Кремлевская пуля - Алексей Макеев

Гуров оглядел непривычно пустые столы и удовлетворенно заметил:

– Мы с вами немало сделали.

– А завтра предстоит самое сложное – сводить все данные воедино, чтобы определить направление, в котором нужно будет работать дальше. Так что нам потребуются и ясные головы, и свежие силы. Мы заслужили право сегодня вернуться домой пораньше и хорошенько отдохнуть.

– Согласен, – сказал Лев Иванович. – Во сколько завтра встречаемся? В восемь или в девять?

– В девять. Я к своим за город поеду, соскучился ужасно. – Попов улыбнулся. – Хоть и шумно там, а как внуков на колени посажу, так спокойно на душе становится! Кот, бандит настоящий, а подладится под бок и мурлычет, головой об меня трется. Собака мотор моей машины услышит, так тут же встречать бежит! Лает, радуется! Почему-то решила, что я и есть ее самый главный хозяин, хотя с ней больше Степан занимается. Дом – он и есть дом! – Алексей Юрьевич рассказывал все это задушевно, с настоящей любовью.

Гурову, у которого ничего этого в жизни не было, вдруг страшно захотелось, чтобы его тоже дома встречала собака, на колени запрыгивал кот, а вокруг собиралась настоящая семья. Но длилось это всего несколько секунд, потому что он знал, что сам когда-то сознательно выбрал для себя именно такой образ жизни. Менять в нем что-то уже поздно. Что выросло, то выросло!

Гуров совершенно не умел завидовать. Он искренне порадовался за Попова.

Среда

На следующий день Лев Иванович приехал на работу и увидел, что Попов уже совершенно освободил свой стол, положил на него и прикрепил скотчем лист ватмана. Еще несколько таких же, свернутых в рулон, лежали на коробках.

– Если не возражаете, давайте отражать наши мысли графически, чтобы было нагляднее. Лично мне такая методика всегда очень помогала, – предложил Алексей Юрьевич.

– Согласен, так будет действительно нагляднее, – ответил Лев Иванович. – С кого начнем?

– Давайте по алфавиту, с Богданова, – сказал Попов, начертил на самом верху листа квадратик и вписал в него эту фамилию.

И началась работа. Гуров материалов на этого человека не читал, понимал не все и не сразу. Алексей Юрьевич многое объяснял ему.

Постепенно от первого квадратика во все стороны пошли стрелки к другим. Те тоже начали связываться между собой. В результате получалась достаточно полная картина, но возникли и новые вопросы.

Так они и работали, не замечая времени. Дверь вдруг открылась, и появилась высокая крупная официантка с двумя подносами, поставленными друг на друга.

Она растерялась, не зная, куда их поставить, и Гуров подсказал:

– На коробки возле двери.

Женщина так и сделала и вышла.

– Неужели уже обед? – удивился Попов.

Лев Иванович посмотрел на часы и сказал:

– Начало второго. А я, честно говоря, и забыл, что нас теперь здесь кормить будут. Но что же она деньги у нас не взяла?

– Вот придет за посудой, тогда и отдадим, – отмахнулся Алексей Юрьевич. – Я как сегодня пришел, так тут же в столовую позвонил и нам обед заказал. Вам – все диетическое, а себе суп харчо. У нас его здесь очень вкусно готовят.

– Тогда начинайте первым, потому что харчо горячим есть надо, а я во вторую смену, – предложил Лев Иванович.

– Так остынет же, – заявил Алексей Юрьевич.

– А мне все равно горячее нельзя, – успокоил его Гуров. – Да и где мы с вами вдвоем поместимся? Если только ватман со стола снять, а потом обратно прикрепить. Но времени жалко. Так что вы ешьте, а я пока тут еще поразмышляю.

Взяв свой поднос, Попов сел за маленький столик и начал есть, а Гуров стоял возле схемы. Он глубоко задумался, но услышал, как на пол что-то упало. Сыщик посмотрел на Попова и увидел, что тот сидел бледный как мел. Потом его вдруг повело в сторону так, что он упал бы со стула, если бы не уперся плечом в шифоньер.

Сшибая все на своем пути, Гуров бросился к нему и схватил за руку. Пульс был нормальный, рот на сторону не перекосило, значит, не инсульт.

– Что с вами? – Гуров потряс Алексея Юрьевича за плечи.

– Харчо… – договорить Попов не смог.

Но никаких сомнений у сыщика уже не осталось – отравление. Он схватил левой рукой горлышко двухлитровой бутылки с водой, приготовленной для поливки цветов, прижал к боку электрочайник.

Правой рукой Гуров уцепил Алексея Юрьевича за воротник рубашки и поволок его в коридор, рыча на ходу:

– Ну, суки в ботах, я вам сейчас устрою цыганочку с выходом! Будет вам всем здесь кадриль вприсядку! – Сыщик закрыл собой дверь кабинета и закричал изо всех сил:

– Врача! Реанимацию! Срочно!

Удивленные люди выскакивали в коридор, растерянно таращась на него, а он продолжал надрываться:

– Реанимацию, я сказал! Уголь активированный найдите! Воды сюда еще принесите!

Кто-то бросился обратно в кабинет, кто-то побежал по коридору. Лев Иванович тем временем встал на колено прямо перед дверью кабинета. На другое он уложил животом Попова и бесцеремонно сунул ему два пальца в рот. Алексей Юрьевич задергался в рвотных спазмах. Омерзительно пахнувшая масса хлынула на пол.

Потом Гуров разогнул беднягу и поднес к его губам чайник. Но Попов практически потерял сознание. Тогда Лев Иванович поставил чайник на пол и начал хлестать его по щекам.

– Лешка, сволочь, держись! Не смей отключаться! – орал он.

Попов приоткрыл глаза, и Гуров опять схватил чайник.

– Леша, пей, родной! Пей! Так надо!

Попов с трудом, маленькими глотками пил воду, а потом попытался отстраниться.

– А вот хрен тебе! – заорал Лев. – Пей еще! Пей, гад, тебе говорят!

Попов мотал головой. Вода лилась ему на грудь, на брюки сыщика, на пол. Но Гуров запрокинул ему голову и стал поить насильно. Потом он опять сунул Попову два пальца в рот. Лев Иванович то орал на него матом, то ласково уговаривал, но добивался своего и раз за разом промывал Алексею Юрьевичу желудок.

Какой-то пожилой мужчина потрепал Льва Ивановича по плечу и протянул ему большую пластиковую бутыль с водой и упаковку таблеток активированного угля.

Тут Гуров опять сорвался на крик:

– Твою мать! Ты бы подумал, как он в таком состоянии таблетки глотать будет! Растолочь их надо было!

– Как? – растерялся тот.

– Собственным лбом, блин, раз твоя башка больше ни на что не годится! – вызверился сыщик. – Положи между двумя листами бумаги и бей! – Мужчина оставил бутылку с водой на полу и исчез, а Гуров опять заорал: – Ну и где эта гребаная реанимация?! – Тут Попов опять обвис у него на колене и полковник совсем обезумел: – Ты что, Лешка, сдохнуть решил? Да кто б тебе дал! Тебе еще внуков женить, а ты вон чего удумал! Леша, пей! Ради детей и внуков! Вот! За кошку, за собаку! Молодец!

Эта экзекуция закончилась только тогда, когда вода из Попова стала выходить совершенно чистой. Правда, для этого пришлось израсходовать ее всю, кипяченую, приготовленную для цветов и ту, которую принес мужчина. Попов совершенно измучился. Он был в сознании, но абсолютно без сил. Лев Иванович положил его на пол, поместил голову на себе на ноги.

– Все будет нормально, Леша, – тихо и ласково, словно с ребенком разговаривал, сказал ему Гуров. – Я рядом, значит, ничего страшного не случится. Раз ты до сих пор жив, то уже не помрешь. Сейчас машина придет, и поедешь ты в больницу. Там тебя окончательно вылечат.

– Вот, я в порошок растолок, – раздался рядом с ними мужской голос.

Подняв голову, Лев увидел уже знакомого ему мужчину. Тот протягивал сыщику черный порошок на обычном листе бумаги.

– Спасибо и извините, что был груб, – сказал Гуров. – Сколько здесь таблеток?

– Десять.

– Смотрите, вы мне все это даете при свидетелях, – предупредил Гуров. – И если…

– Лев Иванович, Орлов мне говорил, что у вас тяжелый характер, но я даже не предполагал, что настолько, – тихо сказал мужчина.

Гуров знал, что в администрации президента действительно работает какой-то знакомый Петра.

Он успокоился, но только немного – чем черт не шутит? – и сказал:

– И все-таки помните, что вы дали порошок при свидетелях. – Потом сыщик ласково обратился к Попову: – Вот! Сейчас мы с тобой в два приема уголь и примем. – Тот застонал и попытался покачать головой. – Надо, Леша! Надо! – уговаривал Гуров, но Попов в ответ поморщился и тогда Лев Иванович рявкнул: – Да кто тебя спрашивать-то будет! Выпьешь как миленький!

Он заставил Попова выпить сначала половину порошка. Когда сыщик впихивал в него остаток, наконец-то приехали врачи.

– Что вы ему даете? – тут же спросил доктор. – И вообще, что с ним случилось?

– Активированный уголь. Было отравление, причем доза лошадиная, потому что быстро подействовало. Я с этим уже сталкивался, симптомы знаю.

– Вы врач? – спросил доктор, пока Попова укладывали на носилки.

– Я старый сыщик, который на своем веку видел, наверное, уже все, – устало объяснил Гуров, глядя, как кто-то из медиков разрезал рукав рубашки Попова, чтобы поставить капельницу.