Афганистан. Честь имею! - Сергей Баленко

В городе Суворове есть площадь имени Юрия Макарова. К воинской славе русского генералиссимуса он добавил свое имя лейтенанта‑спецназовца.

Годы проходят. И много лет спустя ему посвящают стихи.

Из городской газеты «Светлый путь» за 22 февраля 1997 года:

Ю. Макарову

Любить девчат своих в России,Пахать поля, ковать металл –Все силы в годы молодыеТебе б он, Родина, отдал.

Вдали туман, там видны горы,За перевалом — перевал.Свистят там пули, рвутся мины –Вот это есть Афганистан!

Солдатам дали снаряженье –Идти им в бой — душманов бить,А сердце парня молодое,Оно должно людей любить.

Вдали опять синеют горы,За перевалом — перевал.И в той стране, нам незнакомой,Наш Юрий жизнь свою отдал.Отдал за что — не знаем сами –Не за российские поля,Пробил твой час, но нет победы,Там лишь судьба, судьба твоя.

Н. Винокурова, г. Суворов

Жизнелюб

Учительница Мичуринской средней школы № 4, где учился Сергей Маркитанов, Н. Ралдугина подчеркивает его открытость, широту души, веселый характер. «Хорошо помню, как широко он улыбался, раскатисто и заразительно смеялся. Мне кажется, что этот его искренний смех до сих пор звучит в ушах».

Есть такие жизнелюбы, на которых только посмотреть — и умирать не надо. Они сами бурно радуются жизни и других заражают радостью бытия. Сергей был из таких. У него особый талант в любом деле, в любой ситуации видеть прежде всего жизненную сторону. Не вышло сейчас — выйдет потом, потерял здесь — найдешь там. Не унывай!

«Его веселость, светлая улыбка часто помогали нам в нелегкой службе. Без Сергея у нас стало как‑то пусто», — писали сослуживцы его родителям Михаилу Ивановичу и Марии Николаевне после его гибели.

А родителям ли не знать характер своего сына! И в школе, и в техникуме он как бы не обременял ни себя, ни родителей особыми заботами и стараниями. Тройка? Или даже двойка? Какая малость на фоне радостного лучезарного дня! Неужели омрачать его какой‑то там неприятностью?

Армия? Ну и что?! Посмотрите, родители, как мне здесь хорошо среди друзей‑десантников! И мама с папой видят на присланной из Печор фотографии живописную группу жизнерадостных, даже чуть форсистых парней, бравирующих десантными беретами, тельняшками и камуфляжем. Да каждый, кто видит этих полных энергии и уверенности в себе ребят, залюбуется ими.

«Ну что ты, папа, беспокоишься обо мне? — как бы говорит сын приехавшему навестить его Михаилу Ивановичу. — Все у меня идет как надо. Кстати, познакомься с моей невестой», — и зимнюю шапку‑ушанку сдвинул набекрень. Так и зафиксировался на фотографии с отцом и прильнувшей к нему невестой. Радовался жизни. А ведь это было перед Афганом. Все это понимали, но держали при себе.

Потом он будет писать письма родителям по рабочему адресу отца с вложенным конвертом, на котором будет стоять московский адрес, чтобы мама, которая готовилась к операции, думала, что он служит в Москве, не волновалась за него.

Казалось, такого жизнелюба и смерть сторонилась. За восемь месяцев, проведенных им в Афганистане, много раз он сталкивался с опасностью, но когда разведчик рассчитывает на свои силы, ситуация у него под контролем. А вот когда разведгруппа, успешно выполнив боевое задание, будет возвращаться на вертолетах в место дислокации, когда схлынет напряжение и расслабленные разведчики будут хохотать по причине и без причины, — вот тогда‑то смерть может «достать» неуязвимых десантников. Так и случилось 6 декабря 1985 года в районе населенного пункта Котолак провинции Нимроз. Вертолет, где летели веселые разведчики вместе с жизнелюбом Сергеем Маркитановым, был подбит, загорелся и разбился.

В живых никого не осталось.

Ты прочти про меня в газете,Если писем подолгу нет.То, что жив и здоров на светеОграниченный контингент.

Друг последней взорвался гранатой,Прокричав, что смерти нет…Навсегда запомнят ребятаОграниченный контингент.

Нас свинцовые бьют многоточья,В жизни точку поставив в момент.Ты поверь, нам всем жить так хочется –Ограниченный контингент.

Пусть нас дети по письмам знаютИ целуют старый конверт,И хранят пусть твои медали,Ограниченный контингент.

Адский цветок

Об Алексее Туркове привыкли судить как об очень скромном, даже по‑девичьи застенчивом пареньке. Никто не мог его представить военным, командиром, тем более десантником. Даже директор шестой школы, где он учился, Зоя Павловна Винокурова перед выпуском спросила, действительно ли он собирается в военное училище.

В ответ он только зарделся.

Мама его, Ангелина Алексеевна, хорошо зная мягкий характер своего сына, советовалась с отцом, не повлиять ли им на выбор профессии. На что отец мудро рассудил: в этом деле нельзя становиться поперек, чтобы потом он не упрекнул. Отец видел, что он берет пример со старшего брата Владимира, который служил в десантных войсках.

Даже жене Наталье Ивановне показались «книжными», немного выспренними его слова перед отправкой в Афганистан («Я за Родину жизнь отдам»), но, как оказалось, он жил этим. Так он мыслил, так чувствовал.

Обыкновенно такие «мягкие» характеры склонны к лирике, к излиянию своих чувств в дневниках и письмах. Но Алексей, наоборот, был по‑мужски скуп и по‑военному краток в письмах.

Только потом, после его смерти, в многочисленных откликах, письмах сослуживцев и друзей, в просьбах горожан о переименовании улицы его именем открывались некоторые детали, дополнительные краски, рисующие его образ.

В августе 1984 года счастливая семья советского офицера, получившая квартиру по месту службы в Кировограде, приехала в Богородск, к родителям в отпуск. Не успели мать с отцом наглядеться на возмужалого сына, красавицу‑невестку, ненаглядную внученьку Машеньку, как Алексей был телеграммой отозван в часть: командировка в Афганистан. Через пять месяцев, в январе 1985 года он снова навестит родителей, скажет: «Вот приехал догуливать прерванный отпуск». Гораздо позже отец узнает, что отпуск‑то был вынужденный, из‑за контузии.

Это был первый звонок. Второй звонок прозвучал еще через полгода: вертолет, в котором он летел, разбился. Алексей остался жив. Вылечился в госпитале в городе Калининграде — и снова в бой. Туда же, в сою роту.

Вернулся в начале сентября 1985 года, а 19 сентября погиб. С третьего захода подобралась к нему смерть.

И опять же не сразу, много позже в журнале «Молодая гвардия» в очерке о прапорщике Юрии Дурневе будет описан тот бой, и мы узнаем вместе с тем прапорщиком, что «на месте Туркова должен был стоять он. Офицер пошел вместо него, неопытного бойца. Дурнев побежал в санчасть, выпросил пулю с развороченной оболочкой. Этот адский цветок стал его талисманом».

Нежный лакомка

Когда заходит речь о Володе Березкине, его мама Зинаида Михайловна плачет. «Отобрали у меня самое дорогое, вырвали из сердца…»

Материнское сердце. Его невозможно исследовать, понять. Это сердце Матери. Это громкое имя женщины, дающей Жизнь. Что может быть дороже?

Вот и ему, своему первенцу Володеньке, дала она жизнь, первый глоток которой он сделал 22 апреля 1966 года. Она его боготворила, лелеяла. Все лучшее — ему, кровинушке ненаглядной. Он платил ей такой же преданной любовью, был нежен с матерью, жалел и всячески помогал. А она старалась выкроить из семейного бюджета лишнюю копейку и купить ему что‑нибудь сладенькое. Любил он полакомиться.

Учился как все. Ничем особенно не выделялся. Занимался легкой атлетикой, играл в футбол. Потом в СПТУ № 22 получил специальность сварщика‑арматурщика и начал работать на комбинате строительных конструкций г. Северодвинска в цехе № 12. Работал недолго. Пришла пора встать в строй защитников Отечества.

Едва успел отпраздновать свое 19‑летие. В то время начали звучать первые робкие теле— и радиопередачи об Афганистане. Появилась первая правдивая информация о необъявленной войне. Володя находился в Нахабинском учебном центре под Москвой, где осваивал редкую армейскую специальность: радиоминер. О своей новой профессии, диаметрально противоположной гражданской, он домой не писал. Да и нельзя было. Военная тайна.

Закончив «учебку», получив сержантские лычки, прибыл Володя Березкин в Афганистан, на юг, в Кандагар, в отдельный отряд специального назначения.