Верхняя пуговица. Ъ-космоопера, неизбежность человеческой истории - Мария Буркова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Всё, Джина, поставь, как было. И… нужно подождать несколько минут. Только не пугайся, если я кончусь совсем, ладно? Ну, это со всеми бывает, не надо этого бояться. На Гардаре похороните, а инструкции все я оставил, второй пилот найдёт их легко, – слова получались какие-то будничные, да и голос, кажется, сел. – И не смотри на меня так, я бы сам хотел остаться с тобой надолго, но это уже не от меня зависит, – что это у меня с дыхалкой, садится, что ли? Тогда уж поскорее бы, чтоб не затягивать…
– Ты что это несёшь, моя драгоценная развалина?! – похоже, она вовсе не рассердилась, хотя хочет такой казаться, да уж, куда я полез со своими амбициями… – Если тебе настолько плохо, то цепляйся за меня, Темпл, прорвёмся, нам привыкать, что ли? – она обхватила плечи и талию, это очень здорово и… невыносимо, от этого хочется рыдать, если бы хватало сил ещё. – Я вовсе не хочу тебя терять ещё раз, пойми ты это, наконец, пожалуйста, Темпл! – так, это что-то новенькое, так она на меня ещё не смотрела…
Рискнём, Саймон Флэш? Чего тебе терять, когда уже всё закончено? Ты же всегда хотел это знать, не так ли?
– Джина, – говорить становится всё труднее, но ничего, успеем, – ты что, настолько ко мне неравнодушна? Я же… уже старая развалина, честно говоря, и…, – не успел, но зачем же так орать?
Или ему показалось, что он глохнет? Во всяком случае, её крик достиг цели вполне удачно…
– Не смей!!! Не смей уходить, я этого не вынесу! – ах, можно подумать, я хочу этого, дурочка… – Темпл, я же люблю тебя, почему ты такой тупой, а??? – честно говоря, эта мысль не приходила мне в голову, но если это так, то само по себе это очень здорово, жаль, что слышу так поздно…
Скайстон, правда, вдруг ощутил, что все эти мысли он хоть и не говорил вслух, но будто бы они дошли до собеседницы сами по себе, без его участия. Наверное, утрачен контроль над лицом. Эх, мне бы мои «золотые преддипломные» сейчас, я бы не подкачал, но, видимо, уже слишком поздно…
– Спасибо, Джина, я действительно тупой, – до чего трудно говорить, но быть эгоистом и молчать уж совсем тогда неприлично. – И мне жаль, что я не подумал об этом раньше. Прости.
Так, что-то происходит, надо напрячь зрение и рассмотреть получше. Какие-то золотые искры в воздухе, но не похоже на галлюцинации. Ох, ты, лицо моего старшего учителя, погибшего там, за рудниками, жизнь назад, по дороге к свободе уже – видимо, дело совсем дрянь, раз появился его образ, мы же с самой его гибели так и не виделись. Пропало, зато голос в ушах совсем не галлюцинация, надо полагать. «Расстегни пуговицу, Темпл, нельзя всё время ходить в мундире, задохнёшься. Расстегнись – иногда это необходимо.» Но я же с этим никогда не спорил, хоть и не понимал! Как быть?
– Темпл!!! – пришлось поспешно доказать, что он ещё видит и слышит, как ни странно. – Ты…, – и не надо так трястись, правда, Джина, я же ещё здесь, – ты ничего мне в свою очередь сказать не хочешь, а? – ах, какой же я чёрствый чурбан, она права, оказывается…
– Джина, – надо же, хватило ловкости ещё на улыбку, – я уже поцеловал тебя там, ты же помнишь? Так что очередь теперь твоя…
Нарвался. Но вот уж о чём мне нигде не придётся жалеть, так об этом! Да, с моей стороны было бы очень нехорошо оставить её одну сейчас, раз она такая голодная, но это же не мне решать… Так. Я ещё жив, получается? Это резко меняет дело. Кроме того, я, оказывается, должен больше, чем предполагал – что ж, я готов сделать всё, что получится. Я ни от чего не отказываюсь.
– Джина, успокойся, я же не шучу вовсе, – левая, свободная рука вполне себе сносно двигается, уже неплохо, – я действительно тебя люблю, и давно. Не дрожи, я же ещё здесь, с тобой.
– Что-о? Почему я слышу это только сейчас? – похоже, успокаиваться она и не думала, впрочем, это неудивительно, но, кажется, ей уже лучше, во всяком случае. – Повтори немедленно, чтоб я знала, что это не шутка! – слишком блестящие глаза, слишком, как же я это допустил-то, до чего нехорошо с моей стороны…
– Повторю, сколько желаешь, хотя пока мне тяжело. Это так, поверь.
Опять неудача, у неё из глаз так и брызнуло. Какой я неуклюжий, оказывается…
– Почему ты молчал, негодяй?!!! Я бы не поехала вообще в Лигаполис, а ты не попал бы в лапы к этим изуверам! Думаешь, приятно на тебя смотреть, когда ты умираешь в одиночку?!!!
– Я немало удивлён, честно говоря. Разве я похож на подонка, который пользуется положением женщины, которой некуда идти? – ох, как бы это всё не вылилось в ссору, иначе рыдать придётся уже мне…
Но не пришлось. Джина сначала бросила его лежать, разомкнув объятия, будто её само что-то душило несколько секунд, ненадолго откинула голову вверх, только для того, чтоб выпустить сдавленный крик, похожий на тихий вой, и с рыданиями спрятала своё лицо у него на груди. Темпл осторожно отцепил пластины медкомпа с правой руки, пока она не видела этого, и, крепко обняв, взялся укачивать и говорить ей что-то нежное и ласковое, не особенно думая о содержании сказанного. На него сыпался град из обвинений чёрт знает в чём, но он не слушал вовсе, осторожно отвечая только поцелуями. Боли прошли, уступив место тихому спокойствию во всём теле. Осталось лишь какое-то слабое удивление – он сказал то, что вовсе не собирался говорить никогда, но совсем не чувствовал от этого дискомфорта. Он и сейчас говорит то, что ему совсем не свойственно говорить – и скорее испытывает сам радость от этого. Это что, то и означало – «расстегнуть пуговицу»? Действительно, вовремя и совсем не страшно. Значит, золотые искры совсем не привиделись? Честно говоря, ощущения самые приятные, надо признать, и ничего болезненного. Стало быть, умирать ещё рано, а это не может не радовать.
– Джина, успокойся уже, ради Бога, я с тобой и никуда не делся! Делай что хочешь, только перестань реветь!
Плечи девушки замерли. Она подняла лицо, слёзы её вовсе не испортили, и с вызовом посмотрела ему в глаза.
– Слишком опрометчиво сказано, Темпл. А ну как я и правду сделаю, что хочу?
Скайстон усмехнулся со столь самодовольным видом, что сомнений, как он понял эти слова, не оставалось.
– Принцесса, прежде чем Вы безжалостно начнёте пользоваться положением несчастного больного мужчины, не изволите ли Вы сначала подкрепиться вместе с ним ради такого дела?
– Я изволю сама этим заняться, – сурово произнесла она. – Но требую, чтоб ты больше не называл меня принцессой, ясно? – Темпл молча кивнул, не желая нового взрыва. – И пока я шарю у тебя в припасах, прицепи пластины на место, мне нужно знать, что с тобой.
Скайстон не без удовольствия вытянулся на спине. Он совсем не против был расстегнуться полностью, хотя уже не помнил, когда позволял себе подобное. Да и было ли такое вообще? Трудно сказать.
Темпл себя таким не помнил. Просто не помнил, и всё. Как всякий жизнелюб в любом приключении, ценителем приятных минут он был всегда. Однако он ничего подобного не позволял себе на своей территории – и уж тем более, на «Демоне». Он даже вполне серьёзно влюблялся – и едва оба раза не оказался женат, а прояви настойчивость – легко бы и оказался. Владеть собой или не особенно – не особо важно, но уж не разочаровывать женщину Скайстон умел вполне. Однако нынче он действительно расстегнул все пуговицы – и хотя жалеть тут было совершенно не о чём, как ни сказать наоборот, эффект превзошёл все мыслимые ожидания. Темпл под любым именем нравился дамам – но после произошедшего он мог разве что сделать вывод, что он просто ещё не встречался с той, которая его действительно любит. Да и себя не столько искусным, сколько любящим – он вообще ни разу не представлял и таким никогда не был.
– Почему ты не встретилась со мной, когда я очухался после стенда? – хотя это был настоящий упрёк, но звучал с таким количеством нежности, что переставал им быть. – А если б я не успел или вообще бы не узнал, мы ведь погибли бы порознь, Джина! Мне ж этот стенд каждую ночь снится, я б там однажды остался, да и всё, а гроб в космос бы отправили, – Скайстон нежно перебирал волосы своей женщины, которая с выражением блаженства спрятала своё лицо у него на груди. – Про тебя и говорить страшно, что могло случиться.
– Думаешь, мы бы поладили? – всё же до чего приятно видеть, что любимой хорошо с ним. – Боюсь, что не так. Да и устала я тогда очень, честно говоря – моё дело было тебя вытащить, а не приручать, – хитрый томный взгляд только одним глазом, ну, да, сейчас-то ей уже безразлично прошлое…
– Я что, бездушная скотина, чтоб меня «приручать»? Неужели нельзя было дать мне шанс самому сказать, что я чувствую? – вспылил Темпл, хотя совсем не собирался.
– Дождёшься от тебя, ты скорее умрёшь, чем скажешь, как оно видно на деле, – фыркнула она, стараясь не смеяться. – Да и о чём было разговаривать, если мы поссорились до того? Я ж не знала, что настолько тебя интересую – ты вот мной не очень-то интересовался, пока не разозлился на Ормандо.
