Ключи к смыслу жизни - Александр Данилин

Помните мага из «Понедельника...» братьев Стругацких, кото­рый не понимал, «зачем решать задачу, если заранее известно, что она имеет решение»?

Большинство из нас руководствуется принципом, гласящим, что «шапка» должна быть «по Сеньке»... но никто не интересу­ется, откуда у «Сеньки» столь невысокое мнение о размере своей «шапки». Вот и мучается «Сенька» по вечерам, пытаясь натянуть на голову «шапку» из мыслишек, которые ему явно «малы».

Разумеется, в этой маленькой книжке содержится цикл пси­хологических упражнений, с помощью которых каждый человек может найти подобные способности в себе, и размышления о том, стоит ли вообще их находить. Ведь с легкой руки великого итальянского психиатра Чезаре Ломброзо мы с вами знаем, что гениальность и помешательство идут рука об руку.

Откуда берутся те озарения, которые движут гениальными людьми? Как они смогли найти смысл собственной жизни?

Эти вопросы мне кажутся актуальными как никогда. Мы по­грязли в серости будней, и в поиске «хлеба насущного» даже мо­лодые люди в самом романтическом когда-то студенческом воз­расте стесняются мечтать о том, что они напишут великие книги или совершат прорыв в науке. Во всяком случае, говорить об этом вслух считается неприличным. Все разговоры и мечты сводятся к более или менее успешному в плане зарплаты, трудоустройству или эмиграции.

Складывается удивительная ситуация: практически каждый отдельный гражданин страны считает, что справедливое устрой­ство общества, создание великих произведений искусства или свершение не менее великих открытий в науке, которые могут принести стране славу, труд кого-то другого...

А я... ну какой с меня спрос? Я лучше буду серой мышкой на хорошей зарплате.

И пусть талантливые люди сражаются в науке, бизнесе или по­литике...

Это они должны создать мне достойные условия существова­ния, а я буду сидеть себе спокойно «в своей норе» и потреблять то, что они для меня обязаны создать.

Примерно от таких мыслей в стране и наступает разруха.

Во времена, когда единомыслие в «отдельно взятой стране» за­канчивается, каждый человек становится «крайним». Все беды страны и отдельного человека начинаются с того, что он приходит к выводу, будто созидать ценности и отвечать за это должен кто-то другой. В результате этому абстрактному «другому» человек по­степенно передает управление самим собой и своей душой.

«Но это же чувство базовой — экзистенциальной неуверенно­сти в себе, которая охватывает человека в кризисные времена», — скажет искушенный читатель.

И это правда. Но существует бесконечное множество описа­ний кризисных состояний культуры и крайне мало информации о том, каким образом человек может преодолеть общую неуверен­ность в собственных силах.

На взгляд автора этих строк, единственное, что человек мо­жет противопоставить чувству неуверенности в себе, — это столь же острое ощущение присутствия в нем гениальности. Это и есть чувство осмысленности жизни.

«Талантливого другого» не существует. Никто другой, кроме нас, не может произвести на свет божий великие идеи для вели­кой страны. Никто другой, кроме нас, не может развеять серую пелену потребления, выйти из тупика пресыщения всем, включая идеологические и духовные стороны жизни.

Только обнаружив в себе гениальность, мы сможем понять, как нам нужно действовать для того, чтобы выбраться из обще­ства потребления, как сделать так, чтобы жизнь наших детей, да и наша собственная, стала осмысленной.

Для того чтобы создать будущее, придется обратиться к про­шлому. Нужна попытка изведать эмоции прошлого — прийти к истоку великих идей, к великим людям. Мы с вами будем опи­раться на их опыт, по крайней мере на то, как мы можем предста­вить его сегодня, в нашем скучном мире.

Всем нам хорошо известно восклицание «Эврика!». Как, кста­ти, жаль, что книги с этим названием исчезли из наших книжных магазинов. Старшее поколение наверняка их помнит. Это были книги о смелых идеях, смелых чувствах, смелых мыслях. А в са­мой истории слова «эврика» речь идет об открытии принципа вы­теснения воды из сосуда, которое сделал древнегреческий ученый и философ Архимед. Превратившись в легенду, эта история все-таки звучит весьма правдоподобно, поскольку абсолютно точно иллюстрирует то самое внезапное проявление гениальности, ко­торое мы и собираемся изучать.

Легендарный случай этот связан с коронацией Геры II, одного из правителей Сиракуз. Стремясь заручиться покровительством богов, он приказал в их честь изготовить золотую корону. Гера взял из казны нужное количество золота, и вскоре ювелир при­нес ему готовую корону. И хотя ее вес точно соответствовал весу выданного золота, монарх опасался, как, наверное, опасаются все монархи, что ремесленник мог прикарманить часть металла, под­менив его на более дешевое серебро. Недоверчивый Гера поручил Архимеду установить истинное количество золота в короне.

Архимед знал, что по удельному весу серебро легче золота и, если бы мастер заменил равное по весу количество золота на се­ребро, общий объем короны увеличился бы по сравнению с объе­мом исходного материала. Но это не решало проблему, поскольку Архимеду был неизвестен точный объем короны. Озадаченный такой головоломкой, Архимед решил... отвлечься и отправился в любимое место общения жителей Сиракуз, то есть в обществен­ные бани. Когда он погружался в ванну, часть воды перелилась через край, и чем глубже тело Архимеда погружалось в ванну, тем больше вытекало из нее воды. И философа озарило: количество вытесненной из ванны воды равно объему его тела. То же должно было произойти и при погружении в воду короны. Теперь Архи­меду было несложно определить ее объем и сравнить его с объе­мом исходного материала. Согласно преданию, ученый в экстазе выпрыгнул из ванны и голый помчался по улицам Сиракуз, крича свое знаменитое: «Эврика!» («Нашел!»)

Эта история и будет нашим исходным пунктом. Гениальная мысль рождается как внезапное озарение у человека, который потратил перед этим множество усилий на то, чтобы решить про­блему. Во всяком случае, давайте используем эту древнюю леген­ду как основу для наших размышлений.

Прежде всего: похоже, что мы с вами говорим о некоем типе мышления, которое не действует размеренно, в отличие от по­вседневных мыслей, а возникает или проникает внутрь привыч­ного течения сознания как бы рывками.

Великие открытия, которые, так или иначе, определяют и ме­няют нашу жизнь, возникают не постепенно и плавно, а проры­ваются в сознание, как взрыв.

Даже в одной истории про Архимеда можно выделить несколь­ко условий появления в сознании подобного «взрыва».

Первым условием является длительное и непрерывное напря­жение ума, связанное с долгим предварительным изучением пред­мета. Архимед очень долго «примерялся» и обдумывал задание правителя, оно фактически «поселилось» внутри его психики.

Во-вторых, для того чтобы Архимед закричал «Эврика!», необ­ходимо было некое событие-толчок. Чаще всего это какое-то слу­чайное событие, вызывающее взрыв или поток ассоциаций. Ино­гда это определенным образом в нужный момент сложившиеся обстоятельства, как в случае с ванной, в которой мылся Архимед. Роль подобного обстоятельства может играть абсолютно любое внешнее по отношению к гению событие — например, книга или абсолютно случайно пролетевшая мимо птица.

К сентябрю 1838 году Чарлз Дарвин уже больше года как за­кончил свое легендарное путешествие на корабле «Бигль». В ходе этой экспедиции он много и тщательно изучал различные виды птиц на Галапагосских островах и собрал неопровержимые до­казательства эволюционного процесса в живой природе. Убе­дившись в реальности эволюции, Дарвин задумался над ее ме­ханизмом. Если эволюция действительно существует, то что же приводит этот процесс в действие?

Все рабочие тетради Дарвин заполнил записями размышлений по этому поводу, причем часть его гипотез носила весьма странный характер. Решающее озарение, «эврика», посетило его в тот момент, когда он отвлекся от главного вопроса, над которым ломал голо­ву. Дарвин рассказывал, что решил немного отдохнуть за чтением знаменитой работы Мальтуса «Опыт о законе народонаселения», где автор пытался доказать, что неконтролируемый рост численно­сти людей на Земле по экспоненциальному закону обгоняет рост объема продовольствия в обычной прямой пропорции и грозит катастрофой. Обдумывая выдвинутую Мальтусом гипотезу, Дар­вин неожиданно понял, что живые организмы выживают за счет передачи наиболее удачных качеств и признаков своему потомству.

Отсюда начал вырисовываться и сам механизм эволюции. Так в одно мгновение нашелся недостающий ключ к решению сложной головоломки, над которой ученый бился много месяцев, причем в результате чтения работы другого исследователя.