Только хорошие умирают молодыми - Алексей Гридин

— В чем дело? — тяжело дыша, спросила она. — Боишься? Я не ударю.

— Почему я должен тебе верить?

— Должен? Плохое слово. Ты не должен. Ты или веришь… Или не веришь… У вас есть поговорка: «Кто не рискует…» — Крыса неуклюже заворочалась и громко застонала, в глазах ее опять плеснулась боль. — Вот… «Кто не рискует, тот не пьет шампанского». Ты любишь шампанское, человек?

Вопрос застал Олега врасплох. Он подумал: а когда ему вообще в последнее время случалось пить шампанское? Запасы алкоголя в городе, несмотря на прошедшие после Катастрофы годы, оставались внушительными, но распределялся он Штабом, и Музыкант помнил только водку, дешевое молдавское винцо и вполне сносный, но далеко не отличный коньяк. Ну, еще самогон, который гнали из картофеля. Шампанское — это что-то из жизни до Катастрофы, тяжелая зеленая бутылка, игра холодных колючих пузырьков на языке и нёбе, бесшабашное веселье…

— Да, люблю, — наконец ответил он.

— Я тоже пробовал, — сказала крыса. — По-моему, редкостная гадость… Вот такие мы разные, человек. Ну… Ты поможешь мне? Или мне здесь подохнуть? Тогда хоть добей. Наши на площади появляются редко, меня вряд ли найдут.

Интересно, подумал Олег. Она довольно неплохо разговаривает. Но для того, чтобы говорить на чужом языке, нужно иметь практику. С кем же она общалась раньше? Может быть, кто-то среди нас уже встречался с ней, что-то обсуждал, спорил. Может быть, даже строил планы.

Существование говорящей крысы многое меняло в картине мира снайпера. Например, принято было считать, что, коли обе стороны совершенно несовместимы, предателей среди людей не бывает. Нет таких бочек варенья и корзин печенья, которые серые твари могли бы пообещать человеку. Более того — даже пообещать они не могли, потому что нет возможности разговаривать. Поэтому и секретностью в Штабе особо не увлекались. Зачем беречь секреты, если их никто не выдаст? Да и с большой вероятностью противник этих секретов просто не поймет.

Или все гораздо проще? Подудела крыса в свою волшебную дудку, человек бросил оружие, сложил лапки и покорно отправился с ней в «серую зону». Там тварь отложила флейту и заставила пленного учить ее русскому языку. Бредовая картина. А потом что? Куда денется человек? Ну, судя по тому, что Олег ничего не слышал о том, как кто-то возвращался от крыс, ничего хорошего такого человека не ожидало. И еще одно интересно: там, где одна говорящая крыса, может оказаться и вторая.

Черт с тобой, зло подумал Олег. Пусть мне будет хуже, но, наверное, я не до конца проникся этой выживательской философией. Убей или будь убитым — это пока что не совсем про меня. Он вернулся к лежащей раненой крысе и осторожно наклонился над ней.

Удара не последовало. Тварь внимательно наблюдала за человеком, но не предпринимала ни одной попытки напасть. Что ж, уже хорошо. Подсунув обе руки под плечи и стараясь убедить себя, что никакого крысиного запаха не существует… ничем не пахнет… вообще… вот так… Олег помог крысе сесть. Тварь двигалась с трудом, стараясь, чтобы покалеченная конечность оставалась на весу, и морщась, если лапу задевали. Потом она посмотрела куда-то в сторону. Олег проследил направление ее взгляда.

Отброшенная в начале боя флейта лежала у клумбы с астрами.

— Нет, дорогая моя, — ухмыльнулся Музыкант. — Даже не проси. Не дам.

Сейчас, когда слух вернулся к нему, снайперу совершенно не хотелось, чтобы крыса заполучила музыкальный инструмент обратно в свои лапы. Нет уж. Как-нибудь в другой раз. Серая тварь его прекрасно поняла и настаивать не стала. Интересно, она уже задумалась, почему сыгранная мелодия на него не подействовала? И если задумалась, то к каким выводам пришла? Если для снайпера говорящая крыса — диковинка из диковинок, то не кажется ли ей настолько же странным человек, не восприимчивый к ее музыке?

Опираясь на человека, крыса с трудом встала.

— Куда? — спросил Олег.

— Вон туда… — Крыса ткнула здоровой лапой в сторону здания, в котором когда-то располагался крупнейший в городе книжный магазин. — Пока что.

Они побрели по залитой лунным светом площади. Раненая тварь шла медленно, приволакивая левую заднюю лапу. Судя по напряженному дыханию, каждый шаг давался ей с трудом. Несколько ссадин на плечах и морде кровоточили, и грязно-серая шерсть в этих местах намокла и стала бурой. Олег и сам измазал куртку пылью и крысиной кровью. Придется выбросить, мельком подумал снайпер, а то как потом объяснишь, что сам цел, а куртка в крови?

Кое-как они добрались до книжного магазина.

— Постой, — попросила крыса.

Музыкант послушно остановился. Ему показалось, что опиравшееся на него тело стало еще тяжелее. Если бы снайпер сейчас отпустил раненую крысу, она наверняка не удержалась бы на ногах и упала.

— Надо… — выдохнула с трудом тварь, — отдохнуть. Больно.

Черт побери, пронеслось в голове Олега. Надо было все-таки добить тебя. Теперь возись с тобой, таскай туда-сюда. Тяжелая, сука. Но что теперь поделаешь? Взялся помогать — помогай, любитель раненых крыс.

Вот найдут ее сородичи, откачают, приведут в порядок. Отыщет она новую флейту взамен оставшейся на площади — и снова примется за старое. Добро так легко оборачивается в нашем далеком от совершенства мире злом.

Музыкант сплюнул. У него заныло плечо, на которое приходился вес крысиного тела.

— Может, пойдем? — спросил он. — У меня время не резиновое.

— Что? — не поняла крыса. — А, какая-то поговорка? Ладно, идем. К банку.

Человек и крыса, на время переставшие вести себя как смертельные враги, повернули вниз по улице Труда, к маячившему вдалеке зданию городского муниципального банка.

— Умотала ты меня, — устало сообщил Олег. — Тяжелая.

— Почему ты обращаешься ко мне как к женщине? — не поняла тварь. — А… Ясно. Крыса — слово женского рода. Так?

— Так.

— Вообще-то, — недовольно сказал его собеседник, — я особь мужского пола. По-моему, это можно было заметить.

Олегу больше нечего было делать в драке, как рассматривать, что там у его противника между ног. Так он крысе и сказал.

В ответ раздалось несколько странных звуков. Как будто тварь пыталась чихнуть, но выходил этот чих с тонким присвистом.

— Ты чего? — удивился Музыкант.

Сначала он даже подумал, что раненой крысе стало хуже. Но, прочихавшись, крыса ответила:

— Это смех. Вы смеетесь по-другому?

— Да уж, — пробурчал Олег. — Ничуть не похоже. Значит, вы и смеяться умеете?

— Мы много чего умеем.

— Действительно. Заметно, заметно. Ну, идем прямо к банку.

— Да.

Еще какое-то время они шли вперед. Крыса едва волочила ноги и пару раз не ответила на довольно ехидные реплики снайпера. Она, видимо, берегла силы, хотя по виду твари нельзя было сказать, что ее состояние ухудшается с каждой минутой и она планирует подохнуть, сведя на нет все старания Олега, прямо здесь и сейчас. Возможно, крыса просто решила, что говорить им уже не о чем. Нарушила молчание она лишь один раз, вновь попросив остановиться. Но остановка вышла короткой — похоже, раненая тварь пришла к выводу, что от этих передышек толку мало и лучше поднапрячься и добраться уже туда, куда ей было нужно.

Наконец Олег дотащил крысу до входа в банк. Двери из пуленепробиваемого стекла были заклинены пирамидой металлических ящиков. Музыкант ничуть не удивился бы, если бы узнал, что в них деньги. Не удивился бы и даже не заинтересовался — зачем деньги выжившим после Катастрофы? Сейчас это всего лишь еще одно напоминание о прошлом, бессмысленное и бесполезное. Любопытный курьез.

— Здесь, — просипела крыса.

— Прямо на улице?

— До дверей доведи. Дальше я сам… Внизу тоннели, там есть наш… Назовем это постом.

Олег помог твари добраться до дверей. Она с видимым усилием оторвалась от поддерживавшего ее человека, здоровой лапой ухватилась за дверную ручку, перенесла вес на нее.

— Спасибо.

— Не за что. В следующий раз встретимся — убью, — пообещал Олег.

Он опять разозлился на себя за то, что взялся за возню с раненым противником. И еще больше разозлился за то, что не мог себя вести иначе.

— В следующий раз? — с непонятной интонацией произнесла крыса. — А что? Наверное, он будет, этот следующий раз. Так что я не говорю «прощай».

— Только «до свиданья»?

— Наверное. До свиданья, человек. Тогда и выясним, кто кого убьет.

Серая тварь кое-как пробралась внутрь, протиснувшись в щель между металлическими ящиками и стеной. Музыкант посмотрел ей вослед. Ему очень хотелось выяснить, не пришел ли в себя болтавшийся на плече автомат, но разряжать магазин в спину твари после того, как сам помог ей досюда добраться, было бы донельзя глупо. Непоследовательно. Поэтому Олег дождался, пока покалеченная крыса («особь мужского пола» — ну е-мое!) исчезнет в недрах банка, развернулся и торопливо пошел в сторону «нашего города».