Дорогой Леонид Ильич. «Большой Сатурн» - Абрамов Дмитрий Михайлович

А что в Берлине будет твориться, когда узнают, что не прошло и месяца как Гитлер передал командование Вермахтом Клейсту и тот обосрался? Жаль, ютуба ещё нет – озолотился бы за видяху с такого представления. А что будет твориться в штабах Клейста[65] и Гота[66], когда там дотумкают что их ждёт та же судьба что и армию Паулюса[67].

Даже если мы не удержим Ростов до подхода фронта, две недели продержимся точно и погибая разнесём нахрен всю ж/д инфраструктуру. Немцам пару недель всё восстанавливать. Итого месяц почти миллион, а может и больше, немцев без снабжения. Да в разгар зимы. Наши их замучаются в плен брать, а тыловики меня проклянут – как такую ораву прокормить, не рассчитывали на такую толпу.

Кстати, о Готе и Клейсте. Что бы там Адольф не приказал, а обоим генерал-полковникам надо срочно прекращать рваться к Сталинграду и Грозному, и вертать оглобли взад, СРОЧНО нестись выбивать меня из Ростова, пока бензин в баках есть и последние сухари с лошадями не съедены.

Ну, наконец —то! Подъезжает Корнеев на крутом чёрном лимузине. Притырил уже где-то у немцев. Вместе с ним из мерседеса выходит круглолицый, по южному чернявый, парень лет тридцати с такими же как у Брежнева, то бишь у меня, густыми бровями.

– Вот, Леонид Ильич, знакомься. Подпольный горком. Это лейтенант ГБ Михаил Югов[68]. Командир местного партизанского отряда.

Крепко жмём друг другу руки. Помню, где-то читал про этого героического грека. Ростовский резидент начштаба ЦШПД[69] – Пономаренко Пантелеймон Кондратьевича.

– В багажнике презент привезли, – говорит Вадим. Откидывает крышку и оттуда вываливается связанный мужик, – Тикерпу[70], – продолжает абракадаброй, и поясняет, – Бургомистр тутошний.

Вспоминаю сон про Берию: – В пропасть его! – Мужики удивлённо переглядываются – Шютка юмора, – говорю – Сначала допросить, а потом всё-таки в пропасть!

– Китель сбежать пытался, убит при попытке скрыться.

– Ну, Вы даёте, по пиджакам стрелять, больше патроны девать некуда?

– Да, не… Генерал-майор Киттель[71]. Главным по Ростову от немцев был, – поясняет Югов.

– Тут, оказывается, как Миша говорит, такой гадюшник! Даже белоказаки с белокалмыками есть, откуда только немцы их пособирали, – плюётся Корнеев.

Подъезжает дребезжащая полуторка. Стоящие чуть в отдалении бойцы охраны штаба напрягаются. Но Корнеев машет им рукой – расслабьтесь, свои это. Из кузова машины выпрыгивают четверо разновозрастных мужиков и один пацан лет четырнадцати. С радостными улюлюканьями, выволакивают потрёпанного гауптштурмфюрера.

– Успели, товарищ лейтенант, успели. Взяли гада, – галдят мужики. На лице Югова появляется кровожадная улыбка. Поясняет мне: – Гауптштурмфюрер Маршинке, командир Ростовской гестаповской зондеркоманды[72].

– У Югова хорошая записная книжка есть, я ему людей уже выделил в помощь. Так что сейчас пол- разведроты с людьми лейтенанта, мотаются по городу, собирают урожай, – говорит Корнеев, – Сейчас в ещё одно место поедем. Какое-то мутное место. Не то расположение Абверкоманды[73], не то детский дом. Но там повозиться придётся.

Меня как током дёрнуло.

– А, конкретнее?

– Понимаете, товарищ полковник, – начинает излагать Югов, – На Зелёном острове есть отдельно стоящий двухэтажный дом со своим двором и хозпостройками, до войны там вроде детская секция яхтенного спорта была, там часто бывал начальник Абверкоманды- 201[74] майор Ольбрихт, ну и вообще немцы из Абвера постоянно тёрлись. И почему-то туда часто русских детей привозили, в основном пацаны 10—14 лет. Мы сначала чего только не передумали. Но это не госпиталь что бы кровь у детей сливать и опыты там всякие медицинские ставить. На бордель тоже не похоже. Думали, что, как заложников держат. Но недавно случайно мои ребята выяснили. Немцы этих пацанов стрелять учат, спортом с ними занимаются. Пару раз видели, как их на аэродром возили с парашютами прыгать. Вот мне и вспомнилось. Прошлой зимой была ориентировка, что где-то под Брянском или в Белоруссии немцы разведшколу для детей из оккупированных территорий сделали. Думаю, что и на Зелёном, что-то похожее может быть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Сейчас, переправу на остров с обоих берегов Дона заблокировали. Бронепоезд хочу попросить поставить на набережной, напротив острова, на всякий случай, – говорит Корнеев и ждёт моего одобряющего кивка, – Там по идее, немцев не должно быть много. Штук сорок-пятьдесят. Возьмём разведвзвод и пару стрелковых взводов, плюс мужики из отряда Миши. Думаю, справимся.

Решаю тоже туда поехать. Больно интересно стало. Выдвигаемся на набережную. Бойцы уже на той стороне, на острове. Далеко от наплавного моста не отходят. На острове пока всё спокойно, никакой стрельбы нет. Жаль танки туда не переправить. Мост не выдержит. Но два БА SdKfz 247 Ausf В[75] и один полугусеничный бронетранспортер SdKfz 250/1[76] на остров по переправе прошли.

Начинаем прочёсывание острова, постепенно подходя к разведшколе. То, что это разведшкола уже понятно. Даже тактическое поле уже нашли. На остров немцы местных никого не пускали. Даже за выход на набережную могли расстрелять. Так что тут есть представляем себе очень приблизительно.

Наконец наши бойцы окружили двухэтажное здание бывшего яхт-клуба. БТР выезжает чуть вперёд за линию залёгшей пехоты, бает очередь по верх крыши, привлекая внимание. И Корнеев орёт в громкоговоритель, типа что б сдавались, иначе нахрен всё снесём. Молчание. Потом нас посылают, при чём и по-русски и по-немецки.

БТРы начинают кромсать здание из пулемётов, бойцы под прикрытием этого огня идут на штурм. По фасаду у дома десять окон, в каждое летит по гранате. Бойцы, подсаживая друг друга лезут в окна первого этажа. БТРы работают по второму этажу. Внутри здания раздаётся ещё несколько взрывов гранат. Очереди быстро смолкают. Иногда раздаются одиночные выстрелы. Через пару минут из двери высовывается сержант-разведчик и машет рукой, мол готовы и начальство на инспекцию принять. Идём с Корнеевым к зданию. Сержант у двери как-то бледновато выглядит. Корнеев спрашивает, не ранен ли он.

– Не, товарищ старший лейтенант, все наши целы. Немцев всего пятеро было. И там пацаны, человек пятнадцать в одной комнате, всех гранатами положило.

– Взяли кого живым?

– Да, есть один унтер раненый.

– Пошли, посмотрим.

Сержант ведёт нас по коридорам. Заходим в комнату. Явно – казарма. Десяток железных армейских двухъярусных кроватей разбросано по большому – метров пятьдесят квадратных – помещению. На полу труппы детей лет 10-15-ти. У комнаты два окна. Соответственно две гранаты сюда прилетело. Сержант и ещё один боец, бледные, руки дрожат, топчутся на середине комнаты.

Боец дрожащим голосом шепчет: – Это я гранату сюда кинул.

Корнеев наклоняется над одним из пацанов. Потом подходит к другому, переворачивает его. Быстро обходит еще несколько трупов. Поворачивается к бойцу.

– Отставить сопли, боец. Они все уже были мёртвые. Их застрелили. Смотри внимательно. Вон пулевые.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Боец светлеет лицом. Но ему всё равно не по себе. Отправляю его на улицу. Продолжаем осмотр разведшколы. На втором этаже часть коридора отгорожена железной дверью. Дверь открыта. За дверью ещё три. Три комнаты. Явно кабинеты начальства. В самом большом – стоит здоровенный сейф-шкаф. Сейф заперт.

Даю команду притащить сюда пленного. Приводят унтера. Рука и бок в кровящихся бинтах, на морде здоровенный фингал.