Время и семья Конвей - Джон Пристли

Алан. По-моему, он все такой же… Может быть, мы становимся худее вот и все.

Хейзел (смотрит на него каким-то безразличным взглядом). Кто-то мне только на днях говорил, каким тебя считают чудаком, Алан. И ты на самом деле чудак, правда? Я хочу сказать, что ты как-то не беспокоишься обо всем, как большинство людей. Я часто думаю — счастлив ты или тебе просто скучно? Я вообще часто задумываюсь о людях… (Кей.) А ты тоже? Хотя, наверно, теперь, когда ты такая умная и писательница, и все такое, ты знаешь о них все. А я — нет. Я совсем не умею судить людей по их внешности. У нас была горничная, знаешь — Джесси, и она казалась мне таким веселым созданьицем, всегда улыбалась и напевала. Эрнест обычно очень на нее сердился. Она в самом деле была уж чересчур веселой. А потом вдруг проглотила сразу двадцать таблеток аспирина, нам пришлось вызвать доктора и все такое, и она сказала, что это просто потому, что она больше не могла вынести — ей все осточертело. Ну разве это не странно?

Кей. Но ведь у тебя самой иногда такое же чувство?

Хейзел. Да, бывает. Но я всегда удивляюсь, когда оно бывает у других, потому что по ним этого как-то никогда не видно. Ах да… (Встает, понизив голос). Робин звонил мне вчера — вы знаете, он сейчас живет в Лестере, — и я сказала ему насчет сегодняшнего вечера… Он сказал, что, может быть, зайдет, потому что будет здесь неподалеку.

Алан. Надеюсь, что не зайдет.

Кей. Что он поделывает сейчас, Хейзел?

Хейзел. Право, не знаю… Он ведь все время меняет свои занятия, ты знаешь. Что-то связанное с комиссионерством. Надо ли говорить Джоан, что он, может быть, придет?

Кей. Нет. Рискуем… (Умолкает, потому что входит миссис Конвей в сопровождении Джоан.)

Миссис Конвей сейчас шестьдесят четвертый год, она не стала скромнее и современнее, а сохранила эдвардианский стиль начала века.

Миссис Конвей (по-прежнему очень живая). Ну как, Хейзел, привела ты с собой Эрнеста?

Хейзел. Нет, мама. Я надеюсь… что он сам скоро будет.

Миссис Конвей. Конечно, будет. Ну что ж, пока Джеральд не пришел, мы не можем начать. Он знает, как обстоят дела… в точности. Где Мэдж?

Кей. По-моему, она пошла наверх.

Миссис Конвей (зажигая еще лампы). Она, наверное, в ванной — занимается своим туалетом. Я никогда не знавала никого, кто бы так много занимался туалетом, как эта бедная Мэдж. Она употребляла всегда столько притираний, полосканий и духов, но ни один мужчина даже не взглянул на нее дважды, на бедняжку. Алан, я думаю, надо будет подать и портвейн и виски. Верно? Я сказала девушке, чтобы она все приготовила в столовой. Принеси их, пожалуйста!

Алан уходит и затем, во время последующего диалога, возвращается с подносом, на котором портвейн и рюмки, а также виски, содовая вода и стаканы.

Миссис Конвей. Теперь я вот о чем думаю: должны ли мы все усесться в кружок с натянутым и официальным видом — знаете, как подобает при решении серьезных дел, хотя у нас действительно деловой вопрос, — или сделать так, чтобы каждый чувствовал себя хорошо и уютно? Как вы думаете?

Кей. Я думаю, мама, последнее тебе доставит большее удовольствие.

Миссис Конвей. В конце концов, почему же нет? Так приятно, дети, видеть вас всех опять дома. Даже Мэдж.

Входит Мэдж.

Миссис Конвей (Вероятно, заметила ее уже раньше). Я говорю, что так приятно видеть вас всех опять дома, дети, даже тебя, Мэдж.

Мэдж. Я уже не ребенок, и это больше не мой дом.

Миссис Конвей. Ты была когда-то ребенком, и очень беспокойным к тому же, и в течение двадцати лет этот дом был твоим домом. И вообще, пожалуйста, не говори со мною таким тоном! Ты не в классной комнате, помни это!

Хейзел. Ну, мама, пожалуйста… Нам и так нелегко будет сегодня…

Мэдж (холодно). Не беспокойся, Хейзел! Маме приятно, когда другим нелегко. (Садится.)

Миссис Конвей (зло наблюдает за ней, затем обращается к Кей). Кей, кто был тот мужчина, с которым Филипсоны видели тебя в… Как называется этот ресторан?

Кей. «Ива», мама. А мужчину этого зовут Хуго Стил. Я тебе уже говорила.

Миссис Конвей (мягко). Да, дорогая, но ты сказала мне так немного. Филипсоны говорили, что вы производили впечатление очень близких друзей. Вероятно, это старый друг?

Кей (резко). Да.

Миссис Конвей (тем же тоном). Разве не жаль… что ты не можешь… Я хочу сказать, если он действительно хороший человек…

Кей (стараясь прекратить разговор). Да, очень жаль.

Миссис Конвей. Я так часто надеялась, что ты устроишься с каким-нибудь хорошим человеком. И когда Филипсоны сказали…

Кей (жестко). Мама, мне сегодня сорок один. Ты забыла?

Миссис Конвей (принимает это благодушно). Конечно, нет! Мать всегда помнит Джоан…

Джоан (чье внимание было отвлечено куда-то в сторону, оборачивается). Да, бабушка Конвей?

Миссис Конвей (обиженно). Не называй меня, пожалуйста, этим глупым именем!

Джоан. Я забыла, простите!

Миссис Конвей. Разве я не говорила тебе, что сегодня рождение Кей? И я кое-что припасла для тебя…

Кей. Нет, мама, не надо… в самом деле…

Миссис Конвей (вынимает небольшую бриллиантовую брошь). Вот! Твой отец подарил мне ее на второе рождество после нашей свадьбы. Это очаровательная брошка. Бразильские бриллианты. Она и тогда уже была старинной вещью. Погляди на окраску камней! Это всегда характерно для старинных южноамериканских бриллиантов. Вот, возьми!

Кей (ласково). Ты очень-очень добра, мама, но, право, мне лучше не брать ее у тебя.

Миссис Конвей. Не говори глупостей! Она моя, и теперь я дарю ее тебе. Возьми, или я обижусь. И желаю тебе всякого счастья, разумеется.

Кей берет брошь, затем, внезапно растроганная, целует мать.

Миссис Конвей. Когда ты была моложе, я никогда не любила тебя так, как Хейзел, но теперь я думаю, что я ошибалась.

Хейзел. О, мама!

Миссис Конвей. Я знаю, Хейзел, дорогая, но ты ведь такая дура со своим коротышкой! Если бы он был моим мужем…

Хейзел (с несвойственной ей резкостью). Но он не твой… и ты в самом деле очень мало знаешь о нем.

Миссис Конвей (оглядываясь вокруг). Пора мужчинам прийти. Мне всегда противно было видеть целое сборище женщин, которые сидят одни, без мужчин. У них бывает всегда ужасно глупый вид, и я тогда тоже начинаю чувствовать себя глупой. Не знаю почему. (Замечает Алана. С некоторым раздражением.) Ах да, ты здесь, Алан. Я и забыла о тебе. Или позабыла, что ты мужчина.

Алан (кротко). Мне придется отрастить густую бороду, бить себя в грудь и р-р-ы-ы-чать.

Джоан (стараясь быть светской). Когда дядя Фрэнк… вы знаете, муж Фреды, они живут в Лондоне… повел детей в первый раз в Зоологический сад — маленькому Ричарду было тогда только пять лет, — там была громадная обезьяна, и то, что сказал Алан, напомнило мне о ней, и она…