Красный вервольф 3 - Саша Фишер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чуть не взвыл.
Лучше бы это был еще один британский агент, чем… Вот так. Захотелось даже по-детски крепко зажмуриться и забормотать что-нибудь вроде «Пожалуйста-пожалуйста, пусть мне это все приснилось!»
— Присаживайтесь, герр граф, — процедил Шалтай. — Я для вас уже и стульчик подготовил. Посреди комнаты действительно стоял колченогий стул. Один. — Не знал, что гостей будет двое, так что тебе придется стоять.
На несколько секунд повисло молчание. Граф гордо вздернул подбородок и посмотрел в сторону.
— Вам нужно какое-то особое приглашение? — Юрген приподнял бровь и кивнул бульдогу. Тот подтолкнул графа к стулу, рывком усадил и вывернул руки за спину. Скрутил их веревкой. Потом подошел ко мне.
— Руки за спину, — буркнул он. Бл*ха, не люблю я эти фокусы в духе Гудини, мне все-таки уже не двадцать. Но что делать?
Завел руки за спину, позволив бульдогу себя связать. Юрген молча наблюдал за этими всеми манипуляциями. Ухмылялся самодовольно.
— Я вижу, вы не слишком удивлены, герр граф, своим пленением, — сказал он, когда бульдог, повинуясь движению его брови, вышли наружу. — Или делаете вид.
— Что происходит? — истерично проверещал мой шеф, брызнув слюной. Слишком как-то истерично… — Юрген, это что, розыгрыш? Какая-то шутка? Вы кому-то проспорили и устроили весь этот балаган?
— Вы до сих пор не поняли? — Шалтай кивнул автоматчику и тот тоже вышел. В доме остались только мы втроем. — Кончилась ваша сладкая жизнь. Теперь вами займутся компетентные люди по другую линию фронта.
Блин! Шалтай захватил графа, чтобы переправить его нашим. Как же не вовремя! Именно сейчас, когда я так был близок к своей цели… Янтарная комната снова отдалилась от меня за тридевять земель. Таким поступком он выведет меня из игры.
И что теперь? В партизаны податься? Кому я нужен в Пскове? Фрицы отправят меня работать на конюшню или кочегарку. Даже если я продолжу диверсионную деятельность, без информации, которую я получал из конторы, без Марты и графа, руки мои будут связаны. Получается, что в партизаны. Но там Хайдаров. Когда-нибудь особист докопается, что капитана Волкова в армейской разведке не существует. А может уже докопался, просто тут меня ему не достать. На место графа пришлют другого, и Янтарная комната бесследно пропадет, как и случилось в моем времени. Как же все-таки сложно изменить судьбу… Черт!
Я по-прежнему играл роль пленника. Шалтай не возражал. Понимал, что я сам откроюсь графу, когда созрею. Покажу свою истинную личину. Но что-то не давало мне «созреть». Какая-то непонятная и неоформленная мысль не давала покоя. Будто что-то я упустил. Это ловушка на графа, но тот сам в нее охотно пошел. И согласился путешествовать лишь в сопровождении своего переводчика. А потом нас повязал Шалтай.
Неприятная мысль вдруг кольнула сердце. Нет… Только не это. До меня начал доходить реальный расклад. Это ловушка не на графа, а на…
— Юрген, на вашем месте, — прервал мои размышления граф. — Я не был бы таким самоуверенным. Развяжите меня, пока не поздно все вернуть.
— И после этого вы забудете, что здесь произошло? — оскалился Шалтай. — Не думаю. Если будете с нами сотрудничать, то, возможно, не слишком пострадаете.
— Наглости вам не занимать, — хохотнул Юрген. — Ваш самонадеянный умишко отказывается понимать, что теперь я распоряжаюсь вашей жизнью.
— Я так не думаю, — граф улыбнулся одним уголком рта, в его глазах промелькнул холодный блеск. — Сколько сейчас времени?
— Что? Какая разница? — Юрген дернул плечом, губы его скривились презрительно.
Ситуация аховая, конечно. Шалтай убежден, что все идет по плану, что он, действуя по приказу советского руководства, захватил в плен одного из важных немецких функционеров и теперь ждет, когда кто-то явится его забрать, граф же со своей стороны…
Бл*ха, я пока до конца не понимаю, какого хрена тут творится. В машине граф вел себя чертовски странно. Будто все происходящее не только не было для него сюрпризом, но даже наоборот. Оно его полностью устраивало, будто все шло по плану. По ЕГО плану.
И тут мне жутко хотелось заорать Шалтаю: «Беги, дурак!»
Но я молча сидел, угрюмо повесив нос. И молчал. Потому что стоит мне это сделать, мои шансы выжить немедленно ломанутся к нулю на первой космической скорости. Потому что паззл в голове медленно начал складываться.
— Котофей, — сказал вдруг граф по слогам. Он произнес это слово, будто не понимал его значения, а просто прочитал по буквам.
Зато Шалтай дернулся, как будто его ударили.
— Ага, вижу, ты знаешь, что это значит, — тонкие губы графа растянулись в улыбке. — Это ведь позывной твоего связного, верно? Того самого, через которого тебе пришел приказ доставить меня в это место, так?
Шалтай молча смотрел на графа. На его лице не дрогнул ни один мускул. Только скулы побледнели малость.
— Тебя очень давно пытались вычислить, Юрген, — сказал граф. — Но в Судетах ты как-то вывернулся и отвел от себя подозрения. А вот сейчас, видишь, не получилось у тебя. Ты принял этот приказ за чистую монету, а попал в ловушку.
В глазах Шалтая промелькнула тень какой-то эмоции. Боль, может быть.
— Знаешь, Юрген, мне всегда было интересно, каково это — жертвовать любимыми людьми во имя великой цели? — спросил граф. — Как звали ту девушку? Элишка? Ты же знаешь, что с ней случилось?
Опа… Вот теперь Шалтая, кажется, проняло. На мгновение его каменное лицо перекосило гримасой страдания.
— Видимо, она тебя очень любила, раз не выдала, — усмехнулся граф. — Несмотря ни на что. Она оказалась выносливой девочкой.
— Замолчи, — прошипел Шалтай.
— А то что? — усмехнулся граф. — Ты проиграл, Юрген. Ты уже тогда проиграл, хоть и не понял этого. А сейчас мы просто наблюдаем… Закономерный финал.
Я слушал их разговор молча. Не знаю, что там произошло в Судетах, но это воспоминания причиняли Шалтаю дикую боль. Граф это знал.
А ведь буквально несколько часов назад я думал о том, что граф, в сущности, не такой уж и плохой человек, что убивать его необязательно, что пусть живет и наслаждается созерцанием произведений искусства и дальше…
Вот тебе, дядя Саша, кушай, не обляпайся, прекраснодушный идиот!
Я прикрыл глаза и мысленно сосчитал до десяти. Хорошо, что граф сейчас слишком увлечен моральным превосходством над Шалтаем и на меня не смотрит. Кажется, мое лицо сейчас так перекосило от ярости, что на
