Путеводная звезда - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вот тут, накрывая лавиной отчаяния, обрушился страх. Не столько и не только за себя. За черно-белый комочек, скулящий на руках. Ведь каждый нерв истошно вопил спасаться бегством. А разум человека знал, бесполезное бегство ― не спасение.
– Рекс! Нельзя! Фу! Ко мне, Рекс! ― с трудом, пинками хозяину удалось отогнать пса от застывшего Димы.
– Обычно я его на цепи держу… Вишь как… Вырвался и ошалел. ― Хмурое бурчание, видимо, служило извинением.
Его смысл еле доходил до Димы. Как и то, что щенок, попискивая, тыкался влажным носом в лицо, а на улице снова воцарилась безмятежность. Ее, обманчивую, Дима, унимая сердце, бьющее в набат, поспешил сменить на уютный оберегающий покой родного дома.
Мама придет поздно вечером. Поесть самому, накормить щенка, которого так и не нашел сил вместе с мобильником выпустить из рук, можно успеть. И посидеть на полу рядышком, теребя пушистые ушки.
– А вдруг она не будет ругаться? ― Дима тихонько рассмеялся, наблюдая. ― Да-а. За такое не похвалит точно.
Суетливо подлизывая остатки супа, щенок наступил на край миски и перевернул ее.
– Мама любит воспитанных собак. Сама мне так сказала. ― Принесенная тряпка из средства уборки превратилась в игрушку маленьких зубок. ― И еще она говорила, что я обязательно должен поделиться, если будет трудно. Тогда мы вместе сможем с любой проблемой разобраться… Значит, придется рассказать и про тебя, и про телефон…
Вздох вырвался против воли. Опять эти колючие чувства, чтоб их, щиплются внутри.
– А как сказать про подарок? Я ведь не получил четверки по физике и алгебре. И по английскому тоже. А ты у меня уже есть… О! Придумал. Я назову тебя Дар. Нет! Лучше Дарик.
Недовольный тем, что его оторвали от возни со вкусно пахнущей тряпкой, щенок глухо заворчал, стиснутый в человеческих объятиях.
– И мне даже не нужен телефон. Лишь бы мама тебя разрешила оставить…
В тишине раскатистое гудение лежащего на полу рядом гаджета показалось оглушающим, заставив вздрогнуть. Цифры безымянного номера пугали неопределенностью и подсказывали, что другого способа избавиться от колючек внутри не будет. Решение согласиться прошло, когда палец уже касался зеленой трубочки.
– Привет. Ты чего не отвечаешь? Я хотел…
– Извините, пожалуйста. Так получилось… Понимаете? Случайно. ― Дима не хотел, чтобы слова дрожали и путались, но вот так получалось.
– Оу… ― Низкий мужской голос замялся. ― Понимаю. А ты кто?
– Дима. Я правда нашел этот телефон. В сквере… И хочу отдать его владельцу.
– Ладно-ладно, не переживай. Знаю я владельца. ― К говорящему вернулась первоначальная уверенность. ― Передам ему про тебя. Давай так… Сможешь завтра прийти на то самое место, где нашел телефон?
– Да. Только после уроков.
– Это во сколько?
– В два часа.
– Окей. Договорились.
– Подождите! Я же не знаю хозяина телефона.
Собеседник хрипло рассмеялся.
– Поверь, малыш. Вы точно встретитесь.
В доме снова стало спокойно. Только часы на стене продолжали мирно тикать, отмеряя время, да щенок грыз ботинок своего устало выдохнувшего друга. Колючки внутри перестали шевелиться.
* * *
До рождения нового года оставалось восемь дней. Легкий морозец щипал пешеходов за нос и щеки, под ногами поскрипывал снежок. Деревья городского сквера спали, убаюканные колыбельной зимы. Вспугнутая быстрыми шагами мужчины в черной модной куртке галка слетела с ветки, обрушив каскад снежинок. Мужчина плюхнулся на скамейку и строго взглянул на соседа ― блондина, одетого в теплое нежно-кремового цвета пальто.
– Как все прошло?
– И тебе здравствуй. Прошло замечательно. Очень милый мальчик. Представляешь, два раза извинился! Пожелал мне удачного дня.
Брюнет в черной куртке фыркнул.
– Удивительно!
– Вот ты смеешься, а мне было вчера совсем не до смеха. ― Блондин вздохнул. ― Эта моя вечная рассеянность…
– Ой, только мне не рассказывай! Я тебя знаю, как… как… ― брюнет прищелкнул языком, вспоминая, ― как общипанного.
Блондин покачал головой.
– Правильно говорить ― как облупленного.
– Неважно! Ты понял… В общем, знаю тысячи лет.― Хитро прищурившись, брюнет не сводил глаз с собеседника. ― Да ты телефон специально оставляешь где попало, чтобы люди выполняли свои желания. Тем более в эти дни! И еще не было случая, чтобы он к тебе не вернулся!
Улыбка мужчины в светлом пальто сияла добротой и лаской. Словно яркий солнечный лучик, что вдруг пробился сквозь низкие серые тучи, обещая завтра счастье звонкого морозного дня.
– Просто люди верят, что их желания исполнятся. А я им чуть-чуть помогаю.
– Ты безнадежен, ― ворчливо отозвался брюнет и зябко передернул плечами. ― Может, пойдем, а? У меня уже крылья замерзли.
– О чем ты? Ни твои, ни мои крылья не способны замерзнуть.
– Нет, мои способны! ― вскакивая, упрямо повторил тот. ― Пойдем! Я знаю отличное местечко, где ты сможешь опять потерять свой телефон.
– Ну раз ты так уверен… Пойдем.
Над городом в изящных ажурных платьицах снежинки все так же кружили свой новогодний вальс. Над улицами, над сквером, над маленьким двориком позади дома, где вокруг снеговика гонялись друг за другом мальчик и черно-белый щенок.
Семья и время
Алла Гугель
Сон Александра Ивановича
Александр Иванович Куприн лежал на старом, облезшей кожи диване и что-то вяло чертил карандашом на страницах меню. «Водочка откупорена, плещется в графине. Не позвать ли Куприна по этой причине?» Красные раздутые пальцы сильно пьющего человека выводили этот глупый стишок, словно издеваясь над своим хозяином. «Вот и все, вот он я», ― тяжко перекатывалось в голове опухшего гения.
Надо встать и дойти до комнаты. Десять шагов. «Раз, два» ― считал про себя Александр Иванович, продолжая лежать. Жена Мария сняла писателю жалкие апартаменты прямо в трактире, чтобы тот закончил свой «Поединок». Но текст не шел. Вместо слов Александра Ивановича посещали гости. Их поток не прекращался, мелькая перед глазами, как горячие вспышки опасного костра.
Помнится, прошлого дня угощал весь трактир дешевым вином и хотел зачитать главу новой повести. Но язык ― враг, цеплялся за нёбо, не пуская слова. Чтения стали бы позором, не приди на помощь милая продажная девушка Таня. Нацепив пенсне спящего учителя, она звонко прочла изрядный кусок середины под аплодисменты и смех питейного заведения. Александр Иванович смахнул слезу. Эх не зря Мария Карловна оградила его от всех забот. Даже ужины приказывала ставить у двери, лишь бы Сашенька работал. Но сейчас плохо,
