Неистовый (ЛП) - Солсбери Дж. Б.

— Почему ты так на меня смотришь? — Она засовывает ноги в ботинки.

— Идет снег. — Куда, черт возьми, она собралась?

Женщина снимает с крючка позаимствованную вязаную шапочку и надевает ее на голову, и я рычу, видя, как ей удобно пользоваться моими вещами.

— Ну и что? Не то чтобы я никогда раньше не ходила по снегу. У тебя случайно нет лишней зубной щетки? У меня во рту отвратительный вкус. — Когда я не отвечаю, женщина застегивает куртку с легким стоном боли и направляется к двери. — Вернусь в мгновение ока.

В мгновение?

Женщина отпирает дверь, а когда открывает ее, ее глаза загораются от бесконечной белой вуали. Уголки ее рта приподнимаются, она выходит на улицу, останавливается, отклоняет голову назад и закрывает глаза. Загипнотизированный ее действием, я откидываюсь на спинку стула, наблюдая, как снежинки падают на ее улыбающиеся губы, кожу и запутываются в ресницах. Джордан приоткрывает губы, и пар поднимается изо рта, когда высовывает язык. Как будто она находится в своей собственной вселенной, женщина вытягивает здоровую руку и, как ребенок, медленно кружится под пушистым белым вихрем.

— Вот черт! Извини. — Джордан смотрит мне в глаза, явно заметив, что я наблюдаю за ней, но вместо того, чтобы казаться самодовольной из-за моего пристального взгляда, она хмурится и тянется к двери. — Тепло. Я забыла.

Дверь захлопывается, отрезая ее от моего взгляда, и у меня возникает желание сорвать эту чертову штуку с петель и превратить ее в растопку.

Что? С чего бы мне так думать?

Я возвращаюсь к своей приманке, беру катушку и обнаруживаю, что мои мысли далеко от проекта передо мной. Присутствие этой женщины тревожит.

«Твой ум остр, Александр, но твое сердце слабо», — слова отца звучат у меня в голове. «Женщины будут манипулировать тобой легче, чем всеми нами».

Неужели она проникла в мою голову?

Глядя на приманку перед собой, понимаю, что не добился никакого прогресса. Я смотрю на дверь и удивляюсь, почему женщина так долго. Неужели заблудилась?

С разочарованным рычанием встаю и хватаю куртку и шапочку. Распахиваю дверь, и ответ на мой вопрос в нескольких метрах передо мной.

Женщина стоит на коленях, укладывая пригоршни снега в массу странной формы. Больная рука прижата к ребрам для защиты, поэтому она использует предплечье, чтобы утрамбовывать снег. Спортивные штаны на ней должно быть промокли.

Джордан поднимает на меня взгляд и на ее лице появляется широкая улыбка. За все дни, что она здесь, я ни разу не видел, чтобы она так улыбалась. Я чувствую, как дергается мой собственный рот, и быстро кладу конец этому дерьму. Она снова манипулирует мной.

— Я леплю снеговика! Хочешь помочь? — Женщина сжимает руку, и, судя по ярко-красному цвету ее кожи, я бы предположил, что это больно.

Я снимаю перчатки с крючка у двери и топаю по снегу к ней. Джордан встает, когда я подхожу ближе. Как я и думал, ее спортивные штаны промокли насквозь до колен.

Жар разливается по моему телу.

— Хочешь умереть? — рычу я, протягивая ей перчатки. — Я больше не буду спасать твою жизнь.

Ее улыбка исчезает, и мне хочется ударить себя по лицу за то, что стер ее. Я готовлюсь к слезам, возможно, к гневу. Но когда Джордан наклоняет голову и ухмыляется, я чувствую трепет в животе.

— Нет, Гризли, у меня нет желания умереть. Я просто играю в снегу. И я тебе не верю. — В ее голосе слышится легкомыслие. Она считает это забавным? — Думаю, ты снова спасешь мне жизнь. — Надев перчатки, женщина снова опускается на колени и укладывает еще больше снега. Все еще ухмыляясь, она смотрит на меня снизу вверх, эти серые глаза кажутся темнее на белом фоне. — Если сделаешь перерыв и присоединишься ко мне, это не убьет тебя

Лепка снеговика бесполезна. Укладка снега никоим образом не поможет нашей ситуации, кроме как подвергнет ненужному воздействию элементов, которые нанесут угрозу нашему здоровью.

— Если тебе нужно убить время, то, по крайней мере, чтение улучшает твой ум.

Женщина качает головой.

— Вау. У тебя не так уж много друзей, не так ли?

Нет, у меня есть братья — и даже эти отношения я с трудом поддерживаю.

— Так я и думала.

Я не ответил ей вслух, но, несмотря на это, женщина, кажется, услышала меня.

Ее зубы стучат, а губы выглядят слегка бледными, и к тому времени, когда готов твердый блок основы.

— Ты замерзла.

— Если бы ты помог, я бы закончила быстрее. — Женщина толкается, чтобы встать, и пинает снег, чтобы попытаться собрать снежок.

У меня болит голова от того, как сильно сжаты челюсти. Джордан права в одном — если я помогу ей, все закончится быстрее.

Сажусь на корточки и собираю снег двумя руками. Быстро управившись со вторым шаром, я кладу его на первый.

— Вот так, — говорит она. — Весело, правда?

— Нет. — Я бросаю еще две полные ладони снега на второй шар и укладываю его.

— Лжец.

— Я не лгу. — Я начинаю работать над третьим шаром.

— Все мужчины лгут.

Смотрю ей прямо в глаза и удерживаю взгляд, пока не убеждаюсь, что завладел ее вниманием.

— Я никогда не лгу.

Женщина смаргивает снежинки с ресниц.

— Хм… Значит ты единственный.

Возвращаюсь к лепке снеговика, надеясь побыстрее закончить. Как раз работаю над его головой, делая ее более пропорциональной с помощью снега, когда снежок взрывается у меня в груди. Смех женщины разносится в воздухе, когда она собирает еще один шар и бросает его в меня. Я делаю шаг в сторону, избегая второго удара.

— Черт возьми! — Женщина наклоняется, формируя еще один шар. — Ты не собираешься сопротивляться? — Еще один слабый бросок одной рукой пролетает мимо моего бедра.

— Ты уже промокла и замерзла.

— Ну и что? — Бросает еще один снежок, который попадает мне в плечо и лопается при соприкосновении.

Я качаю головой и заканчиваю с головой снеговика, в то время как крошечные снежки проплывают мимо моего лица, сопровождаемые бормочущими проклятиями. Мои руки онемели и замерзли, но миссия закончить и вернуться в убежище, выполнена. Я протягиваю руку за снежную скульптуру и хватаю женщину за куртку.

— П-подожди, — говорит она сквозь сотрясающую тело дрожь. — Ему н-нужны руки!

Я поворачиваюсь и тащу ее к хижине.

— Позже. Тебе нужно обсохнуть.

— Н-н-но… — Женщина бессмысленно пытается высвободиться из моей хватки и, наконец, сдается. — Прекрасно. В любом случае будет легче найти ему руки, когда прекратится снегопад.

Подвожу ее к огню и разжигаю его до сильного пламени.

— Надень сухую одежду. — Вместо того чтобы просто отвернуться, я сбрасываю ботинки и куртку и поднимаюсь на свою кровать, чтобы дать ей максимальное уединение.

— Гризли, — зовет она, заставляя меня остановиться на середине лестницы. Несмотря на стучащие зубы, раскрасневшиеся щеки и промокшие ото льда штаны, ее фиолетовые губы улыбаются. — Признай это. Было весело.

Я не очень разбираюсь в развлечениях, но не могу отрицать, что что-то почувствовал, наблюдая за ее улыбкой и слыша смех. Под тяжестью бремени, связанного с поддержанием ее здоровья и жизни, я действительно чувствовал себя по-другому.

— Это было… что-то. — Я не могу точно назвать это, потому что не помню, когда в последний раз так себя чувствовал.

— Ха! — говорит она, снимая куртку. — Лучше, чем ничего!

Ворча, я поднимаюсь оставшуюся часть пути к своей кровати. Плюхаюсь на спину, складываю руки на груди и смотрю в потолок, хотя мои уши навострены и полностью настроены на звук ее раздевания внизу.

ДЖОРДАН

Ребра чертовски болят, когда я неудержимо дрожу у огня, но у меня нет ни единого сожаления.

Мне нужно было выбраться из этой хижины и сделать что-нибудь веселое, чтобы напомнить себе, что жизнь — это больше, чем просто выживание. Чтобы напомнить себе, что у меня есть сила приносить радость в свою жизнь независимо от обстоятельств.