Реванш титанов. Битва за грёзы - Алексей В. Мошков

— Я вообще в этом нуб редкостный, вряд ли что дельное могу рассказать, а умею и того меньше, но давай попробуем, — вздохнул Борис.

Дальше начался монолог деда, который Барни слушал широко раскрыв глаза. Вот уж точно, очевидное-невероятное.

Семен обнаружил, что он не такой, как все, где-то года в четыре. Потом еще несколько лет пытался осознать этот факт. Почему он может найти во сне потерянную игрушку, а другие дети — нет? Как ему удается понимать то, что до иных взрослых-то с трудом доходит? Почему цветной сон как мультик: даже если веселый и занимательный, то все равно бесполезный? А вот когда в нем черно-белый кусок покажется, туда-то и надо идти, наверняка там что-то полезное найдется, после чего жизнь обязательно изменится.

Когда Сема выяснил, что ни родители, ни друзья с одноклассниками не могут дать ответы на его вопросы, он просто перестал их задавать. Вплоть до того момента, как познакомился со своей будущей женой.

— Она вообще необыкновенная женщина была, — вспоминал дед с грустной улыбкой на лице. — Я только ее увидел, сразу понял, что мимо моей судьбы эта красавица не пройдет.

Барни дипломатично промолчал. Бабушку он помнил смутно, зато ее фотографиями было забито несколько семейных альбомов. Красоткой ее назвать было сложно. Высокий лоб, тяжелый взгляд исподлобья, широкая челюсть, четко выраженные скулы. И взгляд. О, какой у бабули был взгляд! Словно рентген — цепкий, изучающий. Но внука она любила, это точно. Пекла ему торты и пирожки, прятала под своей шалью в холодное время года, рассказывала бесконечные сказки и байки, благо родители частенько оставляли внука у свекров.

— У нее особый дар был, — продолжал Степаныч. — Ей достаточно было во сне вопрос задать, а ответы она потом там просто читала. Либо афиша какая подвернется, либо книжка на скамейке.

— Подожди, — дошло до Медведева. — Так это про нее ты тогда мне говорил, мол, одна во всех смыслах выдающаяся особа по надписям вычисляла, что ей надлежит делать?

— Ага, — кивнул дед. — Больше я ни за кем такой способности не замечал.

— Знаешь, а мне ведь тоже один раз прилетел текст. Только там ерунда полная была.

— А вот с этого места поподробнее, пожалуйста, — оживился Семен.

— Ну, я понял, что попал в особенный сон и на этот раз могу им управлять по своему желанию. А раз так, то я должен узнать, что мне надлежит делать. Чтобы… в очередной раз не вляпаться с бабами.

Борис произнес это как можно более невозмутимо, чтобы дед не сообразил, насколько этот вопрос для него болезнен.

— Ну-ка, ну-ка, — подстегнул Семен Степаныч. — И что ты увидел?

— Газету, — вздохнул Медведев.

— А в ней что было? — не унимался дед.

— Белиберда какая-то. Что-то про военные действия. Кто-то вызвал огонь на себя, потом бросок в тыл врага и «удар, в корне преломивший ход сражения», — процитировал Барни. — Мэг, когда прочитала, тоже сказала, что это фигня, и выкинула обрывок подальше.

— Понятия не имею, кто это такая, тем более ты при мне эту девушку уже не первый раз поминаешь, но она мне заранее не нравится, — признался Степаныч. — С такими вещами не шутят. А с учетом того что ты внук своей бабушки, которая как раз с текстами в сновидениях и работала, это могла оказаться действительно важная информация. Просто в иносказательной форме, такое тоже часто бывает.

— А у бабушки?

— У Ксении, царство ей небесное, всякого хватало. Иногда прямо в лоб ответы давались. Порой, как в твоем случае, завуалированно. Она к любым текстам оттуда очень серьезно относилась. Говорила, мол, если уж задал вопрос, то получи ответ, а если не понял, то напряги голову и подумай, что он значит, или вообще не тревожь сонных мастеров.

— Сонных мастеров? — тут же уцепился Барни. — А кто это?

— Понятия не имею, — пожал плечами дед. — Твоя бабушка так для себя называла те высшие силы, которые действуют в сновидениях. Вроде богов, только с той стороны. Те, кто дает ответы на вопросы и управляет тамошней реальностью.

— Подожди, — запутался Борис. — А разве это не мы сами за все там отвечаем? Чей сон, тот и рулит, и музыку заказывает. Или не так?

Дед задумался, покачал головой.

— Я сам крайне мало знаю о том, как там все устроено, но есть основания полагать, что все несколько не так, как ты говоришь. Мы можем свято верить в то, что управляем своими снами, но это не отменяет факта, что с той стороны могут быть силы куда могущественнее наших. Вот маленький пример: общие сны, где я сильнее тебя и сам определяю, каким будет наше место встречи.

— Тогда я понимаю, что произошло на фестивале, — кивнул Медведев. — Я оказался самым крутым среди остальных, поэтому они попали в мой сон.

Лицо Семена Степаныча помрачнело.

— А вот я, увы, не могу порадоваться вместе с тобой. Не могу даже представить себе этот механизм, с помощью которого ты увлек их за собой. Это ведь безумно разорительно по энергетике, как минимум. Ты после такого должен несколько дней отлеживаться и в себя приходить. Плюс еще один деликатный момент: чтобы увлечь человека в свой сон, надо продавить оболочку его собственного сна и растворить в своем.

— Ты же именно так и поступаешь? — уточнил Барни.

Дед встал, включил чайник и принялся замешивать новую заварку. Не сказать, что ему так был нужен чай, его любимый френч-пресс оставался полон еще на треть. Степанычу нужно было чем-то занять себя и успокоиться, а то, что он крайне взволнован, было видно невооруженным взглядом.

— Тут такая петрушка, — начал он, наконец-то собравшись с мыслями. — Что наши общие сны с Ксенией, что беседы с тобой и даже мое прощание с Михаилом — там мы все обычно находились под одной крышей или же были близки по крови, как я и сын.

— Прости, что перебиваю, — тут же встрял Борис. — Я так понимаю, ты имел в виду не прощание с папой в больничной палате, а что-то другое?

— Верно, — подтвердил дед. — Когда врачи сказали нам, что надежды практически нет, я на свой страх и риск вызвал сон, в котором смог найти лежащего в коме Михаила и подтянуть его к себе. Он на редкость спокойно отнесся к тому, что скоро покинет мир живых, попросил меня заботиться о тебе. Он словно был уже не здесь, не с нами, такой, знаешь, полупрозрачный, тающий. А потом, видимо, что-то почувствовал, потому как вдруг вытолкнул меня из сновидения, и я проснулся. Сердце из