Деньги или закон - Николай Леонов

Шеф прикусил губу, задумался, затем спросил:

- Если Ярцев согласится работать, тогда как?

- Сначала пусть он мне скажет о своих намерениях, - ответил генерал. - Лично. В вашем присутствии. Тогда мы, старые менты, потолкуем, доложим о своем решении.

- Интересно. Человек платит, а он находится в роли стороннего наблюдателя, - раздраженно сказал хозяин.

- Даже Президент лишь наблюдает, как исполняются его указы. Он может сменить исполнителя, но лично ничего сделать не может.

- Ну, раз вы сказали о своем присутствии, пожалуйста, - хозяин снял трубку внутреннего телефона. - Красавица, попроси Ярцева немедленно зайти ко мне.

Отставной полковник вошел буквально через минуту, присутствию генерала не удивился, пожал ему руку, сказал:

- Здравствуй, Лев Васильевич, мне уже сообщили, что ты приехал, что захочешь меня видеть, - он лишь поклонился шефу, так как уже виделся с ним. - Чем могу быть полезен?

- Мы обсуждаем кражу у Турова. Узлов с делом не справляется. Вот уважаемый генерал интересуется, вы не собираетесь заняться данным вопросом? - спросил хозяин, взял блокнот, что-то написал.

- Извините, шеф, но я достаточно ясно сказал, что считаю данное дело слишком сложным и опасным.

- Я всегда знал, что ты, Семен Петрович, умница и профессионал, - сказал, улыбаясь, генерал.

Хозяин постучал карандашом по столу, когда Ярцев поднял на него взгляд, жестом попросил его подойти. Ярцев подошел, шеф показал ему запись в блокноте. Ярцев развел руками, огладил ладонью седую голову, сказал:

- Пятьдесят процентов аванса, с моей стороны закладом может служить только моя жизнь.

- Благодарю за визит. Лев Васильевич, звоните, всегда рад, - шеф надел очки, открыл лежавшую перед ним папку.

Когда отставники пришли в кабинет Ярцева, генерал недовольно сказал:

- Верно говорят уголовники, купить можно всякого, надо лишь предложить его цену.

- Ясное дело, - Ярцев достал из шкафа бутылку коньяка, стаканы, два яблока.

Старые оперативники выпили молча, после чего генерал сказал:

- Я тебе сделаю предложение, обещай не драться.

- А ты не делай подобных предложений, - Ярцев налил по второй. - Шеф не купил меня, он мне предложил деньги за работу, которую я не хочу делать. А ты, генерал, собираешься именно купить меня. Напрасно. Давай лучше думать, как нам жить дальше.

- Хреново. Сейчас все уперлись в шифровальщика. - Генерал выпил, хрустнул яблоком. - Убийца неизвестен, где сидиром, никто не знает, а шифровальщик уже нужен. Идиоты ставят телегу впереди лошади. Розыском занимается Гуров, у нас с тобой нет его таланта. Ему поручено, пусть ищет, мы будем дремать и ждать. У меня нет подходов к Гурову, но имеются подходы к его начальству.

- Ты же его отлично знаешь, Васильевич, - сказал Ярцев. - Если Гуров зацепится, ни один из начальников об этом не узнает.

- Верно, точно ничего не узнаем, но, если у Левы будет результат, мы почувствуем. Ты понимаешь, такое не может остаться незамеченным. Изменение распорядка дня, активизация оперов, работа тех же шоферов, получение результата мы услышим точно, я тебе гарантирую. Тогда мы вновь встречаемся и решаем, думаю, самое верное и простое - вынудить наших хозяев объединиться. Такой кусок ни одному из них не по зубам, - уверенно сказал генерал.

- Значит, сейчас мы ждем. Если кто начинает работать, то звонком оповещает: мол, я двинулся... А уж вперед, назад или в сторону - касается только его одного, - ответил Ярцев.

- Лады, полковник, - генерал пожал Ярцеву руку, - данное тобой слово не забывай.

- Ты собрался уходить, - Ярцев открыл перед гостем дверь кабинета. - Давай, рад был тебя видеть.

- Ну мне зайти к твоему шефу попрощаться?

- Не оценит. - Ярцев пошел с гостем по коридору. - Звони.

Генерал кивнул и сел в свою "Волгу".

Мария уехала на съемки. Гуров решал сложный вопрос: отдыхает он без любимой или скучает?

Станислав почти не уходил из квартиры друга, ждал, что сейчас позвонят и скажут... Дальше фантазия буксовала, он не мог придумать, а что, собственно, может произойти?

- Лев Иванович, давай все-таки займемся ближайшим окружением девицы Игоря, ночевавшей в ночь преступления. У нее связи огромные, среди них не только воры и убийцы. Змея Горыныча можно разыскать.

- Займись, - равнодушно ответил Гуров, лениво протирая пыль в гостиной. - Начни с того, что познакомишь ее с Катюшей, позже подойди и сам.

- Мы девчонку обещали на работу пристроить, а сами ее заново в бордель посылаем, - почему-то обиженно ответил Станислав.

- Дьявол! - Гуров швырнул тряпку на диван. - Я же должен ехать к Туру с докладом! Я тебя спрашивал, ты мне не ответил. Мы снимаем засаду на Бронной? Гноим людей, деньги тратим...

- Снимаем. Снимаем, - повторил Станислав. - Ты меня посылал на Бронную погулять, присмотреться, что там и как? Так мне в тот раз не все там понравилось. Разве я тебе не докладывал?

- У тебя от пьянства и обжорства разжижение мозгов! Что тебе не понравилось?

- Так не объяснишь. По соседству с домом булочная. Двое парней хлеб с машины разгружали. Один, мне показалось, совсем не из той колоды. Очень на наружку смахивал.

- И ты молчишь?

- А чего кричать? Я с Тишей и Мишей по пять раз на дню разговариваю. Тихо у них все и мирно. Они хозяина от водки отучили.

Гуров насмешливо глянул на друга.

- Во всем мире с этим не могут справиться...

- Ну, у них особый метод, - уклончиво ответил Станислав.

- Поедем, взглянем и на метод, и на все остальное. - Гуров надел плащ, сунул пистолет в карман. - Поедем на двух машинах, так как потом я отправлюсь к Туру, рассказывать, на что мы его деньги тратим.

Пятиэтажный, добротной постройки дом походил на букву "п". "Ножки" упирались в тротуар улицы, а широкая "перекладина" располагалась в глубине. Перед домом образовалась площадка, где парковали машины жители Дома, имелись небольшая детская площадка с песочницей и поломанными качелями и некое деревянное сооружение, задуманное как беседка, скамейка вдоль покосившихся стен и стол посередине. Ясно, что детей сюда не пускали, дяди тут играли в домино, реже - в карты, в основном пили водку, раньше говорили о хоккее и футболе, в последние годы обсуждали дела политические, можно сказать, Дума дворового созыва. Стоит отметить, местные "депутаты" разговаривали друг с другом уважительнее, чем те, которых показывают по телевизору. Спикером местного собрания являлся, безусловно, Толик - Анатолий Пантелеевич Теплов, никто его не подсиживал, интриг не плел. Пантелеевич, как уважительно звали мастера, являлся народным избранником. Он больше всех платил, всегда возвращался домой самостоятельно, не имел жены, которая могла бы ворваться на совещание, нарушить регламент. Речь местной элиты была культурнее и понятнее, чем выступления всенародных избранников, мат и оскорбления здесь не поощрялись.

Сыщики миновали дом Анатолия, прокатились вдоль знаменитой аллеи, где в свое время появился загадочный "иностранец" Воланд, обогнули пруд, припарковались и отправились обратно пешком. Шли они порознь, достаточно деловито, как ходит большинство москвичей.

Гуров зашел в булочную, о которой рассказывал Станислав, купил пару пирожков, вышел, ел на ходу. Когда они в первый раз прошли мимо "своего" дома, то ничего предосудительного не заметили, двое мужчин среднего возраста пили в "беседке" баночное пиво. Было около четырех часов, накрапывал мелкий дождик, поэтому во дворе находилось лишь двое мамаш с детьми.

Гуров и Крячко миновали квартал, когда Станислав перешел на сторону Гурова и указал взглядом на троих парней, стоявших на углу, словно поджидая машину. Они, правда, не голосовали, жевали "Орбит", никуда не торопились. Гуров внимательно оглядел троицу, двое были безусловно "качками", что ничего не значит, сейчас много молодежи увлекается культуризмом. На запястье одного из них сыщик заметил дорогие часы, на шее другого поблескивала массивная цепь. Все это ровным счетом ничего не значило, но мальчики явно деловые, с чего бы им стоять под дождичком. Гуров зашел в магазин, доел пирожок, вытер руки, бросил бумажку в урну, оглядел улицу. На некотором расстоянии от парней стояла иномарка, разглядеть, какая именно, не удавалось, но водитель отсутствовал, видимо, машина принадлежала кому-то из ребят. Тогда непонятно, чего они ждут на улице, не сидят в машине.

На противоположной стороне за витриной маячил Станислав, тянул через соломинку сок. Гуров усмехнулся: он мог поклясться, что друг рассуждает так же, и они с ним отсюда не уйдут, пока трое любителей дождя не уедут.

За улицей и парнями наблюдал и Куба. Он не обратил внимания на оперативника, они не засекли вора в законе, который в поношенной курточке, с затертой сумкой в руках переходил из магазинчика в магазинчик, благо они имелись практически в каждом доме.