Отдать швартовы! - Борис Багрянцев

— По каске-то пуля щелкнет, — заворчал Иван Лукич, — еще, глядишь, и обойдется. А уж коли по голове — пиши пропало.

Но его никто не слушал. Бескозырки появились словно из-под земли. И, повинуясь общему порыву, Иван Лукич распахнул ворот, за которым обнаружилась выцветшая тельняшка. Откинул штык.

— Вперед! — вполголоса сказал политрук.

Стиснув зубы, молча, без привычного «ура» моряки ринулись на прорыв.

Иван Лукич помнил короткий и лютый рукопашный бой. Потом страшный удар по голове — и он провалился куда-то в темноту. Очнулся в лесу. Вокруг сидели трое ребят.

— Где остальные?

Никто не ответил. Опустили головы и промолчали. К своим пробирались сначала через лес, потом через немецкие боевые порядки. Не раз бывали на волосок от смерти.

— Ребята, куда вам со мной? Оставьте меня, с такой обузой разве дойдешь! — просил Иван Лукич.

Но те молча тащили его на своих плечах.

Когда Иван Лукич очутился в госпитале, он был так плох, что даже не имел сил говорить. Моряки сидели у его койки, улыбались, желали скорейшего выздоровления. Много лет прошло с той поры. Но их юные обветренные лица, неловкие жесты, черные потрепанные бушлаты остались в памяти навсегда.

Своих спасителей Иван Лукич больше не встречал. Пытался навести справки, но ответ пришел горький — погибли при обороне Ленинграда.

Вернувшись в строй после ранения, Иван Лукич на флот уже не попал. Однако любовь к морю и морякам сохранил на всю жизнь. И внуков воспитывал по-моряцки. Борька весь пошел в деда. Спал и видел себя в мореходке. А с Юркой осечка вышла. Знать, не сумел задеть парня за душу. А что им надо, поди разбери…

От нечего делать Иван Лукич одно за другим перечитал все три Юркиных письма. Вертел в руках конверты, вглядывался в знакомый неровный почерк.

— Когда ж он его отправил? — поинтересовался дед, рассматривая почтовый штемпель.

И вдруг его внимание привлекла одна странная деталь. На письме почему-то стоял штемпель волжского города, который на добрую сотню километров отстоял от того места, где Юрка отдыхал на даче у своего приятеля. Дед заволновался. Взял второе письмо. И на этом письме стоял штемпель волжского городка, но уже другого.

«Какое-то недоразумение! — подумал Иван Лукич. — На почте чего только не бывает».

Однако сомнение уже закралось в его душу. Ночь дед спал неспокойно, ворочался, несколько раз вскакивал и снова вертел конверты перед глазами. Поднялся чуть свет. Дождавшись рабочих, дед впустил их в квартиру, а сам поспешил на вокзал. Ему не терпелось убедиться собственными глазами, что внук жив и здоров и пребывает там, где ему и положено быть.

В Ильинке Иван Лукич сошел и, заглядывая в бумажку, начал искать дачу Веснушкиных. Он нашел ее в самом конце поселка, за живой зеленой стеной. Между деревьев был натянут гамак. На траве валялся детский мяч. У летнего тагана стояла женщина и помешивала кипящий суп. «Сейчас и ребятишки обнаружатся», — подумал дед, вынимая из кармана припасенные гостинцы.

— Здравствуйте, уважаемая Ольга Павловна! — сказал Иван Лукич, снимая шляпу и старомодно расшаркиваясь перед Витькиной матерью.

— Господи, Иван Лукич! Какими судьбами? Проходите, пожалуйста, в дом. Я сейчас. Только суп сниму.

— Ради бога не беспокойтесь. Поговорить можно и здесь.

— Вы мне первым делом скажите, как там мой сорванец. Не слишком он вам надоел?

— Какой сорванец? — в замешательстве спросил Иван Лукич.

— Витя, конечно.

— Вы что имеете в виду? — Иван Лукич все еще оглядывался по сторонам в надежде, что вот-вот послышатся ребячьи голоса и Юрка с разбегу повиснет у деда на шее.

Но никто не нарушал тишину. Никто не появлялся.

— Ну как же! — Ольга Павловна натянуто улыбнулась. — Вы, помнится, приглашали сына к себе на дачу. К Юрику в гости. Вот я и интересуюсь.

— М-да… — только и выдавил из себя Иван Лукич.

— Как он там у вас? — продолжала Витькина мать. — Не проказничает? Небось с утра до вечера с Юриком в футбол гоняют?

— Гоняют, — рассеянно сказал дед. Потоптавшись на месте, он вдруг коротко поклонился и повернулся к калитке.

— Куда вы, Иван Лукич? — удивилась Ольга Павловна. — Оставайтесь обедать.

Но дед пробормотал что-то и рысью припустился назад.

«Старость не радость, — печально подумала Ольга Павловна, смотря ему вслед. — Раньше за ним таких чудачеств не водилось».

ЧТО ВЫ НА ЭТО СКАЖЕТЕ, МОРЯЧКИ?

На палубе воцарилась напряженная тишина — кладоискатели угрюмо смотрели на прибывших ребят. Витька побледнел. Огурец мелко вздрагивал, Юрка невольно пятился назад.

— Ну, что ж вы молчите? — спросил Терентий Иванович. — Заключите друг друга в объятия, друзья мои. Витя, Юра! Это же ваши одноклубники. Вон и документы у них на руках. Не угодно ли взглянуть? Убедились? Ну, что вы на это скажете, морячки?

— Ребята, а вы из какой школы? — неуверенно спросил Юрка.

— Из разных, — ответил один из пятерки. — Я из двенадцатой, Жора Карапетян из четвертой, Чуркин из пятой, Ситников из восьмой…

— Странно, — словно раздумывая, пробормотал Юрка себе под нос, однако так, чтобы все это могли услышать. — А где у себя плаваете, если не секрет?

— Говоришь, что из нашего города, а сам спрашиваешь такие вещи. У нас только одно место и есть, где можно плавать, — озеро Светлое. Где же еще!

Парень, прибывший с «Ленинграда», повернулся к Терентию Ивановичу и авторитетно заявил:

— Сразу видно, что они в наших местах и не бывали-то ни разу. Самозванцы они — вот кто!

От этих слов Огурец побледнел. Витька часто-часто заморгал. И тут предводитель кладоискателей преподнес сюрприз.

— Но-но, поосторожней! — Юркин голос неожиданно приобрел уверенность и крепость. — Нас, брат, вокруг пальца не обведешь. Не на таких напали. Наплел тут с три короба и думает, что так мы вам с ходу и поверили. Не выйдет, одноклубничек. Уж если кто самозванцы, так это вы и есть. Это я тебе говорю.

На слове «я» Юрка сделал особое ударение, что прозвучало очень внушительно. Терентий Иванович, не ожидавший такого поворота дел, с удивлением взглянул на него. А Юрка сказал:

— Терентий Иванович, врут они все. В нашем поселке всего две школы, а они вам откуда-то четыре насчитали. Никакого озера в наших местах нет, а есть речка. Талка называется. Понимаете?

Между тем на палубе поднялся такой крик, что хоть уши затыкай. Однако Юркин голос выделялся даже среди этого гама:

— Вы своими бумажками не махайте. Знаем мы эти бумажки. Вот была бы карта под рукой, послушал бы я, что вы запели.

«А ведь это мысль», — подумал Терентий Иванович и повел Юрку в свою каюту.

— Вот тебе подробная карта. Показывай, что ты там хотел.

Речку Талку Юрка нашел через несколько секунд. Мельком взглянув на карту и убедившись в его правоте, Терентий Иванович пригласил к себе представителя «ленинградской» стороны. К удивлению начальника клуба, тот с не меньшей быстротой отыскал озеро Светлое. Но совсем не там, где протекала Талка. Терентий Иванович вперился в карту. «Манино» значилось под кружочком, мимо которого змеился тонюсенький голубой волосок — речка Талка. «Монино» — было написано под кружком, возле которого чернильным пятнышком синело озеро Светлое.

У Терентия Ивановича вдруг мелькнула догадка.

— Позовите ко мне Родина! — крикнул он вестовому.

— Вадим Григорьевич, кто посылал последнюю телеграмму? — спросил он, когда тот пришел.

Родин рассказал, что поручил это выпускнику клуба, парню исполнительному, деловому, который еще ни разу не подводил.

— Борька сейчас на «Кронштадте» плывет. Будем рекомендовать его в мореходку, — заключил Вадим Григорьевич.

— Свяжи-ка меня с «Кронштадтом», — попросил Терентий Иванович. И пусть он там подойдет к рации.

— Боря, у меня к тебе один вопрос, — сказал Кузьмичев, начиная разговор. — Вадим Григорьевич просил тебя отправить телеграмму. Ты это сделал?

Юрка стоял у приоткрытой двери радиорубки и слышал все, что говорил начальник клуба. Можно было расслышать даже голос брата. Но он звучал так слабо, что понять, о чем говорит Борька, никак не удавалось.

— Значит, ты торопился на причал и послать телеграмму поручил своему брату. А ты уверен, что он сделал все правильно и ничего не перепутал?

«Будьте спокойны, — подумал Юрка, стоя за дверью. — Борькин брат дело знает туго».

— А адрес ты сказал на словах или написал?.. Написал. Стало быть, брат взял бумажку и пошел на почту, а когда ты через час ему позвонил, телеграмма уже ушла. Так, да? Ну, спасибо за информацию. Нет, нет, рее в порядке. Будь здоров.

— Вадим Григорьевич, — закончив разговор, Кузьмичев повернулся к радисту. — Ты с Борисом постоянно в контакте. Он твои занятия посещал. Посмотри, нет ли у тебя под рукой каких-нибудь бумаг, написанных его рукой.