КОШЕРНЫЙ СЕКС: ЕВРЕИ И СЕКС - Жорж Валенсен

ГЛАВА 2

ЕВРЕЙСКАЯ ЖЕНА

В прошлом муж и жена у правоверных евреев существовали как бы в двух разных мирах; традиционное разделение полов сильно ограничивало возможности общения. Слишком часто жена была куда ближе к детям, к своей родне, к соседкам и особенно к матери, чем к мужу. Мужчины и женщины держались раздельно даже на похоронах. Лишь в XVII в. разделение полов у ашкеназов стало соблюдаться менее строго. Еще во времена Великой французской революции в Эльзасе на дорогах можно было встретить множество евреев, но вот встреча с еврейкой была большой редкостью[198]. Еврейские авторы Зборовски и Герцог описали жизнь замужних женщин в еврейских общинах Восточной Европы[199]; почтенные, дородные, уверенные в себе матроны держали в руках семейный бюджет, контролировали все расходы, нередко жена даже сама становилась во главе дела мужа; эти женщины умели заставить себя уважать и бояться.

В общинах Центральной Европы у женщин было принято, выйдя замуж, остригать или даже обривать волосы и носить парик (этому обычаю следовала, например, жена Фрейда). Возможно, задумано это было для того, чтобы слишком красивые волосы не привлекали внимания посторонних мужчин; но случалось, парик был гораздо красивее, чем естественная шевелюра. Обычай стричь волосы зародился в XVII в., как раз тогда, когда дамы из высшего света стали носить парики для красоты; однако когда мода на парики у христиан отошла в прошлое, у иудеев — ревнителей традиций этот обычай сохранился[200]. Считалось даже хорошим тоном подарить парик девушке накануне свадьбы, когда ей остригали волосы, — этот парик ей предстояло носить всю оставшуюся жизнь. В XIX столетии еврейки возмутились против обычая стричь волосы, и он почти исчез. В России в 50-х гг. XIX в. царь Николай I лично запретил стрижку: еврейки должны были распускать волосы в полицейских участках, дабы показать, что они не острижены[201].

Когда-то один еврей, обратившийся в христианство, обвинял своих бывших сестер по вере в том, что, выйдя замуж, они совершенно перестают следить за собой[202]. Многие писатели отмечали, что еврейки рано полнеют и расплываются. А в некоторых областях Магриба девушку специально за сорок дней до свадьбы запирали в темной комнате и все эти дни кормили мучными продуктами, чтобы скорее потолстела; в Тунисе эту практику «предсвадебного откорма» прекратили лишь между 1900 и 1910 гг[203]. Питание было главной заботой для многих еврейских жен; из страха, что пищи не будет завтра, ее поглощали сверх всякой меры сегодня; эта привычка сохранялась, даже когда приходил стабильный достаток. Малоподвижный образ жизни, забота о будущих детях, заставлявшая женщину особенно много есть во время каждой беременности и кормления, — все это приводило к преждевременной тучности, как и неумеренное потребление сахара, чем грешат евреи и в наши дни: Израиль находится на четвертом месте в мире по потреблению сахара на душу населения. Быстро набирая вес, женщина становилась бесформенной и даже безобразной. Длинные, просторные одежды из плотной ткани отчасти скрывали эти недостатки. Если супруге изредка случалось куда-нибудь пойти, она тяжело несла свои пышные формы и передвигалась мелкими шажками, то и дело останавливаясь и отдуваясь: все это было признаками ее несомненного достоинства. В алжирской газете «Антижюиф» от 6 сентября 1897 г. один чиновник-антисемит писал, что с годами еврейская женщина растет не по вертикали, а по горизонтали; примерно в это же время Мопассан в «Бродячей жизни» описал необъятные телеса тунисских евреек. Э.Дюнан, будущий основатель Красного Креста, объяснял их чудовищную полноту тем, что их кормят щенками[204].

Легкость, с которой еврейки набирают вес, порой едва выйдя из детского возраста, могла бы навести на мысль о наследственной предрасположенности; однако сегодня среди них насчитывается достаточно худеньких и стройных, пожалуй, даже больше, чем у других народов; но, быть может, одержимые желанием стать похожими на Лиз Тейлор и других звезд, они проявляют чисто еврейскую черту характера — несгибаемую волю.

Многие еврейки, обезображенные чрезмерной тучностью, пытались придать себе хоть какую-то привлекательность с помощью духов, умащая ими все тело; Талмуд издревле рекомендовал мужьям выдавать женам достаточно денег на покупку благовоний. С этой же целью еврейки увешивали себя драгоценностями, как правило, крупными и бросающимися в глаза. В древности еврейки носили даже кольцо в носу. Делакруа и ориенталисты всегда изображали их с тяжелыми браслетами на запястьях и лодыжках. На Западе еврейки носили менее массивные украшения, по примеру других европеек, и все же их драгоценности были немного ярче и заметнее, быть может, как наследие их далеких предков.

Менталитет еврейской жены не раз описывался с сочувствием. Она жила в постоянной тревоге: если супруга не было дома, начинала беспокоиться за него при малейшем дождике или порыве ветра[205].

Во времена еврейских погромов, а также на христианскую Пасху, когда иудеев традиционно обвиняли в убийстве Христа, ее тревога удесятерялась, и успокаивалась она, лишь когда муж был дома. В Алжире существовал обычай лить вслед уходящему воду с пожеланием скорейшего возвращения[206]. Еврей, возвращавшийся домой усталым, а нередко и униженным, естественно, не мог противостоять жене; она же, чувствуя свою силу, становилась властной, напористой и буквально погребала беднягу под лавиной слов (так описывал подобные сцены Серфбеер)[207].

Одной из ярких черт характера еврейской женщины всегда была ревность, быть может, как наследие эпохи полигамии, когда супруг мог иметь наложниц. В те времена женщина жила в постоянном страхе (особенно когда начинала стареть), что муж возьмет в дом новую, молодую жену и предпочтет ее маленького ребенка уже выросшему сыну от первой жены, который мог, к тому же, желать скорой смерти отца, чтобы получить после него наследство[208]. Неудивительно, что в старинных песнях йеменских женщин, некогда переселившихся в Израиль, с постоянством навязчивой идеи повторяются слова о сопернице.

Видимо, иудеи с древности немало натерпелись от сварливых жен, ибо Талмуд предписывает жене знать свое место, держаться скромно, не забывать, что она была создана из ребра Адама (а может быть даже, как утверждают некоторые раввины, из его крайней плоти)[209]. Похоже, однако, что немногие жены следовали этим советам: изречения из Талмуда, касающиеся брака, исполнены горечи: «Взять жену — значит искать иголку в мешке с ядовитыми змеями», «Счастливые супруги — в ином мире» и т. п.

Очевидно, что нынешние жены унаследовали кое-какие черты от своих далеких предков. Еврейская жена, как правило, женщина властная, не терпящая возражении от мужа. Л.Гартнер в своей работе о евреях, живущих в Англии, писал, что муж, всегда готовый что-либо покритиковать вне дома, не решается и рта раскрыть в кругу семьи[210], словно боясь вступить в спор с женой. В 1969 г. американские социологи опубликовали интервью 200 евреек, большая часть которых — уроженки Филадельфии и Нью-Йорка. Ученые заключили, что «еврейские семьи держат первое место среди всех этнических групп по количеству семейных ссор»[211]; ссоры могут продолжаться часами, но, быть может, именно благодаря этому обстоятельству, этой своеобразной «разрядке» статистика разводов у евреев много ниже, чем у других народов. Катя Рубинштейн рассказывает в своих мемуарах[212]: «Прогуливаясь с отцом по улицам Туниса в день шаббата, я слышала доносящиеся из окон домов женские крики. Когда муж дома, он становится мишенью, в которую выпаливается вся накопившаяся горечь еврейской женщины». В литературе не раз отмечалась нервность евреек, их склонность к неврозам; так, иногда они дают выход своим эмоциям, принимаясь неистово чистить, мыть и скрести все подряд, затевая генеральную уборку, как перед Пасхой, выискивая малейшую пылинку на полу. Для большинства еврейских жен мир замыкается семейным кругом, отсюда их подозрительность и гипертрофированная ревность.

Много было сказано и о требовательности еврейских женщин; об этом писал, например, А.Мальро, чья жена была еврейкой[213]. Мужчина, женившийся на дочери Израиля, даже если сам он христианин, делает по дому вдвое больше работы, чем муж любой другой женщины[214]. Американские писатели Д.Бенсимон и Ф.Лотман изобразили жену-еврейку, которая желает жить в самых роскошных отелях, обедать в лучших ресторанах, носить самые дорогие меха и драгоценности, словно вознаграждая себя за нищету своих предков.