Тонкая рябина. Новеллы - Светлана Сервилина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Повешусь, – мелькнула дерзкая мысль, – не выйду отсюда без сыночка».
Дверь скрипнула, и вошла ночная санитарка. Она легонько присела на край кушетки.
– Не рви сердце, милая, – сказала старушка, взяв Марину за руку, – как еще моя мать говорила: «Узелок только развязался». Вот, увидишь: будут и у тебя еще детки!
– Вам легко говорить, – всхлипнув, Марина отвернулась к стенке.
– Нет, милая моя, нелегко. Ох, нелегко терять детей, тебе это каждая мать скажет. Всю себя бы отдала до краев, до последней кровинки, чтоб только живы детки были! У меня самой десять лет назад дочка родами померла, – она тяжело вздохнула, – родила двойню: мальчика и девочку… И все, все умерли! Так в гроб троих и положили… Столько я слез пролила, милая! Жить не хотела, от боли по ночам выла… Зять мой тоже сильно переживал, но потом успокоился и женился. А я осталась одна на всем белом свете! Вот и пришла сюда работать. Может быть, кому-то еще помогу, – медленно проведя шершавой ладонью по своему лицу, горестно закончила она.
Марина повернулась к санитарке и рывком прижалась к ней. Старушка обняла девушку своими грубоватыми руками:
– Ты будь сильной. Родишь еще, вот увидишь. Ты – молодая, здоровая женщина. Муж-то у тебя есть?
Марина мотнула головой:
– Нет.
– Ой, Господи-Господи. Я так и думала. А там, на лестнице, кто тебя дожидается? Мать, что ли?
– Нет, это тетя.
– Пойдем к ней, милая! Тихонечко вставай, я тебе помогу.
Они молчаливо прошли по коридору реанимационного отделения. На площадке у двери стояла тетя Лида с заплаканными глазами. Увидев племянницу, она шагнула навстречу и порывисто обняла Марину.
Станислав задумчиво отложил книгу и подумал, почему он не знал, что произошло с Верой? Сколько же ей, девятнадцатилетней девушке, пришлось пережить!
Вспомнил, как кто-то из бывших одноклассников сообщил, что она внезапно перевелась в институте на заочное отделение и переехала в другой город. А он? Что делал он в то время, когда его любимая оплакивала их сына? Да, точно, именно в апреле они путешествовали по Болгарии. Его родители подарили им с Инной туристическую путевку. Молодая жена «сдувала с него пылинки», подобралась веселая компания, солнце, море, «золотые пески»… Кажется, он был тогда счастлив. А потом, все как-то завертелось. Молодость эгоистична. Начало семейной жизни было беззаботным и веселым. Только спустя пару лет, начались громогласные скандалы, театральные истерики, бытовой шантаж со стороны, вдруг переставшей быть милой и покладистой, жены… И у него появились новые друзья, новые подружки. Стас просто научился не обращать внимания на Инну и ее желание перевоспитать его. Со временем и она успокоилась, так и жили: каждый сам по себе. Ему даже казалось, что все семейные люди так живут и терпят друг друга, а большая любовь лишь в романах для сопливых девчонок. И только после сорока лет он начал замечать, что живут и по-другому. Что спешат домой с работы его сотрудники, с нежностью рассказывают в курилке о своих супругах, с гордостью показывают фотографии детей и внуков. Станислав Ильич тяжело вздохнул. Получается, потерял он свою любовь, она прошла мимо, а он даже не заметил. А что же теперь?
Купейная дверь с шумом открылась, и все та же проводница певуче сказала заученную фразу:
– Сдаем постель, через час – конечная!
– Ну, вот и все! Приехали! – усмехнулся он и стал нехотя собирать невзрачное казенное белье со смазанными печатями.
Когда Стас открыл ключом дверь своей квартиры, то с порога услышал радостный голос жены:
– Да, ладно, Димусик! Мой приедет только завтра или даже – послезавтра! Успеем еще покувыркаться! – и она кокетливо засмеялась.
Стас вошел в гостиную и увидел Инну, вальяжно развалившуюся на диване. Левым плечом она прижимала к уху трубку домашнего телефона, из которой был слышен мужской смех. Одновременно она красила ногти на ногах, взгромоздив свой сороковой размер на журнальный столик. Он оставил чемодан в прихожей и спокойно прошел мимо Инны в свою комнату. Разговор мгновенно свернулся, жена попрощалась с абонентом и в распахнутом шелковом халате размашисто пошла за не вовремя вернувшимся из командировки мужем.
– Мог бы позвонить и предупредить, – вместо приветствия язвительно сказала она, кокетливо поправляя прическу.
– Да, ну? С каких пор я должен отчитываться перед тобой? – не скрывая раздражения, ответил он, снимая плащ.
– Чтобы не ставить жену в глупое положение! Так все воспитанные люди делают, между прочим! – нравоучительно проговорила Инна.
– Ну, в умном положении ты еще никогда и не была, – не глядя на женщину, холодно ответил Стас.
Инна открыла рот, чтобы ответить, но муж продолжил:
– А, кстати, кто у нас воспитанный: ты или твой «Димусик?» – фыркнул он и раздраженно добавил. – Немедленно выйди из моей комнаты!
– Да уж точно, не ты! – противно взвизгнула она, но он с силой вытолкнул ее за дверь и повернул ручку.
Все это было до тошноты знакомо и предсказуемо. Инна начала, как обычно, кричать гадости и оскорбления в его адрес, стуча кулаками по стене. Вдруг дверь резко распахнулась, и Стас спокойно спросил:
– Где мои школьные фотографии?
От неожиданного вопроса жена замерла, а потом еще с большим азартом продолжила свой визгливый ор:
– Что, про свою Верку вспомнил? Захотел полюбоваться на несчастную любовь? Да если бы она знала, какой ты придурок и неудачник!
– И что тогда? – Стас сильно схватил жену за плечи. – Что тогда? – сердито повторил он вопрос.
– Аборт бы сделала, – уже не так громко ответила Инна и ловко вывернулась из рук растерянного мужа.
Стас вздрогнул:
– Так ты знала, что она ждала от меня ребенка?
– А че ж мне не знать? – она встала в свою любимую позу «Руки в боки». – Ты забыл, где моя мать работала? Ааааа… Дошло?
Он толкнул ее с такой брезгливостью, что Инна испуганно замолчала. Ему было сейчас противно за нее и за ее мать. И больно за себя.
«Обвели, как дурачка, – грустно подумал мужчина, – все понятно, к чему была такая спешка со свадьбой и эта ложная беременность. Теща работала в женской консультации медсестрой и узнала про Веру. Это в их планы не входило: выгодный жених мог ускользнуть».
Стас вернулся в комнату и встал, как вкопанный. Он медленным прощальным взглядом обвел свое жилище, похожее скорее на холостяцкую берлогу, а не на спальню женатого человека. На полках стояли его любимые книги, которые покупала еще мама, старенький глобус на деревянной подставке, баскетбольный мяч с подписями всей школьной команды на память. Но уже ничего не могло его задержать здесь. Он стремительно метнулся в коридор, схватил чемодан и, притащив его в комнату, стал проворно набивать самыми необходимыми вещами.
– Давай-давай, уматывай, – не унималась беспардонная Инна, – надоел ты мне, сволочь! Ну, какая же я дура, что за тебя замуж вышла!
Она с шумом прошлась по большой комнате и прислушалась. Молчание мужа ее нервировало. Плеснув в хрустальный бокал любимый ликер, она крикнула в сторону закрытой двери:
– Думала, жить буду, как сыр в масле! Шубы и машины менять, как перчатки. Да, если б не твои родители, я…
– Продолжай, – выйдя из комнаты, тихо сказал Стас и уточнил, – так, что мои родители?
– А то! – женщина зло посмотрела на мужа. – Давно хотела тебе все высказать, все-все, что наболело за эти годы!
– Говори, – он стоял, держа в руке чемодан, все еще привлекательный и статный мужчина.
В свои сорок восемь, Станислав Ильич выглядел гораздо моложе своих лет.
– Я тебя внимательно слушаю, – пренебрежительно проговорил он, – что у тебя там наболело?
– Слушай-слушай! – с заметной издевкой, произнесла жена. – Да если бы твой отец не был «шишкой», думаешь, я бы позарилась на тебя! Что же мне, надо было выходить замуж за голодранца какого-нибудь и начинать жизнь в коммуналке? А твои родичи все для тебя были готовы сделать: «Хочешь, сынок, машину? Женишься, сынок, – купим квартиру!»
Стас смерил ее взглядом сверху вниз:
– Неужели из-за этого ты на меня «позарилась»? Клялась же в вечной любви, – усмехнулся он.
– Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда! – Инна с пафосом села на диван, закинув ногу на ногу, и презрительно посмотрела на мужа.
– Не пойму тебя что-то. Ты что – голодала? С родителями жила обеспечено и ни в чем не нуждалась! Одевалась лучше своих ровесниц.
– Ха! – она зло хмыкнула и поправила челку.
Потом медленно отпила ликер и привстала с дивана.
– Да что ты видел? Только обертку!
Мужчина пристально глянул на жену, прищурив глаза. Она махнула рукой и продолжила:
– Мать все деньги «вкладывала» в меня, говорила: «Товар надо лицом подавать!» Да и не все шмотки были мои, я брала у иностранных студентов в вашем институте на продажу. Пару раз надену, а потом подшаманю и – продаю! Я же – умная и практичная девочка! – и Инна довольно рассмеялась.
