Пройти неведомой тропой... - Сергей Гомонов

— Нечестно играешь, Джасеб! — угрожающе выступил из хмельной толпы затевала потасовки — гигант Анкрур. — Ты подменил кости!

— Хорошо, уйдем мы, — Сэхур слегка подтолкнул плечом обозленного друга и сощурил хитрые глаза.

Джасеб прекрасно понял намек. Приятели развернулись, делая вид, что уходят, а в следующий момент, выхватив ножи, бросились на потерявших бдительность врагов, которые уже начали расходиться по своим местам…

…Где-то в сердце пустыни зародился маленький песчаный вихрь. Все больше и больше песка вовлекалось в его неустойчивый танец. И вот громадный смерч, соединивший владения Геба с владениями Нут, несется по пустыне, пугая караваны и заставляя выть трусливых шакалов…

…Намиб мчался по поселку, призывая на помощь, но зная, что не откликнется на его мольбы ни единая живая душа. А в харчевне его шла кровавая потасовка. Эти два разбойника зарезали человека четыре еще до того, как ассириец успел выбежать на улицу. И скольких они зарежут еще, не знают, видимо, и боги его родной земли. И тут стало совсем темно. Так темно в середине дня не было с тех времен, когда, как рассказывали деды отцов, слышавшие это от своих дедов, поссорились боги и кто-то из них отравил ядовитой стрелой самого Ра. Старый Намиб рухнул ниц и стал молиться на родном языке, сам не ведая, что творит. Только это и спасло косоглазого, только из-за падения своего не лишился Намиб зрения.

Клубы острого, словно жала осиного роя, раскаленного песка обрушились на поселок. Они секли все живое, и в панике метался скот, и, взбесившись, грызли друг друга презренные псы возле глиняной харчевни ассирийца — в точности так же, как внутри нее убивали друг друга люди.

Внезапно все стихло, но тьма не развеялась, даже напротив — стала гуще.

Джасеб и Сэхур выбежали на улицу. Никто не посмел преследовать отчаянных головорезов. Было понятно, что боги разгневались на людей, и Нут набросила на чело Геба свою ночную накидку.

Разбойникам казалось, что пробежали они уже немало. Задыхаясь, они сбавили скорость и перешли на шаг. И каково же было их удивление, когда, вынырнув из мглы, перед ними снова предстала харчевня косоглазого Намиба!

Приятели переглянулись и попятились назад, в проулок.

— Не петляй! — предупредил хмурый Джасеб.

— Сам не петляй! — огрызнулся Сэхур.

— Не хватало только попасться в руки слуг царского наместника!

Теперь они мчались по прямой — и это было странно в скученном большом поселке. И вот впереди показались очертания знакомой пальмы.

— Кажется, мы видели ее, когда въезжали в эту деревню! — пробормотал Сэхур своим писклявым голосом.

Это была пальма, растущая у забегаловки ассирийца Намиба! Тут Джасеб понял, что дело нечисто. Сэхур еще продолжал роптать, возмущаясь на то, что "кое у кого" чересчур кривые ноги, но "кое-кто" его не слушал. В ушах Джасеба возник непонятный гул, похожий на отдаленную музыку.

И тут от ствола кипариса отделилась тень. Незнакомец был высок, широкоплеч и с головы до ног закутан в черный плащ с надвинутым на лицо капюшоном. От него так и веяло мощью громадного быка: рядом с ним и только что убитый силач-Анкрур показался бы щепкой.

— Я уже начал думать, что скудного ума, которым наградили вас ваши родители, так и не хватит на то, чтобы остановиться, — ровным, не терпящим прекословия голосом заговорил замаскированный.

Необъяснимый ужас сковал обоих разбойников. Оба не могли сдвинуться с места.

— У вас есть выбор, грязные обезьяны. Вы следуете до города Инну, а там, подкараулив, убиваете того, на кого укажу вам я. Или вы до конца своей паршивой жизни продолжаете блуждать в потемках, постоянно возвращаясь к месту своего последнего преступления. Итак, я слушаю вас!

Джасеб думал недолго:

— Кого мы должны убить, великий господин?

— Оу! Ха-ха-ха! Вот это уже разумный разговор! Итак…

Хор увидел летящего на вороном коне Инпу: тот прибыл на процесс поддержать мать и брата. Гостившая у сестры, Небтет опустила глаза, едва он, прекрасный, вихрем проник в покои дворца, неся под мышкой свой военный шлем в виде головы шакала. Черноволосый, с огненно-черными глазами, он был так похож на Ал-Демифа…

— Здравствуй, мать! — они обнялись с Исет, и в глазах той светилась материнская гордость, а сестра с болью закусила губу: ведь это она могла бы сейчас обнимать этого красавца-воина — она, а не Исет! И он смотрел бы такими, полными любви и нежности, глазами на нее, а не на Исет… Но она сделала свой выбор тогда, на болотах. — Здравствуй, Хор! Да будут долгими ваши дни! Пусть о вас думают лишь хорошее. А, Небтет… здравствуй и ты. Послушай, братишка! О твоих лихолетьях наслышан даже последний солдат нашей армии! Суд Нетеру вызывает смех у воинов! "Скорее весь песок пустыни станет златом и расхохочется Сфинкс, нежели разрешится тяжба между сыном и внуком великой Нут в запредельном Ростау!" — говорят они, и я уже не в силах пресекать такие разговоры, ибо это правда!

— Да, Хентиаменти, тысячу раз прав ты, мой мальчик… — грустно согласилась Исет.

Инпу переложил свой шлем на другую руку и охватил приемную мать за плечи:

— Не печалься, мама. Возможно, сегодня это разрешится. Ведь вы приняли этот закон пред очами богов и людей!

— Да будут услышаны твои слова высшими силами, Хентиаменти…

Воин оглянулся на свою настоящую мать, отпустил Исет и подошел к Небтет:

— Небтет, не могла бы ты сказать своему мужу, что Зал Истины в Дуате его чаяниями переполнился душами грешников, а Ам-Амат страдает от заворота кишок, давясь их сердцами? Весы Маат еще никогда не взвешивали столько гнилой плоти. Он стремится провести через пасть крокодила все "куарт" вселенной? Ты видишь мою руку, Небтет? Она зудит от боли. Даже я устал обжигать ее о скисшую кровь грешников, а ослы давятся веревками.

— Мой мальчик, не будь несправедлив ко мне, — опуская глаза долу, вымолвила несчастная Небтет. — Ведь я была с тобой в поисках твоего отца…

— Умерщвленного твоим мужем.

— Я умоляла Ал-Демифа покинуть Сетха…

— И он погиб, сражаясь со мной в армии твоего супруга…

— Он не мог поднять на тебя оружия…

— И он поднял его на себя. Сколько еще смертей потребуется живущему в твоем муже Разрушителю? Моя? Твоя? Всего мира? Ему не нужно ничего, кроме возвращения к Изначальному. В Изначальном нет ни восхождений, ни падений. Боюсь, таким своеобразным способом Сетх желает уравнять чаши Весов Маат. Но он забывает, что в Изначальном нет и Истины. Там нет ничего. Равнодушная пустота. Видимо, она и царит сейчас в его собственном сердце. Я несправедлив к тебе, Небтет? Прости. Видимо, даже я не знаю уже, что есть справедливость. Мудрено ли? — и Хентиаменти вновь натянул перчатку на свою изувеченную руку. — Впрочем, все это вздор. Я надеюсь, на сей раз Нетеру вынесут благой вердикт.