Евгения - Елена Гайворонская

– Ничего такого не было! – Пытаясь высвободиться, жалобно пробормотала девушка. – Мы только целовались, и всё! Не говори маме!

– Целовались! – Снова взбесился Максим. – Научилась, значит! Ну и как, с этим козлом тебе целоваться не противно?

– Он не козёл! – крикнула Евгения. – Не смей оскорблять моего парня!

– Твой парень!? Эта обезьяна – твой парень?! – захохотал Макс. – Да ты глаза разуй, он же дебил!

– Он музыкант, между прочим! – Оправдывалась Евгения. – И вообще, я не собираюсь перед тобой отчитываться! Ты мне не отец и не брат!

– Я твой друг! Старший товарищ! И не позволю, чтобы ты наделала глупостей, о которых потом пожалеешь! Ты не понимаешь, что этим мальчишкам надо только одно – попользоваться тобой! А потом болтать в школе!

Евгения озадаченно хлопала длинными пушистыми ресницами. Прежде ни разу не видела его таким, а поэтому не знала, как реагировать. Что если Максим прав и сердится не напрасно? Всё же он старше, опытнее, а главное – он мужчина, и знает, о чём говорит?

– Макс… – Евгения приблизила к нему лицо с расширившимися зрачками потемневших глаз, перешла на полушёпот, – а ты уже спал с девушкой?

– Что?! – Переспросил он, не в силах отвести взгляда от шевелящихся пухлых губ. Моментально вспомнил их тепло и сладкую нежность… Никогда не забывал. Ни на минуту.

– Макс… – Евгения ждала, торопила с ответом. А что он мог сказать? Прзнаться, как старался её забыть с другой? И что ему это не удалось? Ведь Евгении только шестнадцать, всего шестнадцать… Медленно тянется время…

Он поймал другую руку Евгении, прижал обе к своей груди, словно старался передать ей такты биения своего сердца. Угадать, что скрыто в глубине огромных зрачков, и там, внутри её милой кудрявой головки.

– Макс, – зашептала она, взволнованно блестя глазами, – можешь мне рассказать, я уже не ребёнок, хочешь, докажу?

Её губы. Сочные, не по-детски чувственные. Он снова наступил, этот миг Сладкая дрожь, мурашки, скольжение языка, как порхание бабочки, медленное нарастающее вращение улицы, планеты, Вселенной вокруг их оси…

– Видишь, я научилась. – Полузакрыв глаза, прошептала она, – и мне это нравится…

– Давай сбежим отсюда? – Задыхаясь, проговорил Максим.

– Куда? – Её глаза изумлённо округлились.

– Куда-нибудь. Ты и я.

– Но у меня гости. – Растерянно проговорила Евгения.

– Пусть веселятся. – махнул он рукой, – Они и не заметят.

– Там мой парень… – Неуверенно напомнила она.

– К чёрту. – Яростно выдохнул Макс, разминая её тонкие тёплые пальцы. – Пошли его к чертям собачьим!

Евгения вдруг рассердилась, отдёрнулась, вскричала:

– Да что ты всё командуешь?

«Потому что я люблю тебя, дурочка! С ума по тебе схожу!» – Хотел заорать в ответ Макс.

Но не заорал. Горло сдавило железными тисками.

– Это моя жизнь, ясно? – Продолжала распаляться Евгения. – Я буду делать то, что хочу!

– Он тебя оттрахает и бросит. – Свистящим злым полушёпотом выпалил Макс. – Ты уже достаточно взрослая, чтобы не залететь? Испортишь свою жизнь, не успев начать!

– Ты… – Евгения лихорадочно хватала ртом воздух, дрожа от негодования, рыжие волосы метались по бледным щекам, – ты… судишь по себе! Ты просто озабоченный сексом придурок! Убирайся!

Резко развернулась на невысоких каблучках, побежала к подъезду. Уже на пороге обернулась, смотрела на него секунду, будто силилась что-то угадать, понять, словно ждала чего-то…

Он хотел её догнать, схватить в охапку, зацеловать, затискать, больше не отпускать никогда, никогда…

Не мог. Она была ребёнком. Большим наивным ребёнком шестнадцати лет.

Стоял, как памятник, смотрел и как она спешит делать глупости.

После расставания с Ритой домой Максим возвращаться не стал. Снял комнату в Питере. Свободного времени катастрофически не хватало. Учёба – работа – учёба. Ушёл в этот ритм с головой. Учил языки, английский, французский, по ночам зубрил новые слова и грамматику. Девушки периодически появлялись в его жизни, но ненадолго. Что-то не склеивалось. Миловидная блондинка Катюша оказалась жуткой неряхой, всюду забывала прокладки, разбрасывала грязные чулки, а в кофе неизменно плавали светлые волосы. Коллега-гид Светлана в постели была ни рыба ни мясо, пока заведёшь, у самого всё опустится. Утончённая интеллектуалка Таня на поверку оказалась жуткой истеричкой, с придурочной мамашей в придачу. Максим не сильно огорчался: научился легко сходиться и без труда расставаться. Разочаровавшиеся романтики часто становятся циниками и, что парадоксально, именно тогда начинают пользоваться большой популярностью у противоположного пола. Друзья говорили, что Макс с первых же встреч продумывает пути отступления и специально выискивает недостатки у своих пассий. Максим не соглашался. Просто что-то не складывалось.

В ноябре мать передала ему письмо от Евгении.

– Макс, привет! Извини, что тебе нагрубила. Я не хотела ссориться. Мир? Ты был прав насчёт того Павлика. Он оказался козлом. Я его отшила. Мама сказала, что я должна радоваться, что у меня есть такой друг, как ты. У меня много поклонников, но по-настоящему никто не нравится. Им всем хочется одного, а я пока к этому не готова. Сперва поступлю в институт. Я уже записалась на подготовительные курсы в Мориса Тореза. Хочу, как ты, поработать гидом, поехать потом за границу, посмотреть мир. Это потрясающе интересно! Как твои дела? Учишься хорошо? Кстати, ты понравился Машке. Больше новостей нет. Пока. Евгения.

Максим перечитывал письмо с грустной усмешкой. Как только он выбрасывал Евгению из своей жизни, она невероятным образом возвращалась, вот только их стремления и желания не совпадали. Девочка растёт без отца, и ей явно не хватает советов взрослого опытного мужчины, эдакого независимого наставника, старшего брата. А тут подвернулся Макс. Сам виноват. Создал себе имидж большого всезнающего дяди, эксперта по подростковым проблемам. Дудки, с него хватит. Он тоже вырос. Глупости отрочества позади. Да и любовь ли это? А вдруг то, что он принял за любовь, не более чем заурядное сексуальное влечение, помноженное на пикантность недоступности – синдром запретного плода? И, случись между ними роман, не повторится ли то, что уже было десятки раз с другими: месяц безудержной страсти, а потом разочарование? Нет, с другими девушками так отчаянно тревожно не колотилось в груди, не тряслись колени, не перехватывало дух… Но всё же… Почему всё так сложно? Он не подонок, он не станет обижать эту милую девочку и её мать – добрую романтичную учительницу, верящую в вечную любовь, чем-то похожую на тётю Тоню, такую же славную, бесхитростную и немного наивную.