мира.

Сквозь ветки бежит огоньком

Макушка вихрастая солнца.

Словно невеста, земля

Приоделась к концу ноября –

Сахарный снег

И оранжевый ветер заката.

Начало зимы

Берёзы уподобились кораллам

И наклонили ветви тяжело.

Снег только что валил на землю валом,

А