Коррупция в Политбюро: Дело «красного узбека» - Федор Раззаков

Между тем Рашидов выступает и как публицист: пишет статьи на актуальные темы как республиканского, так всесоюзного и международного направлений. На этом поприще он становится широко известен во влиятельных кругах московской интеллигенции. Так, Рашидов близко сходится с писателем Александром Фадеевым, который в те годы занимал посты генерального секретаря Союза писателей СССР и вице-президента Всесоюзного Совета мира (на оба поста был назначен в 1946 году).

В те годы уже вовсю бушевала «холодная война», которую Запад развязал против СССР и его союзников сразу после другой войны – Второй мировой. Отправной точкой этого мирового конфликта принято считать речь премьера-министра Великобритании У. Черчилля, которую он произнес в марте 1946 года. Судя по всему, для Сталина такой поворот событий не стал большой неожиданностью – он был умный и дальновидный политик, поэтому прекрасно отдавал себе отчет в том, что антигитлеровская коалиция, созданная в годы войны, недолговечна, и что союзники СССР по Второму фронту останутся таковыми, что называется, «до ближайшего поворота». В 1946-м этот поворот и наступил. Однако готовиться к нему Сталин стал загодя, всемерно укрепляя вертикаль власти и идеологию.

Отметим, что во многих своих тогдашних начинаниях Сталин черпал опыт в далекой истории, а именно – в событиях времен Византийской империи (сразу после революции все ученые-византологи были репрессированы, но с 1943 года Сталин вновь возобновил изыскания в этой области), а также во временах правления Ивана Грозного. В этом интересе вождя к событиям «старины глубокой» не было ничего странного, если учитывать, что и Византия, и Иван Грозный тоже вели свою «холодную войну» с «просвещенным Западом», а Византия даже пала благодаря его предательству. И корни той «холодной войны», которую в ХХ веке объявил Запад Советскому Союзу, питались теми же соками, что и многие столетия назад.

Например, значительная часть византийской интеллигенции, плененная западными ценностями, по сути, предала свою родину. Ту же самую ситуацию наблюдал в своей стране и Сталин. Поэтому, желая не допустить повторения византийского краха, советский вождь предпринял мощную атаку на тех советских интеллектуалов, кто оказался под влиянием западной идеологии. Эта кампания получила название «борьбы с космополитизмом». На острие ее оказались практически все крупные советские идеологические работники, в том числе Александр Фадеев (в Москве) и Шараф Рашидов (в Узбекистане).

Началом кампании принято считать события ноября 1948 года, когда на творческой конференции в Москве группа театральных критиков (большинство из них составляли евреи, которых явно вдохновило появление на свет в мае 1948 года государства Израиль) подвергла массированной атаке творчество таких литераторов-государственников, как Фадеев, Софронов, Сурков и ряд других (большинство из них были русскими). Судя по всему, острие этой атаки было направлено против Фадеева, которого таким образом его недруги собирались дискредитировать перед руководством страны и на декабрьском пленуме СП СССР сместить с поста руководителя писательской организации. Однако за Фадеева заступился сам Сталин.

По команде вождя 28 января 1949 года в газете «Правда» была опубликована статья «Об одной антипатриотической группе театральных критиков», которая была оперативно перепечатана всеми ведущими республиканскими органами печати, в том числе и в Узбекистане. В этой статье целая группа театральных критиков (А. Гурвич, И. Юзовский, А. Борщаговский, Я. Варшавский, А. Малюгин, Г. Бояджиев, Е. Холодов) были обвинены в том, что они «утратили свою ответственность перед народом» и «являются носителями глубоко отвратительного для советского человека, враждебного ему безродного космополитизма».

Между тем кампания, начатая в Москве, автоматически перекинулась и в республики, что вполне естественно, поскольку Центр был заинтересован в том, чтобы приструнить окраины, где высшая элита, имевшая несомненные заслуги в общем разгроме фашизма, могла захотеть обрести большую самостоятельность, чем того хотелось Центру. Поэтому в большинстве республик борьба велась не только с космополитами, но и с националистами. Например, в Узбекистане тогда существовали три группы деятелей литературы и искусства, которые стояли на разных идейных позициях.

Представители первой группы («космополиты») критически оценивали все, что было сделано не только в советский период, но и на протяжении всей многовековой истории Узбекистана. Даже великие творения национальной музыки, песни, поэзию, национальные музыкальные инструменты и многое другое они объявляли архаичным, устаревшим, ратовали за то, чтобы, как они выражались, перейти к новому, современному и внедрить в республике «новые жанры искусства – балет, оперу, симфонию и др.». Только тогда, утверждали они, узбекская культура сможет обогатиться и подняться на мировой уровень.

Представители второй группы («националисты») отстаивали самобытность узбекского искусства, доказывая, что именно своими национальными корнями – пением, музыкальным исполнением, оно обогатит мировую культуру и займет в ней достойное место.

Наконец, в третью группу («центристы-государственники») входили те, кто выступал за развитие узбекских литературы и искусства в тесном контакте с русским искусством. Они отстаивали необходимость сочетания различных жанров, всемерного развития и широкого внедрения тех же балета, оперы, симфонии и других общеизвестных в мире жанров, но без выпячивания их западных корней.

Отметим, что борьба с национализмом в том же Узбекистане велась практически не прекращаясь на протяжении всего периода существования там Советской власти. Другое дело, что масштабы ее и интенсивность в разные периоды были разными: она то вспыхивала, то затухала. Однако именно после войны «угли» этой борьбы стали усиленно раздуваться. Еще в августе 1946 года на XIV Пленуме ЦК КП Узбекистана отмечалось, что «в ряде научных и художественных произведений имели место ошибки националистического толка. Со стороны отдельных исследователей и историков делались плохо прикрытые попытки идеализации феодального прошлого, слюнявого умиления перед этим прошлым…».

Гораздо интенсивней огонь этой борьбы запылал в конце 1940-х, когда Центр объявил «борьбу с космополитизмом». «Бригаде Игнатьева», которая, как мы помним, именно тогда начала свою деятельность в Узбекистане, было дано указание подготовить списки тех деятелей узбекской литературы и искусства, кто в своих воззрениях стоял на позициях космополитизма и национализма. В итоге такой список был составлен – в него вошли около 60 видных деятелей узбекской литературы и искусства.

Надо отдать должное тогдашней узбекской власти, которая не стала слепо следовать всем указаниям Москвы. В мемуарах Н. Мухитдинова (а он тогда был главным идеологом в республике) можно найти рассказ о том, как он вместе со своими соратниками по Бюро ЦК КП Узбекистана сопротивлялись реализации репрессий против заявленных в упомянутом списке людей. В итоге жертв гонений оказалось значительно меньше, чем предполагалось ранее.

Как уже говорилось, не мог остаться в стороне от этой борьбы и Шараф Рашидов. Причем на него удары наносились сразу с двух сторон: из писательской среды (за его дружбу с Александром Фадеевым), и из партийной (за его прекрасные перспективы, которые сулили ему продолжение карьерного роста уже в ближайшем будущем). Все это и стало поводом к тому, чтобы в самом начале марта 1949 года на 10-м съезде КП Узбекистана недоброжелатели решили поднять вопрос о смещении Рашидова с поста редактора влиятельной газеты.

С разгромной речью против Рашидова на партийном форуме выступили сразу двое ораторов, которые прямо обвинили его в идеологических ошибках. Понимая, откуда дует ветер и что нападки на этом не прекратятся, Рашидов в перерыве между заседаниями подошел к 1-му секретарю ЦК КП Узбекистана Усману Юсупову, который всегда относился к нему с уважением. Поделившись с ним своими подозрениями, Рашидов прямо спросил у Юсупова: не подать ли ему в отставку? Хотя тот явно сам был в растерянности от случившегося (после приезда в Ташкент «бригады Игнатьева», кресло под ним уже закачалось), однако пообещал Рашидову свою полную поддержку. В результате сразу после перерыва он предоставил ему слово в прениях и во время этой речи репликами всячески его поддержал. Для инициаторов антирашидовской кампании это стало сигналом к отступлению (но они не сложили оружия).

Между тем уйти в отставку с редакторского поста Рашидову все равно пришлось: в июле 1949 года он возглавил Союз писателей Узбекистана. Судя по всему, это произошло при прямом вмешательстве Москвы, а если конкретно – с помощью Александра Фадеева, который не забыл позиции Рашидова во время кампании «по борьбе с космополитизмом». Поэтому, когда в том же году Рашидов приехал в столицу, чтобы участвовать в Первой Всесоюзной конференции сторонников мира, именно Фадеев провозгласил тост за главу делегации Узбекистана: «Горжусь своим братом Рашидовым, партийным работником, талантливым художником слова».