Пустоцветы Меотиды - Джеффри Лорд

Комната без окон, таких же размеров, как его камера. Однако выглядела она гораздо уютней. Ложе было широким и мягким, пол закрывали тонкого плетения циновки, на стене – шкафчик с какой-то утварью, на столе – небольшая свеча в медном подсвечнике. Язычок крохотного пламени был недвижим, и Блейд едва мог разглядеть в полумраке обнаженную женскую фигурку, вытянувшуюся на белом покрывале.

Фарра лежала ничком, уткнувшись в подушку; волосы рассыпались по обнаженным плечам, руки вытянуты вперед, словно у пловца, собирающегося нырнуть в омут. Несколько секунд Блейд смотрел на нее. Теперь он не думал о долге и не рассматривал девушку как источник ценной информации; сострадание и жалость переполняли его сердце. Внезапно он понял, что одиночество медленно, неотвратимо убивало ее. Фарра была слишком молода, чтобы жить без ласки, без сочувствия, без дружеского участия; за что же, во имя Сата-Прародителя, ее лишили всего этого? За какое преступление?

Он осторожно прилег рядом и потянул на себя легкое, словно невесомое тело. Внезапно она всхлипнула и прижалась к нему еще полусонная, не понимающая, кто и зачем очутился в ее постели. Наверно, так даже лучше, подумал Блейд, нежно раздвигая стройные ноги девушки и чуть-чуть покачивая ее, будто ищущего утешения ребенка. К его изумлению, она была готова – трепещущая, влажная, с напряженным лобком. Сны, мгновенно понял он, сны о минувшей любви, о прошедшем счастье… Когда-то Фарра знала его, это счастье; она не была девственницей.

Ласково поглаживая бархатную спину, Блейд выбрал нужный темп – не слишком медленный, но и не быстрый, как раз такой, чтобы не нарушить ее хрупкой дремоты. Пусть думает, что это лишь сон, прекрасное сновидение, выплывающее из тумана прошлых лет… Вдруг Фарра вскрикнула и крепче обхватила коленями его бедра; веки девушки слегка приоткрылись, и Блейд решил, что она просыпается. Он удвоил старания.

Но в этот первый раз она так и не поняла до конца, чье тело содрогнулось рядом в согласном усилии с ее плотью; она пробормотала чье-то имя, но прерывистый хриплый шепот ничего не сказал разведчику. Потом – долгий блаженный вздох, счастливая улыбка на губах, и ладонь, скользнувшая по его щеке жестом ласки.

Пальцы ее коснулись бороды, она широко раскрыла глаза и опять вскрикнула, теперь уже – от испуга.

– Кто? – она приподнялась, стараясь разглядеть лицо дерзкого пришельца в тусклом мерцании свечи. – Ты?!

Голос ее был полон такого удивления, что Блейд невольно оторопел. Потом он нежно коснулся губ девушки и прошептали

– Я, милая… Не пугайся… Если хочешь, я уйду.

С каким-то странным полувздохом-полурыданием она опустила головку на его грудь.

– Ты… ты… ты… – она повторяла это раз за разом, словно в каком-то сомнамбулическом трансе. Наконец, резко отстранившись, Фарра провела ладонью по лбу, покрытому испариной. – Но мне же было приятно! – вдруг заявила она.

– Я очень старался, – скромно заметил Блейд, размышляя над этим загадочным поведением. Таких слов можно было ожидать от неопытной девушки, незнакомой с мужской лаской, но он был совершенно уверен, что Фарра не в первый раз предается любовным играм.

Глаза у нее стали круглыми, рот приоткрылся, на лбу прорезались морщинки: немая маска изумления, да и только.

– Но ты же мужчина! – заявила она почти обвиняющим тоном.

– Надеюсь, теперь ты в этом не сомневаешься, малышка, – Блейд снова привлек ее к себе.

Кажется, она уже не сомневалась и была готова продолжать. Блейд, однако удовлетворял свою плоть, но не любопытство. Рядом с ним была женщина, настоящая женщина, пылкая и страстная, истосковавшаяся по ласке; он был достаточно опытен, чтобы понять это. Но кто же, во имя неба, преподал ей первый урок, если не мужчина? Неужели Сат-Прародитель? Он терялся в догадках.

Глава 4

Прошло еще двое суток; два дня ставшей уже привычной работы и две ночи с Фаррой. К неудовольствию Блейда, он не узнал ничего нового: Фарра предпочитала действовать, а не говорить. Он решил, что не стоит торопить ее. Плод был сорван, он уже наслаждался его вкусом и, рано или поздно, доберется до сердцевины.

Истекла третья неделя его пребывания в эстарде Шод, и судьба, вероятно, решившая, что Ричард Блейд наломал достаточно камня во славу Меотиды, поспешила подстегнуть события. Утром, когда рабов строили во дворе по группам и бригадам, чтобы развести на поля, в ближайшие карьеры, к мельницам и оросительным каналам, перед воротами раздалась звонкая трель рожка. Затем по плотно убитой земле затопотали копыта лошадей, и под арку попарно въехали шесть амазонок в великолепном убранстве. Собственно говоря, вооружение их было самым обычным, но белые, горделиво выступающие кони, сверкающие серебром бляхи уздечек, султаны из белых перьев на шлемах и расшитые золотом белые же плащи создавали ощущение праздника. За ними появились двое мужчин на смирных кобылках и еще такой же отряд из полудюжины воительниц. Видимо, это был почетный эскорт, и не приходилось сомневаться, чей именно.

Конечно, юнца в таком же бело-золотом убранстве, как и его охранницы. Он плавно покачивался на спине своей лошадки, длинные каштановые кудри свисали до лопаток, короткая туника, стянутая золотым поясом, обнажала загорелые ноги в щегольских сапожках. У него не было ни оружия, ни иных знаков власти, но по тому, как склонились головы стражей эстарда Шод, разведчик понял, что посетитель, несмотря на молодость, является важной птицей. Его спутник был одет гораздо скромнее, в темную тогу и серый плащ; на вид ему было порядком за шестьдесят.

Блейд смотрел на них во все глаза; то были первые мужчины Меотиды, которых он удостоился лицезреть. Итак, смазливый мальчишка лет восемнадцати и старик; по виду – патриций и ученый. Что же им тут надо? Перебирая в голове свои беседы с Патом, Патролом и Кассом, а также все, что удалось выведать у Фарры, разведчик лихорадочно пытался определить причину высокого посещения. Это было важно, очень важно! Он просидел в эстарде уйму времени, и не должен потерять свой шанс!

Однако никто из его информаторов не утверждал, что Шод мог чем-нибудь привлечь особое внимание мужчин-меотов или привлекал такое внимание в прошлом. Все, что Блейд сумел припомнить, относилось к одежде и убранству гостей. Кажется, Фарра говорила, что голубое с золотом – царские цвета; белое с золотом – цвета наследника… местного принца… Как его имя?.. Вроде бы Тархион… Неужели он сам пожаловал сюда? Или кто-то из его придворных?

Сомнения Блейда быстро разрешились. Одна из амазонок постарше, высокая женщина с отметиной от стрелы на предплечье, выступила вперед и отсалютовала мечом.