Игрушки для императоров - Сергей Кусков

— Как ее зовут? — впечатал меня в кресло следующий вопрос. Видимо, предыдущий удовлетворил. Я легкомысленно пожал плечами.

— У нас игра: я не знаю ее имени, она моего. Я не знаю, сеньора.

Я посмотрел честными-пречестными глазами. Действительно, в отличие от русского языка, в испанском под словом «имя» больше подразумевают фамилию, принадлежность к роду. А фамилии Бэль я не знал.

Сеньора осталась недовольна ответом, достала сигареты, прикурила, встала и начала ходить взад и вперед по кабинету.

— Это плохая игра, Хуан Шимановский!

— Я знаю сеньора. Но мы все же решили поиграть в нее. Так интереснее.

— И ты не знаешь, кто она такая?

Я отрицательно покачал головой.

— У нее белые волосы, не так ли?

Я кивнул.

— И в субботу вы были вместе в Королевской галерее.

Это был не вопрос, а утверждение. Отпираться от такого было бы по меньшей мере глупо.

Сеньора полковник все ходила и ходила по кабинету, распространяя вокруг меня табачную вонь, о чем-то думала. Я сидел, отвернувшись в сторону, стараясь не закашляться и дышать через раз. Вытяжка включаться не спешила.

За первой сигаретой последовала вторая. Наконец, находившись, сеньора полковник присела напротив меня, прямо на стол, опустив одну ногу в большом белом латном сапоге на стул.

— Какие у тебя планы насчет нее?

— Пока не знаю, сеньора. Я не смогу смотреть ей в глаза, по крайней мере, пока. Мне стыдно.

— Это глупо — стыдиться того, что не можешь одолеть десятерых. Даже я не одолею десятерых, никого не убив.

Мне понравилось это слово: «не убив». То есть, убив, она одолеет.

— Дело не в них, сеньора. А в том, что я не могу решить свои проблемы. Сегодня они встретили нас в городе, и случилось бы непоправимое, не будь ее охраны. А что будет завтра?

Я не хочу навлекать на нее беду. А если я ей действительно нравлюсь… То не хочу от нее зависеть. Не хочу решать проблемы за ее счет.

— Думаешь, став королевским телохранителем ты не станешь от нее зависеть? Она аристократка, мальчик, а это навсегда!

Я усмехнулся.

— Корпус дает шанс в жизни, вы сами сказали. Я хочу использовать свой шанс.

Я получу уникальные знания и навыки, наверняка после контракта мне предложат неплохую должность. Я на льготных условиях окончу престижный университет, возможно экстерном. К тому же статус вассала ее величества…

Я покачал головой.

— На это уйдут годы, сеньора, но в итоге я буду защищать ее в этой жизни, а не ее охрана — меня.

Сеньора Тьерри надолго задумалась.

— А если она тебя разлюбит? Не дождется?

На что я весело парировал:

— Тогда ее место займет другая. Но на тех же условиях. Жизнь есть жизнь…

Глава 3. Право сильного

Сеньора долго молчала, очень долго, вначале вернувшись в кресло, скурив там третью сигарету, а затем вновь устроив круиз по кабинету. Дымила она, как паровоз на фестивале техников в Манаусе, мне чуть не заплохело. Спасло то, что вытяжки все же заработали.

Наконец, она остановилась напротив меня:

— Значит так, слушай сюда.

Я напрягся.

— Эту штуку — кивок на координатор боя — я отдам позже. Ты, — указательный палец уставился мне в грудь, — несешь ее домой, прячешь там и никому не показываешь. И никогда никому не говоришь, кто тебе ее дал. Понятно?

Я кивнул.

— Дело не в самом координаторе, у нас таких много, мы выдадим тебе еще лучше. Дело в человеке, который тебе его подарил. Ты никогда и никому не рассказываешь о вашей встрече, никому не говоришь, как ее имя и как она вообще выглядит. Во всяком случае, до тех пор, пока я не разрешу. Вопросы?

— А зачем это все?

— Для твоей же безопасности. Поверь, мальчик, многие, узнав, что вы с ней встречались, и ты ей понравился, захотят от тебя избавиться.

— Ее родители? — грустно усмехнулся я.

— К сожалению, нет. От ее родителей я смогла бы тебя защитить.

Вздох.

— Это политика, Хуанито, большая политика, и ты в ней никто, потому делай, что тебе советуют знающие люди. Аристократия — это гадюшник, а ты не готов пока к тому, чтобы в него влезать.

«Судя по подтексту, мой друг Хуанито, ключевое слово здесь „пока“. То есть, когда ты станешь хранителем, ты будешь готов к этому.»

«Естественно! — ответил я сам себе. — Корпус — своеобразный военный орден, где все друг за друга. Причем эти „все“ обладают неприкосновенностью и правом вендетты. Корпус станет надежным щитом, самым надежным в мире, от любой неприятности и невзгоды. В том числе от возможных преследований знати.»

— Я понял, сеньора, — кивнул я. — А вы скажете мне, кто она такая? Как ее имя?

Сеньора Тьерри скривилась, будто съела половину лимона, но от ответа ушла.

— Спроси у нее сам. Это ваша игра, я не вправе нарушать ее правила.

«Все ясно, наступаем на собственные грабли, camarado Шимановский! — усмехнулся я. — Так тебе и надо!»

Сеньора затушила бычок, что-то отключила на рабочем столе, надела китель и кивнула мне:

— Пошли.

Я поднялся, и мы куда-то побрели. Коридоры сменялись гермозатворами, шлюзами и очередными коридорами. Кажется, мы шли по переходу в соседнее здание, отдельно стоящий комплекс. Пару раз навстречу нам попадались молодые девчушки в белой форме, некоторые в доспехах. Все они были не старше меня, и при виде нас вытягивались в струнку, отдавая сеньоре честь, провожая мою персону недоуменными взглядами.

Воспользовавшись вынужденной паузой, я решил прикинуть свое состояние, то, что произошло, и о чем говорила сеньора. Выходила не сильно радостная картина.

«Итак, мой друг, что мы имеем? Добренькая тетя-полковник хочет взять тебя в свою контору для опытов. Печально, но только на первый взгляд — после опытов ты получишь вкусную шоколадку и станешь гораздо ближе к своей заветной мечте — служить, но не пресмыкаться. Если выживешь, конечно. Возможно даже получишь трофей, о котором не смеешь мечтать — девочку Бэль, юную аристократку и наследницу богатого рода. Ведь вассал королевы в принципе приравнен по статусу к аристократии, с этой стороны засады не будет — традиция есть традиция. Никаких помех даже для вашего брака быть не должно, не говоря об остальном.

Но имеются и небольшие накладки. Оказывается, в мире знати не все гладко, и некоторые кланы, судя по всему, хотят видеть девочку Бэль в своем составе в качестве невестки. А может, просто мечтают насолить ее семье — наверняка есть и первые, и вторые. Потому многие из них, узнав о существовании человека по имени Хуан Шимановский, с радостью сделают ему принудительное харакири.

Веселенькая перспективка? Угу! Это обязательно произойдет, если ты, малыш, начнешь светить подаренными тебе вещами. Планета круглая, а еще маленькая, как говорят русские, „шила в стоге сена не спрячешь…“

Хотя нет, как-то не так. Но не важно, про шило тоже что-то есть. Главное смысл, а он понятен.

Сеньора же полковник намекает, что защитить тебя может. Не сразу, но это в силах корпуса. Мягкий такой намек, ненавязчивый. И самое прискорбное — маловероятно, что она блефует этим аргументом. Здесь скорее некая забота, что-то сродни материнскому инстинкту: „Я тебя предупредила, помогла, моя совесть чиста, дальше думай сам.“»

Вот теперь скажите, как после таких намеков спокойно рассуждать, нужен ли мне корпус?

Признаюсь честно, то, что я сюда сегодня приехал — случайность. Последствие того, что последние два дня был на нервах, эдакий импульсивный порыв, присущий юношеству. Осознал это я лишь скучая в допросной. И теперь главный вопрос — стоит ли идти по этому случайно выбранному пути? Да, слова, сказанные мною в кабинете, звучат красиво, перспективы радужнее некуда — статус, присяга, контракт, должность, защита… Но сеньора правильно сказала, все имеет свою цену. А цена здесь одна — жизнь. Возможность умереть молодым, зеленым, ничего не успевшим юношей. Очень глупым юношей!

Как я понимаю, до самого совета офицеров, пока будут идти тестирования, мне оставят право выбирать — идти к ним или вернуться «на гражданку». Но приняв, корпус вряд ли отпустит: я буду знать слишком много их секретов.

«Две недели, Шимановский! — подвел итог мой бестелесный собеседник. — У тебя есть всего две недели, пока не прибыла ее величество, чтобы определиться — хочешь ли ты подписываться под все это.»

Тем временем мы вышли в большое, просто огромное помещение, предназначение которого бросалось в глаза сразу — оно было заполнено матами, тренажерами, жуткого вида непонятными устройствами, дорожками с препятствиями. Тренировочный зал, большой и отлично оборудованный. В зале стоял звонкий гул с эхом, перемежающийся звуком ударов и падений, присущий любому спортивному залу. В нем тренировалось с десятка полтора — два девчонок от двадцати до тридцати. Я говорю «девчонок», хотя некоторые из них старше меня на десяток лет, потому, что это уже вошло в привычку — называть всех «девчонками». Отныне, сколько бы им ни было, я буду называть их только так, даже если кому-то покажется это… Неправильным.