Resistance. Ураганный огонь - Уильям Дитц

— Таким образом, — Ридли тщательно подбирал слова, — принимая в расчет все эти реалии, неясно, с кем нам вести переговоры… И что гораздо важнее, неясно, о чем, собственно, договариваться. Это все равно что просить ветер изменить маршрут урагана. К тому же химеры уже захватили большую часть Европы и Азии. Так что у них нет особых причин вступать в какие бы то ни было переговоры.

Грейс относился к Ридли с большим уважением, и, хотя ему не нравилось, когда его предложения подвергают критике, сейчас он сдержанно кивнул.

— Спасибо, Том. Вы сделали несколько важных замечаний. Тем не менее только лишь из-за того, что на пути возникли какие-то трудности, еще не следует, что мы должны отказаться от попытки.

До сих пор Дентвейлер не произнес ни слова, и вот наконец он кашлянул.

— Мы могли бы установить контакт с химерами через зараженного солдата по имени Джордан Шеферд. Он начал мутировать еще до того, как сбежал из спецлагеря АСНИП в Исландии, а когда два месяца назад его удалось поймать, он, согласно отчетам, уже превратился в новую разновидность мутанта. Стал частично человеком, частично химерой класса ангел. При этом, что весьма любопытно, Шеферд сохранил способность к общению.

Поняв, к чему клонит Дентвейлер, Грейс поспешил ухватиться за открывающуюся возможность.

— Отличная мысль, Билл… Полагаю, это как раз то, что нам нужно!

— Не так быстро, — спокойно возразил Ридли. — С сожалением вынужден сообщить, что Шеферд, ныне известный как Дедал, больше не у нас в руках. Его перевозили из временного места содержания на авиабазе Оффут в специально подготовленную лабораторию во Флоренсе, штат Колорадо, оборудованную самой надежной системой безопасности, и конвой был атакован силами, которые можно считать чем-то вроде химерианских коммандос. Половина вонючек была убита, но Дедалу удалось бежать, и в данный момент он остается на свободе.

— И как давно это произошло? — с сомнением поинтересовался Фарнсуорт. — Я ничего не слышал.

— Три дня назад, — натянуто ответил Ридли, — и вы действительно ничего об этом не слышали. Рапорт был распространен в очень узком кругу… Кстати, в АСНИП крайне расстроены… Там утверждают, что именно агентству следовало поручить перевозку Дедала, а не доверять все УВБ. Но это просто нелепо, поскольку как раз АСНИП и упустило Дедала!

Грейс входил в узкий круг, по крайней мере он сам так считал. Однако он предпочел промолчать, опасаясь, что соответствующий доклад лежит где-то в кипе бумаг у него на столе. Что касается жалоб Ридли на АСНИП, президент был полностью согласен. В последнее время агентство все больше заносилось, а так как «часовые» играли ключевую роль во всех военных успехах, приструнить его было очень нелегко. Однако эту проблему можно было оставить на потом.

Дентвейлер слабо улыбнулся. Его черные волосы были зачесаны назад, круглые очки в тонкой стальной оправе сидели высоко на носу, а выступающие скулы придавали лицу изможденный вид.

— Это крайне неприятная новость, — спокойно произнес он. — Однако она косвенно подтверждает мою мысль… Раз химеры решили освободить Дедала, значит, он способен с ними общаться. И он им нужен.

— Возможно, Дедал устроит канал для переговоров! — радостно воскликнул Грейс. — Вот видите! Мы можем добиться чего угодно, стоит лишь на это настроиться.

Затем, повернувшись к Дентвейлеру, президент сказал:

— Билл, пожалуйста, проследи этот момент с Дедалом и, как только что-нибудь выяснится, сразу же докладывай. Это реальная возможность, и мы должны быть готовы ею воспользоваться.

Он привстал, показывая, что совещание завершилось, но Уокер больше не мог молчать. Он обрушил кулак на стол с такой силой, что карандаш подскочил и упал с громким стуком.

— Вы что, спятили?! — прогремел министр обороны. — Разве не слышали, что сказал вице-президент? То, что вы предлагаете, является предательством! А как же конгресс? Американский народ? Они тоже должны сказать свое слово!

Грейс долго молча смотрел на него. Наконец ответил.

— Конгресс уже сказал свое слово, одобрив в сорок шестом году закон о чрезвычайных полномочиях в военное время, — натянуто промолвил президент. — Что касается американского народа, напоминаю, что в ноябре сорок восьмого года меня переизбрали на третий срок, и это не имеет прецедентов в нашей истории.

— А теперь, — с вызовом продолжал он, — я позволю себе сделать поправку к заявлению о том, что всякий, кто не разделяет вашу идеалистически глупую точку зрения, является изменником! — Помолчав, Грейс несколько успокоился. — Пока что, Генри, я склонен считать, что вы просто перетрудились и огорчены нашими потерями.

Затем его голос снова стал жестким.

— Но если я ошибаюсь и вы желаете покинуть свою должность, то вам известно, как подается прошение об отставке. — Встав, президент обратился к собравшимся: — Совещание окончено.

Вице-президент Маккаллен оказался единственным, кто бросил на Уокера сочувствующий взгляд. Грейс вышел из зала, и прочие члены кабинета последовали за ним.

Когда все ушли, Уокер запрокинул голову назад и закрыл глаза, борясь с отчаянием, грозившим захлестнуть его с головой. Он нажал кнопку, и диктофон перестал работать.

Остальной мир продолжал вращаться.

Глава четвертая

ПРОГУЛКА В ПАРКЕ

Восточная окраина национального парка Бэдлендс, штат Южная Дакота

Понедельник, 19 ноября 1951 года

Потрепанный в боях СВВП «Очаровашка» вынырнул из низких серых туч, поднимая над землей маленькую вьюгу.

С глухим стуком шасси самолета коснулось земли, и Хейл поднялся на ноги. Одежда на нем была в четыре слоя, включая белую куртку на меху и такие же штаны. Перед самым вылетом ему сделали укол противовирусной сыворотки, и помимо стандартного ранца Хейл захватил сумку с патронами и гранатами и белый рюкзак. Основной упор делался на лекарства, продовольствие и боеприпасы. Прочее было сокращено до минимума, чтобы сохранить вес груза в разумных пределах.

Хейл взял с собой дробовик «Россмор-236» для близкого боя и снайперскую винтовку «L-23 Фарай» для поражения целей на расстоянии до шестисот ярдов. Впрочем, он рассчитывал по возможности избегать контакта с неприятелем.

Последним, но тоже очень важным элементом экипировки были лыжные палки и снегоступы, которые Хейл собирался надеть сразу, как только окажется на земле. Его размышления прервал подошедший пилот «Очаровашки», высокий, тощий летчик по имени Харли Первис. Он был в изрядно поношенной кожаной куртке, бейсболке и меховых унтах. За идеальные черты темно-коричневого лица еще в летной школе Первису дали позывной «Голливуд».

— А ты просто чокнутый, приятель, — сказал Первис, похлопав Хейла по плечу. — Ты ведь понимаешь, что за все это можешь поплатиться лейтенантскими шпалами.

Чтобы перекрыть рев двигателей, ему приходилось кричать во всю глотку.

Хейл знал, что Первис говорит правду, но ему было все равно. Он устал быть трупом.

Как и все «часовые», Хейл официально числился погибшим в бою, все родные считали, что его нет в живых. Эта предосторожность принималась, чтобы не допустить утечку совершенно секретной информации о программе АСНИП.

Но химеры продолжали неумолимо продвигаться по родному штату Хейла, Южной Дакоте. Почти все гражданское население покинуло свои дома или погибло. Как следствие, Хейл понятия не имел, что сталось с его матерью, отцом и сестрой. Живы ли они?

Этот вопрос терзал Хейла с тех самых пор, как он возвратился из Англии, а все попытки выяснить хоть что-то оставались бесплодными. Никого из его родных не было в списках обратившихся в охраняемые лагеря. Быть может, они просто не пожелали воспользоваться тем, что отец Хейла назвал бы подачкой? Или их уже нет в живых? Погибли, как и миллионы других людей по всему миру?

Хейл был полон решимости это узнать.

— Да, — ответил он, — если меня поймают, придется обращаться к тебе «сэр», а вот это будет просто нелепо.

— Вообще-то, я первый лейтенант, а у тебя только одна шпала, так что ты и так должен обращаться ко мне «сэр», — с шутливым высокомерием заявил Первис. — И я не собираюсь расставаться со шпалами… Так что если тебя схватят бродящим в этих краях, не забудь соврать насчет того, как ты сюда попал.

— Совру, не переживай, — заверил Хейл. — Да, можешь считать, что полностью расплатился за свой должок. Кстати, где ты так научился играть в покер? В пансионе благородных девиц?

— В Калифорнийском университете! Но, проиграв такому ничтожеству, как ты, я прихожу к выводу, что пора немного освежить свои знания. — Затем он снова стал серьезным. — Помни, тридцать шесть часов, это все, что я могу тебе дать! И еще одно…

— Да?