Киллер - Элмор Леонард

Дознание происходило в вестибюле. Кармен повторила свою версию несколько раз: двоим местным полицейским из Алгонака, что были на дежурстве, следователям из полиции штата Мичиган, полицейскому муниципальной полиции и четырем помощникам шерифа округа Сент-Клэр. Все они были в разных формах. Она видела, как раздражен Уэйн. Во-первых, из-за того, что должен был встретиться с Лионелем, а торчал здесь, и, во-вторых, из-за того, как его допрашивали – складывалось впечатление, будто все происшедшее случилось по его вине.

Что он делал в кабинете мистера Дэйвиса?

Сказал ли он тем парням, кто такой мистер Дэйвис?

Позволил ли он им думать, что мистер Дэйвис – это он?

Отдавал ли он себе отчет, что рискует жизнью других людей, находившихся в офисе?

Уэйн сказал, что именно по этой причине он и выманил злоумышленников на улицу. Они на все сто были уверены, что у него есть деньги, и он не видел иного выхода, кроме как позволить им так считать.

Не пытался ли он убить их киркой?

Уэйн сказал, что не киркой, а монтировкой, которую монтажники используют в качестве рычага для подъема концов металлических балок. Если бы он намеревался убить этих типов, то дубасил бы их по голове.

– Почему бы вам не отправиться на остров Уэлпул и не выяснить, кто ездит на голубом «кадиллаке»? – задал он им вопрос. – Это ведь для вас не составит труда.

Кое – кто из полицейских интересовался совсем другим. Один из помощников шерифа спросил, не страдает ли Уэйн повышенной агрессивностью. И Уэйн, которому грозило потерять работу, если помощник шерифа составит о нем нелестное мнение, ответил:

– Нет, сэр, не страдаю. Мне просто интересно знать, почему вы сидите здесь и ковыряетесь пальцем в заднице?

Кармен не могла осуждать его за несдержанность. Когда помощник шерифа сказал Уэйну, что, если парень, которого он выбросил из окна, получил серьезную травму, он может подать на него в суд, тот не удержался и съязвил:

– Возможно, для вас это единственный способ с ним встретиться.

Полицейские были настроены агрессивно. Кармен это понимала. Они держались надменно и холодно, не выказывая никакого сочувствия, кроме как Дэйвису, а с ней обращаясь словно с несмышленышем.

– Послушайте, Кармен, вы полагаете, что в состоянии рассказать нам все, что случилось, четко и ясно?

– О господи! – вздохнул Уэйн.

Наконец Нельсон Дэйвис попросил ее приготовить для полицейских свежий кофе. Она не смела даже взглянуть на Уэйна, который демонстрировал свое раздражение, тогда как она пыталась подавить свое. Наконец в разговоре полицейских с Нельсоном прозвучало, что в полиции об этих парнях кое-что известно. Она спросила Нельсона, правда ли это, тот ответил:

– Ну да! Один из них мне звонил.

– Но вы об этом никому не сказали.

– Я сказал полиции.

– Я имела в виду, ни мне, ни моему мужу.

– Дело в том, что парень позвонил снова и изменил условия встречи, – сказал Нельсон. – Если бы он поехал в Уайлдвуд, полиция установила бы там наблюдение. Мы должны были подумать о безопасности домовладельцев. Впрочем, жаль, что эти двое не приехали в Уайлдвуд. Они бы никогда не заподозрили, что рабочие, сгребающие листву, полицейские.

– Вы должны были позвонить Уэйну, чтобы он не приходил на встречу с вами.

– Вот еще! – усмехнулся Нельсон. – Сказать по правде, я не ожидал, что он вообще придет. А если и придет, то только из вежливости.

– Ради меня?

– Это вы сказали, не я. – Он посмотрел на Уэйна. – Я прав? Не отвечайте, если у вас возникнут из-за этого проблемы.

– Мы можем быть свободны? – спросил Уэйн.

Домой они приехали после шести. Уэйн открыл две банки с пивом и протянул одну Кармен, сидевшей за кухонным столом. Отпив глоток, она взглянула на него.

– Когда Нельсон упомянул копов, сгребающих листья в Уайлдвуде, я едва не сказала ему, что для начала следовало бы завезти туда листьев, так как их там нет.

– Надо было.

– Эти парни вели себя так… так самоуверенно, – заметила она погодя.

– Как если бы им было известно, что следует предпринять.

– Вот сукин сын! – покачала она головой спустя минуту.

– Кто?

– Нельсон, кто же еще? Я должна была догадаться раньше, что он за тип, хотя бы по тому, как он расписывается. Для его автографа характерны максимальная скорость в сочетании с полным игнорированием формы, негармоничность расположения, угловатость с резкостью.

– И что это доказывает? – спросил Уэйн.

– Это доказывает, что ему свойственны неуравновешенность, авторитарность до мании величия, интересы прежде принципов, отсутствие каких-либо навыков взаимоуважительного общения с окружающими людьми. В поведении этого человека часто встречаются грубость, вульгарность, отсутствие душевного тепла или искренности. В общем, я у него больше не работаю!

Уэйн чокнулся с нею своей банкой пива.

– В конце концов, должно же было выйти из всего этого хоть что-то хорошее!

6

Арман не возражал, когда Ричи стал называть его Птицей. Теперь это его стало раздражать. В особенности когда Ричи, весь окровавленный, не переставая скулил:

– Птица, у тя есть платок? Мать твою, да я весь исполосован. Птица, отвези меня к Донне. Она умеет оказывать первую помощь.

Ричи порезал подбородок, когда вывалился через разбитое окно и шлепнулся на осколки. Он ныл, потирая разбитые коленки и пачкая штанины кровью. У Армана болели спина и ребра в тех местах, по которым этот крутой мужик прошелся своей железякой. Надо же, как они вляпались! Мужик оказался не просто крутым, но еще и не тем парнем, с которым Ричи разговаривал по телефону.

– Дай глянуть, – сказал он, осматривая задранный подбородок Ричи. – У тебя всего пара царапин.

Они проехали через Мэрии-Сити, миновав улицу, на которой жила Донна, и Ричи взорвался:

– Стоп! Куда мы едем?

– В Сарнию.

– Так это ж в Канаде!

– Мы не можем разъезжать здесь на этой тачке, – пояснил Арман. – Тот парень и та бабенка ее засекли.

Арман вспомнил, где видел этого мужика с пикапом. Это было вчера. Мужик с надписью «Монтажник» на куртке беседовал с Лионелем Адамсом в баре на острове Вэрайэти.

Он не сомневался, что бабенка работает в агентстве. Это она окликнула по имени мужика, видимо монтажника.

Если его схватят, монтажник и та баба из агентства скажут, да, он тот самый парень. И полиция очень скоро наведет справки, откуда он. Это верняк! А уж выяснить, что голубой «кадиллак» принадлежит зятю старика, застреленного вчера в Детройте, – это им раз плюнуть.

– Я обещал этого кидалу убить – и убью, – заявил Ричи.

– Какого кидалу? – спросил Арман.

– Из гребаного агентства. Ты, Птица, чё не стрелял? Оба торчали прямо в окне. В такого верзилу трудно промазать. За каким дьяволом ты, мать твою, не стрелял?

– Тебе нужен тот парень, да?

– Птица, он был у тебя в руках. Этот панк ни хрена не понял!

– Можно мне тебе кое-что сказать, а?

– Чё?

– Этот парень не из риелторского агентства.

– Ты чё несешь?

– На днях или раньше я тебе все объясню. А сейчас я тебе вот что скажу: вытаскивай пушку и целься только тогда, когда и вправду хочешь кого-то убить.

– Так ведь можно и передумать.

– Нет, нельзя. Только не тогда, когда уверен, что это сделаешь. В таком случае достаточно одного выстрела. Охотник, к примеру, не станет стрелять, если боится, что может промазать или только ранить зверя. Понимаешь, тогда ему придется искать раненого зверя, чтобы прикончить. А что, если зверь прикончит его? К примеру, лев сатанеет от раны и непременно нападает на охотника. Вот почему всегда нужно быть уверенным до конца. Один выстрел, не больше…

– Слышь, из меня вытечет на хрен вся кровь.

– Не пачкай сиденье. Я хочу, чтобы ты усек, что не должен стрелять в кого-то больше одного раза.

– Ё-мое, я сдохну от боли.

– Не ной, отвезу тебя в больницу, – пообещал Арман.

– В Сарнии?

– В Сент-Джозефе. Я там знаю больницу. Я и мои братья ездили туда убрать одного парня.

– Ну да?

Наконец-то он овладел его вниманием, рассказывая о том, как поступают крутые парни.

– Это тебе не та туфта, что в кино, когда ты видишь парня, который собирается пришить кого-то в больнице. Видишь, как он входит в палату и прикрывает за собой дверь. Потом выходит в коридор, в белом халате, чтобы все думали, будто он врач. А его здесь раньше никто и не видел.

– Или уборщик, – оживился Ричи. – Я видел фильм с парнем, который вырядился уборщиком. Со шваброй и ведром, ты не видал?

– Ты меня дослушай, ладно?

– Валяй!

– Мы поднимаемся на этаж, один из моих братьев держит лифт. Другой на стреме на случай, ежели кто нарисуется.

Арман вспомнил о медсестре, но ничего не сказал. Он молчал, продолжая думать о ней и о том, что случилось позже, месяцы спустя…

– Дело было вечером? – спросил Ричи.

– Да, вечером, – ответил Арман. – Я вхожу в палату, где лежит больной… Кажется, у него был сердечный приступ. Собственно, из-за этого он туда попал. В общем, натягиваю простыню ему на лицо и стреляю. – Арман оторвал руку от руля и показал на рот. – Прямо сюда.