Подкидыш для хулигана - Гауф Юлия

Горин балаболил все время, пока мы были у Марьяны, и когда съездили, наконец, в опеку. Я ожидала какого-то серьезного разговора с инспектором, но у нас просто приняли документы, и попросили приехать в понедельник.

И сейчас, когда мы ехали к родителям мажора, этот самый мажор не затыкался, а занимался тем, что у него получается лучше всего – выводил меня из себя.

– Ну же, Пчелка, я не могу ехать в тишине. Ты ведь знаешь, что с водителем нужно разговаривать? – подначивал он меня. – Столько аварий случается из-за того, что водители засыпают за рулем. А ты такая молчаливая, что мне скучно. И вообще, кхм…

– Что «вообще»?

– Разве ты, как приличная жена, не должна выносить мне мозг, и трещать без умолку? – заржал он, а я покачала головой.

Нет, ну какой же придурок!

– Тебе песенку спеть? – съязвила я.

– Давай! О, Пчелкина, я помню твою любовь к блатному романсу, который почему-то называют шансоном. Спой мне Круга!

Я покраснела, вспомнив, как мажор классе в шестом отобрал у меня телефон, и, к моему несчастью, открыл мой плейлист. А там… Круг, Шуфутинский и Кучин. О, как же он смеялся! Сколько припоминал!

– Спой мою любимую, а? – ухохатывался парень. – Как же там? «А стала полнокровная, как за углом пельменная, я думал ты любовь моя, а ты…»

– Горин, я сейчас тебя убью! – прорычала я. – Поверь, это тоже плохо сказывается на жизни и здоровье водителя!

– Сама виновата. Молчишь, надутая такая, – фыркнул он.

А я и правда надутая. И ничего не могу с собой поделать. То вспоминаю предложение Дианы, от которого Горин, как абсолютнейший козел, не отказался. То снова проматываю последние вопросы Марьяны, от которых ком в горле:

– Дядь Леша, а папа… он за мной не придет, да? Где он? Я соскучилась, – прошептала малышка на прощание, обнимая тоненькими ручками мажора за шею. – Ты хоть меня забери. Здесь хорошо, но я домой хочу. Заберешь?

Леша тогда лишь кивнул, а я отвернулась, чтобы не расплакаться. Ох, сколько раз я жалела себя в детстве. Мама ушла, виделись раз в месяц, папа… ненадежный, и Горин проходу не давал. Считала себя самым несчастным ребенком на свете, и вот взглянула на Марьяну, у которой в жизни никого, кроме Горина не осталось. И переосмыслила все.

– Подъезжаем, – поморщился парень, перестав надо мной издеваться.

– А твои мама с папой не удивятся, что ты женился не на Диане? – не смогла я смолчать.

И чего она меня так задела? Дружбу предложила, и это ее предложение выбесило меня едва ли не больше, чем предложение постоять в сторонке, пока они с Гориным будут любовь крутить.

– Что? На Диане? – хохотнул парень. – Пчелка, я тебя умоляю! Думаешь, я их знакомил с Ди?

– Ну, вообще-то, она – твоя девушка.

Мажор бросил на меня насмешливый взгляд, и покачал головой.

– С такого рода девушками родителей не знакомят. Так, – Горин остановил машину перед коваными воротами, – отца зовут Герман, маму – Элина. Не обращай на них внимание, ладно? Они бывают невыносимыми. Если начнут чудить, просто свалим по-быстрому. И не обижайся, если что, на их слова. Просто развернемся, и уйдем.

Я растерянно кивнула, и мы вышли из машины.

«С такого рода девушками» – крутилось у меня в голове, пока мы шли через осенний мини-сад к дому. «Значит, у них несерьезно?»

– Наконец-то ты улыбаешься, – заметил парень, и я тут же стерла улыбку с лица.

– Репетирую. Леша, – все же, решилась я, – а с Дианой…

– Лешенька! – услышала я взвизг, и из открывшейся двери на крыльцо вышла худенькая блондинка в джинсах-скинни. – Дорогой, спускайся вниз, к нам сын приехал, – заголосила она, как сирена. – И не один. С ним очаровательная девушка. Ну же, котятки, быстрее, идите сюда! Ой, я пойду чайник поставлю.

– Котятки, – недовольно пробурчал Горин, и я еле сдержала смех. – Вот о чем я говорил. Просто не обращай внимание ни на отца, ни на мать.

– Поздно, – хихикнула я. – Котеночек.

Женщина забежала в дом, махнув нам, чтобы мы поторопились, и мы вошли следом. Я ожидала чего-то вычурного, чтобы дорого-богато, все в золоте, и на стене герб, но нет. Даже в холле оказалось очень уютно из-за закатного солнца, проникающего в помещение через окна, и фигурной кошки, приподнявшей лапу, на которой болталась лопатка для обуви.

А кошки здесь повсюду. Вырезаны на перилах лестницы, стоят статуями, висят, нарисованные на картинах. Надеюсь, Элина не похожа на Долорес Амбридж. Та, помнится, тоже славилась своей любовью к семейству кошачьих, а как человек оказалась полным гэ.

– Жутко, да? У мамы аллергия на шерсть, но она с детства мечтала о кошке. И вот что из этого вышло, – закатил глаза Горин.

– Ничего, котеночек. Мне даже нравится, – поддразнила я мажора, и показала ему язык в ответ на угрожающую мину.

Конец ознакомительного фрагмента.