Варяги и ворюги - Юлий Дубов

Представили? А вы все об инфарктах…

Я вообще удивляюсь, как это никому еще не пришло в голову поставить это непрерывное шевеление молекулярного муравейника на службу человеку. Вроде бы просто. Надо только придумать, как сделать так, чтобы все — не половина, как в вышеприведенном примере, а именно все — молекулы человеческого тела, раз уж они все равно двигаются, одновременно двинулись куда-нибудь вверх и вперед. И человек начнет свободное перемещение в пространстве, не то что без Аэрофлота, но и просто без всяческих крыльев, вроде тех, которые мастер Дедал смастерил для своего незадачливого сыночка. И сбудется вековая мечта человечества.

И вправду, почему люди не летают? Я имею в виду, почему они не летают, как птицы, или даже лучше?

Я много раз пытался выяснить это у образованных людей. Отвечали мне, надо сказать, по-разному, делая при этом естественные скидки на уровень спрашивающего. О межмолекулярных силах притяжения говорили. О втором законе термодинамики. О законе всемирного тяготения, которым мы обязаны безымянному червяку, подточившему яблочную плодоножку. Тут, правда, неувязочка вышла. Почему, например, молекула воздуха может двинуться куда ей заблагорассудится, а молекула человеческого тела не может? Или на них закон всемирного тяготения по-разному действует? А если одна молекула может, то почему все сразу не могут?

А вот один человек, не физик даже, а простой советский философ, обучавший этой марксистско-ленинской науке сотрудников Министерства внутренних дел, все мне доходчиво объяснил. Понимаешь, сказал он, заставить нечто сделать что-то — это значит применить к этому нечто управляющее воздействие. Но если ты хочешь, чтобы данное воздействие привело к желаемому результату, надо про нечто, к которому воздействие применяется, хоть что-то знать. И чем больше, тем лучше. Привожу поясняющий пример. Установлен конкретный подозреваемый в конкретном преступлении. И этот подозреваемый передвигается из неизвестного нам места в непонятном для нас направлении с неопределенной пока что скоростью. Управляющее воздействие состоит в том, чтобы провести задержание и водворить подозреваемого в следственный изолятор. Рассуждаем дальше. Пока место пребывания подозреваемого, а также скорость и направление передвижения не будут определены точно, задержание провести мы не сможем. Нужны мероприятия оперативно-розыскного характера. Это понятно? Так вот. С подозреваемыми в философской науке проблем нет. И на практике тоже. А с молекулами — есть. Существует такой универсальный принцип, называется принцип неопределенности. Действует он в микромире, а придумал его Гейзенберг. Суть в чем. Для молекулы или другой маленькой частички можно точно знать либо только место ее пребывания, либо только скорость и направление движения. А одновременно знать и то и другое нельзя. Потому что противоречит принципу неопределенности. Понятно? Рассуждаем дальше. Ежели место пребывания частички неизвестно, то задержа… то есть, прикладывать управляющее воздействие некуда. А если место известно, то все равно не получится, потому что, пока мы будем прикладывать воздействие, частичка упилит куда-нибудь, да еще с неизвестной скоростью.

Поэтому мы у себя принцип неопределенности Гейзенберга практически не используем. Мы — для облегчения оперативно-розыскной деятельности — применяем принцип замкнутых систем. Ну, это тебе не интересно.

Почему же не интересно, сказал я. Очень даже интересно. Принцип замкнутых систем в практической деятельности советской милиции. Скажи, а если как-нибудь по-другому использовать этот самый принцип замкнутых систем, то человек сможет летать, как птица?

Конечно, ответил мой собеседник. Безусловно, сможет. Только тогда он и сможет летать, как птица. И вообще много чего сможет. Я тебе так скажу: принцип замкнутых систем — это потрясающая штука. И с теоретических позиций. И для народного хозяйства имеет обалденное значение. Мы его часто обсуждаем на научно-методических конференциях.

Расскажи, попросил я, заинтересовавшись.

Смотри. Я тебе опять же на примере твоих молекул объясню. Вот, к примеру, есть несколько частичек. И они между собой связаны намного сильнее, чем с любыми другими. Что мы тогда делаем? Мы их как бы объединяем в группу, то есть не как бы, а на самом деле объединяем и дальше рассматриваем как одно целое. Как замкнутую систему. С этой минуты нам уже неинтересно, что там внутри группы творится. А интересно только, как ведет себя вся группа. Ежели так повезло, что группа оказалась достаточно большой, то что? Правильно! Принцип неопределенности Гейзенберга перестает действовать. Можно провести полную установку объекта. Привожу поясняющий пример. Рассмотрим конкретное противоправное деяние, совершенное неким лицом. Опираясь на предварительные данные оперативной разработки, а также на сведения по месту жительства и работы, определяем существенные связи субъекта и организуем одновременное наблюдение за всей группой связанных с субъектом граждан. Я тебе скажу откровенно — потрясающие результаты получаются. По статистической отчетности видно.

Я немного подумал, проникся и спросил — а как же все-таки насчет того, чтобы летать, как птица?

— Ха! — сказал мой собеседник. — Тут можно долго объяснять. Проще показать на примере. Ну-ка встань.

Я послушно встал.

Собеседник сильно ткнул меня в грудь. Я качнулся.

— Видишь, — сказал он. — Я просто подошел к тебе как к замкнутой системе. Мне неинтересно, из чего ты внутри состоишь — из молекул или еще из чего. И как эти молекулы себя ведут — мне тоже не интересно. Для меня важно что? Что связи между твоими внутренними молекулами намного сильнее, чем связи между внутренними и внешними.

Значит, мне про тебя все известно — и место нахождения, и скорость. Я применяю к тебе управляющее воздействие. А ты реагируешь предсказуемым образом. Вот и все.

— А если я среагирую непредсказуемым образом? — спросил я, потирая левой рукой ушибленную грудь, а правую сжимая в кулак таким образом, чтобы собеседнику было видно.

Тот, как ни странно, не обиделся, а даже возликовал.

— Вот! — сказал он. — Значит, ты понимаешь, что здесь есть проблема. Я про это как раз диссертацию заканчиваю. О сохранении существенных связей при укрупнении замкнутых систем. Видишь ли, на самом деле все намного сложнее, но в нашем с тобой случае тебя и меня, как две отдельные замкнутые системы, при определенной совокупности механических воздействий может оказаться полезным рассмотреть как одну замкнутую систему, но уже в области правовых отношений. Понимаешь? Это если ты меня попробуешь ударить. Другими словами, при изменении системы отношений от более простых к более сложным замкнутая система может укрупняться. Но существенные связи все равно сохранятся.

— Значит, если я тебя сейчас тоже толкну, то ты в ответ дашь мне в морду и мы будем драться, пока с нами не начнет разбираться милиция? — догадался я.

Собеседник почему-то обиделся, и разговор наш на этом прервался. Но не знакомая мне ранее идея замкнутых систем овладела мною и заставила крепко задуматься. Особо занимала меня загадочная фраза о сохранении существенных связей.

Чтобы разобраться, я начал сам строить замкнутые системы.

Конечно же, мне было бы невероятно трудно строить их из молекул, всяких там кварков и прочих кирпичиков мироздания, которые я и в глаза-то не видел никогда. Поэтому я предпочел более знакомый мне материал. Человеческий. А теперь ломаю себе голову и не могу понять, на кой черт я это затеял.

Вот ведь что интересно. В народе любят говорить, что мы умны задним умом. Означает это следующее. Ежели нашему человеку что-то втемяшится в голову, то он в лепешку разобьется, но непременно воплотит втемяшившуюся идею в жизнь с удивительной настырностью и редким упорством. И не приведи Господь в этот момент подвернуться под горячую руку с какими-нибудь сомнениями и рассуждениями! Могут и в асфальт закатать. Когда же наш человек, почесывая от расстройства затылок, оглядит достигнутый с невероятным трудом результат и убедится не только в полной его непригодности, но и в абсолютной противоположности тому, что должно было получиться, тогда-то и вступает в игру задний ум. Вроде бы открывается второе дыхание. И человек немедленно понимает, почему то, чего он так хотел и к чему стремился, не получилось — да и получиться никак не могло.

Это я вот к чему. И про богохранимую страну нашу я еще в далеком детстве слыхал. И историю с тестом у Лескова вычитал сто лет назад, оценил и многим, Лескова не читавшим, тогда же и впоследствии рассказывал. Так что вполне мог бы себе представить заранее, чем закончатся искания Адриана Тредиллиана. Мог бы. Но не представил. И единственно могу утешаться теперь мощью заднего ума.

Глава 13

Трудовые будни