На гребнях волн - Вендела Вида
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Хорош бы я был, если бы уехал без него! – говорит он, и Петра улыбается в ответ. Как-то так улыбается, что у меня от этой улыбки всякий раз сжимается в груди, словно я еду в лифте, а он вдруг застревает между этажами.
– Как тебе кажется, моя мама сексапильная? – спрашиваю я.
– Хм… – отвечает Петра, и я немедленно жалею, что спросила. Проходит пять секунд. Пятнадцать. – Она очень хорошо выглядит, но сексапильной я бы ее не назвала.
– А в чем разница? – спрашиваю я.
– Ну, она красивая, но это не сексуальная красота, – отвечает Петра. По тону понятно, что себя-то она считает и красивой, и сексуальной.
Я скрываюсь от нее в гостиной. У всех комнат в нашем доме есть названия: гостиная, библиотека, фойе, нижний этаж (мы никогда не говорим «подвал»). Из окон гостиной видны улица и поток машин, направляющийся на пляж. Еще и трех часов нет – но, похоже, все сегодня ушли с работы пораньше, чтобы насладиться жарой.
– Пойдемте на море! – говорит из-за спины Петра.
И добавляет, что там мы обязательно встретим кого-нибудь из ее однокурсников по Беркли (Калифорнийский университет Беркли она называет «Кэл»). А мы не хотим кого-нибудь позвать с собой? Свея хочет: она позовет свою хмурую подружку.
– А ты никого не хочешь пригласить? – спрашивает Петра.
– Да ну их, – небрежно отвечаю я. – Надоели.
Петра пристально смотрит на меня.
Знает. Наверняка родители все ей рассказали – о том, что случилось в школе, о том, что со мной теперь никто не разговаривает. А им наверняка позвонили учителя.
Через несколько минут на машине с открытым верхом подъезжают угрюмая подружка Свеи и ее мама. Папы у нее нет, а мама веселая и энергичная, и сейчас, кажется, улыбается еще радостнее обычного – возможно, довольна тем, что хоть на несколько часов избавится от своей хмурой дочки. Может, она собралась на свидание?
– Пока! – кричит она нам и театрально машет рукой, словно с борта отплывающего теплохода.
Я натягиваю шорты и футболку «Эспри» – непривычное одеяние для похода на пляж. В наших краях для прогулок по берегу куда чаще приходится надевать свитера и теплые куртки.
– А купальники надеть не хотите? – спрашивает Петра меня, Свею и угрюмую подружку.
Мы отвечаем, что нет, не хотим.
– Ну а мой уже на мне! – сообщает Петра.
Это меня радует: значит, футболку с надписью «Твое желание» она на пляже снимет. А то представляю, какие эта футболка может вызвать комментарии!
Но когда мы приходим на пляж и Петра стаскивает футболку и шорты, я очень об этом жалею. Право, шорты могла бы и оставить! Лобковые волосы у нее черные, густые, кустистые, они приподнимают эластичную ткань бикини и распространяются из-под нее по бедрам дюйма на два, не меньше.
Петра замечает своих подруг из колледжа, обнимается со всеми, а потом они начинают перекидываться летающей тарелкой. Петра бегает и прыгает на глазах у загорающих, и мне кажется, что все смотрят на ее волосы на лобке. Я отворачиваюсь – и тут замечаю Марию Фабиолу. Она лезет вверх по утесу: я сразу узнаю ее гибкость и точные движения. За ней, куда более неуклюже, карабкается еще одна фигура, которую я не сразу узнаю. Потом понимаю: Лотта, новенькая из Голландии. Назавтра я приглашена к ней на день рождения с ночевкой – но звала она меня еще на прошлой неделе, до всей этой истории, так что теперь, скорее всего, приглашение отменилось. В Лотте пять футов семь дюймов, на ней ярко-красные шорты и оранжевая футболка. До сих пор я видела ее только в школьной форме, но в таком одеянии она куда больше похожа на голландку. Она ползет следом за Марией Фабиолой, отставая от нее футов на двадцать. Лотта выросла в равнинной стране, к скалам не привыкла: как же, должно быть, Марии Фабиоле с ней тяжело! Интересно, она по мне скучает?
Людей на пляже сегодня больше сотни – а обычно и троих не бывает. Вот типичный день на пляже: парочка пишет на песке свои имена и обводит их сердечком, да какой-нибудь одиночка, мужчина или женщина, задумчиво смотрит в море, размышляя о прошлом или о будущем. Но сегодня народу полно – и все только и смотрят друг на друга. Мужчины в тесных плавках, девушки в белых купальниках: сквозь ткань просвечивают темные соски. И среди них вьется Петра, картинно ловит в прыжке летающую тарелку и прячет у себя за спиной. Хочет, чтобы кто-нибудь попробовал отнять. Лучше всего – кто-нибудь из ее накачанных длинноволосых друзей-студентов.
Рядом со мной, сидя на полотенце, играют в карты Свея со своей угрюмой подружкой. На обеих цельные купальники: я смотрю на них, чтобы не смотреть на Петру, и мысленно хвалю их за правильный выбор. Потом прикрываю глаза и растягиваюсь ничком на песке. Солнце выглядывает из-за туч и начинает припекать мне спину.
Я погружаюсь в дремоту минут на десять, может, на пятнадцать. А когда открываю глаза, вижу, что я уже не одна. Рядом сидит, зарыв ноги в песок, Кит с Си-Вью-Террас. Даже сидя, он кажется высоким.
– Привет, – говорю я.
– Привет, – отвечает он. Глаза у него голубые, как два глобуса. – Проснулась?
Я сажусь. Петры нигде не видно; Свея и ее угрюмая подружка поднимаются по бетонным ступеням вверх – должно быть, идут в туалет, где вечно воняет тухлой рыбой.
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я. Голос со сна звучит хрипловато, соблазнительно. Я не пытаюсь прочистить горло.
– Просто вышел проветриться. Посмотреть, на что похож наш пляж в пляжную погоду.
На нем шорты и белая серферская футболка, выцветшая и вытертая до полупрозрачности. Мягкая, должно быть.
– Я тоже, – говорю я.
Смотрю на его ноги, зарытые в песок по самые лодыжки. Я знаю, почему он прячет ступни. Медленно смахиваю с них песок. Поднимаю глаза, чтобы удостовериться, что он не против. На его длинном, вытянутом лице отражается боль, но он кивает – и я продолжаю раскапывать песок осторожными, нежными движениями, словно археолог, ищущий сокровище.
Никогда прежде я не видела его пальцев с перепонками. Только о них слышала. Из-за этих перепонок друзья
