По моим правилам - Зоя Анишкина

– Спасибо большое! Сколько с меня?

Спрашивала, затаив дыхание. Потому что сегодня я никак не рассчитывала, что придётся потратиться. Нет, в нашей семье деньги всегда были в нужном количестве.

Не шиковали, но и жизнь чуть выше среднего тянули без проблем. Да только я полностью зависела от родителей и своих финансов не имела. И вот сейчас у меня в кошельке болталось две тысячи, а время было уже явно позднее.

Но звонить матери в час ночи с просьбой скинуть денег – такая себе идея. Я впервые задумалась о том, что пора как-то решать эту проблему. В конце концов, мне уже двадцать один.

И вот теперь я стояла возле дома Миши с Мишей же в отрубе на заднем сиденье такси. Я в душе не представляла, как его тащить к нему в квартиру, и вообще, что делать дальше. На дорогу до дома у меня тупо денег не было.

– Да ладно, считайте, третья поездка в подарок. Вам его помочь дотащить до квартиры?

Двое таксистов словно мысли мои читали, а я с облегчением выдохнула. Все же есть бог на этом свете. Скосила взгляд на мирно спавшего парня. Он был таким спокойным во сне. Лишь иногда хмурился, поджимая губы.

– Если можно, но я бы не хотела вас тревожить! Вы и так мне очень помогли…

Я правда была им признательна от всего сердца, а два огромных амбала-таксиста улыбались очень по-отечески. Кому рассказать… Не поверят! Я, маленькая веселушка Маргоша, стою перед домом Самсонова.

Сам Самсонов в отключке на заднем сиденье, и я сейчас буду организовывать транспортировку. К такому жизнь меня не готовила. Абсолютно!

– Показывайте, куда тащить вашего возлюбленного. С кем не бывает.

Со многими, хотелось ответить мне. Со многими не бывает подобных приключений. Но мне всегда достаётся самое весёлое. В конце концов разве я не называлась груздем? Ну теперь вот и время лезть в лукошко.

Да и какой он мне возлюбленный! Они издеваются, наверное. Тем не менее переубеждать добрых дядей не стала. Если б мать узнала, чем я сейчас занимаюсь…

Только вспомнила о родительнице, как телефон разразился трелью. Сомневаюсь, что в час ночи мне звонят подружки. Особенно те, которых я кинула.

– Пятнадцатый этаж, квартира сто девять. Минутку…

И пока они пытались вдвоём совладать с двухметровым спортсменом, я тихонько ответила:

– Да, мам. Прости, тут с такси проблемы.

– Ты в курсе сколько времени? Почему я по твоей милости не спать должна? Что это за неуважение? Ты что, не любишь меня?

С недавних пор подобные манипуляции стали мне резать слух. Раньше проглатывала, а сейчас неожиданно стало раздражать. Но зависимость и чувство вины все же брали верх.

– Прости! Прости, прости! Я скоро буду!

И я бросила трубку. Мужички лишь ухмыльнулись. Какие-то они мне попались очень душевные. Хотя по всем законам жанра, да после того, как в моей жизни случился эпизод с насилием, я должна была стать черствой, пугливой, более осторожной.

Но проблема в том, что, когда дело касалось Миши, мой мозг видел лишь цель и уж никак не препятствия. Глупости какие. А так да, наверное,надо бы ценить подобное везение.

Они дотащили его прям до квартиры. Я поблагодарила их и сказала, что дальше сама. Высчитав сумму, все же дала хотя бы пятьсот рублей. Неожиданно не взяли. Действительно повезло…

Тепло попрощались, а мужчины тонули в моей признательности. Но потом они ушли. А я и Миша у стены остались. Тяжело вздохнув, стала искать ключи от квартиры.

Обшаривать его было странно. Руки дрожали, а в теле был странный трепет. Оно, определённо,отзывалось на него. Хотело объятий и, возможно, даже продолжения. Странно…

Ключи обнаружились в кармане джинсов, также, как и телефон. Он зазвонил. Вздрогнула. На экране высветилось то самое фото, что я видела в комнате. И имя звонившего: «Брат».

Очухался тренер все же. И очень странно, что у Миши стояло именно это фото, именно так был записан человек, что должен быть ему близок. Что же между вами произошло?

– Земляника, сраная земляника.

Застыла. Из его уст это звучало как бред, да только… Только вот уже много лет я пользовалась одним весьма пахучим гелем для душа. Земляничным.

Многие говорили, что он настолько въелся в мою кожу, что от меня частенько исходит соответствующий аромат. Слова пьяного Миши звучали зло и даже возмущённо.

Что они значили? Хмыкнула, захотела у Самсонова в таком состоянии что-то узнать. Ага, сейчас… Посмотрела на его недовольнее лицо. Он то ли был в пьяном угаре, то ли просто мертвецки спал. Кто его знает…

Осторожно стала перебирать ключи к двери. Вот что значит, квартиры по-настоящему богатых людей. Тут сто один замок непонятного назначения. Хорошо ещё, не с отпечатками пальцев.

Дотащить двухметровое тело я ещё смогу, а вот поднять и прижать руку… Но это я немного увлеклась. Продолжила как самый профанский взломщик свою чёрную работу.

И вот наконец один из замков поддался, но дверь пошла как-то чересчур легко. Я бы даже сказала, слишком. Уже через секунду стало понятно почему.

Снова застыла как преступник, которого застигли на месте преступления. Потому что дверь мне открыла та самая миловидная молодая женщина, что была тогда с отцом Миши.

Мы с ней встретились взглядами. Поймала ее, такой осторожный, сконфуженный. Она явно была напугана не меньше меня. Вот и встретились две мышки у головки сыра.

– Вы кто, и откуда у вас ключи?

Она говорила кротким сиплым голосом. А потом ее взгляд зацепился за ботинок, торчащий позади меня. Вот тут на лице женщины отобразился ужас. Она выскочила в коридор и оттолкнула меня.

Кинулась к Мише и тут же стала щупать пульс на шее наработанным движением. Облегченно опустив плечи, она обернулась ко мне. Осмотрела ещё раз с ног до головы, а потом спросила:

– Это же ты пару лет назад утром избитая выбегала. Рыжей тебе было лучше.

По коже прошёлся холодок. Даже ее вопиющая бесцеремонность не тронула. Как она меня узнала и запомнила?! Попятилась. Девушка покачала головой.

– Нет, нет, стой! Раз уж ты вздумала играть в спасительницу, то уж помоги до конца. Его отца нет, а одна я его на кровать не затащу. Меня Вероника, кстати, зовут.

Она развела руками, как бы намекая, что такая маленькая и ни разу не сильная. А потом вопросительно уставилась на меня. Я сдалась:

– Рита. Тогда давайте, а то мне ехать домой надо.

Звук своего настоящего имени был странным, непривычным, но меня все