Настоящие имена - Lama Lieutenant

— А ты бы хотел, что бы я поделился, да? — Хихикаю, продвигая белый камушек. Я выбрал стратегию одиночки: один камушек мобильный, а остальные просто защищают позиции, но скоро Арди съест моего авангардного игрока, поэтому нужно продвигать кого-то на подмогу. — Своей фантазии не хватает?

— Вдруг мне понравится твоя? — Арди задумывается, почёсывая рыжую щетину.

Я предвкушающе облизываю губы, представляя всё в мельчайших деталях.

— Я думаю, что не пойду, как обычно в бар. — Я медленно двигаю своего второго одиночку к первому. — Я возьму корабль и слетаю в Роминди. Там я прогуляюсь по кампусу вблизи языкового крыла. Я буду красивым. Я буду типичным плохим парнем с кобурой на поясе и драной футболкой. Я отыщу её. Самую стеснительную девчушку из всех. Возможно, даже странную одиночку. Она будет потрясающе милой, когда я буду настаивать. Она будет пытаться выключить свет, прежде чем раздеться. Но я не дам ей. Я буду мучить её и найду самые чувствительные местечки. А потом я дам ей в руки искусственный член. Она будет бояться и краснеть, но засунет его в меня. И оставит…

— Она стянет тебе яйца шнурком, и свяжет руки за спиной, чтобы ты не мог кончить, а мог только умолять её о разрядке. А потом ты будешь долго ублажать её своим болтливым язычком, оргазм за оргазмом. Потом. Если ты будешь послушным мальчиком… она разрешит тебе подрочить.

Мы сталкиваемся взглядами, и я чувствую, что готов дать ему ещё раз. Возможно даже с этими самыми шнурками. Он так и не позволил мне кончить в последний раз.

— О, так я был плохим мальчиком сегодня? — спрашиваю, лукаво ухмыляясь.

— У тебя ещё будет множество попыток, чтобы оправдаться. Ты проиграл.

— Молодец. — Похвалил Лотари, осматривая грёбаную папку с выражением влюблённого идиота на лице. Даром что ли мужик закончил целых три направления в одном из лучших университетов галактики? Всё равно, дебил дебилом. Повёлся, как дурак.

Арди мне велел прийти к Лотари именно в это время, и я понимаю, почему. В часы созвона все идут болтать по связи с близкими, даже, кажется, Арди, поэтому украсть у него папку и принести его сопернику, пока никто не может этого заметить — логичный вариант. То, что я в это время хотел звякнуть маме, никого не волновало. Кроме меня и мамы. Прости, мам. Я куплю тебе самый крутой букет, когда выйду. Честно-честно.

Пока Лотари дрочит на свою папочку (точнее, на папочку Арди), я тихонько двигаюсь к выходу из камеры, но мой маневр не остаётся незамеченным.

— Ник, — хрипит Лотари. — Ты куда это собрался?

— Э… да так. По делам. — Мысленно стучу себе по лбу. По каким ещё, блять, делам?! Не мог что ли нормально ответить?! А ещё Лотари дебилом называл…

Кажется, Лотари мыслит примерно в том же направлении.

— Ладно тебе, красоточка. Останься, сыграй со мной в карты. Арди ещё нескоро вернётся, не бойся.

Не хочу я с ним в карты играть.

Возвращаюсь в свой блок только к вечеру и сразу иду в общие душевые, надеясь там с кем-нибудь пособачиться. Грёбаный Лотари съел мне весь мозг, и я хочу отыграться.

Если честно, я слепо надеюсь застать в душевых Тощего обсоса и, желательно, одного, однако мне не везёт. В парах от горячей воды я вижу множество мужских жоп всех форм и размеров, но не той, что нужно, поэтому скриплю зубами и иду в зал. Тощий пусть радуется отсрочке, сегодня сниму пар без его участия.

В зале кучкуются Глифф, Дальц, Мод, Тощий и Гэри. И, как ни странно, Арди. Они все о чём-то увлечённо болтают, лениво тягая железо. Глиф как всегда ржёт, Мод как всегда выёбывается, Тощий как всегда обсос, а Арди как всегда больше молчит и слушает, однако его редкие комментарии сопровождаются всеобщим уважительным вниманием.

Я молча бреду к арсеналу и выбираю цетрийскую боевую палку. Баланс просран, форма так себе, но знакомый вес и текстура приятно пьянят. Ностальгия касается груди и свербит где-то под ложечкой. Дома мы все такими дрались, стоя на арене под светом неоновых ламп.

— Привет, — здороваюсь с ребятами и Арди и залихвацки закидываю палку на плечо. Больше красуюсь, конечно. Заодно и волосы откидываю назад небрежным движением головы. Перед кем выёбываюсь — непонятно. Перед Арди светить личиком — себе дороже, перед Тощим… тот и так знает, насколько я круче, перед Глифом — и без того уже глазами сожрал… Тыкаю палкой Мода в плечо. — Давай, старикашка. Ты мне, кажется, обещал навалять.

Ребята кто ржёт, кто подбадривает и улюлюкает. Молчат только Арди и обсос. Первый — потому что он по жизни тихий, второй, видимо, оттого что понял свою грядущую судьбу, когда увидел меня с огромной дубиной наперевес.

Мод усмехается нахально и скрещивает руки на груди.

— Я что, совсем идиот с цетрийцем на палках драться? Принеси-ка сюда лирийские крестики, и я тебе наваляю так, что ты два дня до толчка ползать будешь.

— А не охуел ли ты? — парирую, хотя он, в принципе, не сказать, что неправ. — Давай что-то нейтральное… Глиф! Выбери нам оружие!

— Ножи. — Глиф кровожадно улыбается, отчего шрам на щеке кривит лицо.

— Нет уж, — возражает Мод. — Мне моя почка ещё дорога. На ножах я биться не стану, красоточка.

— Пф, — закатываю глаза. — Как будто я сам хочу лезвие в бочину получить…

— Кулаки, — внезапно подаёт голос Арди. Он сидит на скамье, немного потный. Волосы слегка потемнели и прилипли ко лбу, на груди небольшое пятно. А ещё я впервые вижу его при нормальном свете. У него действительно нет веснушек на лице, только морщины и давний стойкий загар. Импланты на свету очень выделяются, переливаются сигнально, как огни Рейнара, искусственного небесного тела, где я жил последние годы. — Деритесь на кулаках. Достаточно честно? Мод? — Мод кивнул. — Ник?

Землистые глаза смотрят на меня, и я запоздало отвечаю:

— Да.

Мы с Модом снимаем верхнюю часть формы и выходим на ринг. Я двести лет не дрался без палки или без пушки в руке, потому немного боюсь. Что будет, если Мод повредит мне лицо? Что будет, если он окажется слишком хорош?

Я даже не пытаюсь прогонять эти мысли, потому что они всё равно тонут в слепой ярости. Я принёс Лотари сраную папку, но Лотари меня не отпустил. Лотари заставил меня играть в карты и лапал меня за коленку, а затем потребовал доказать ему свою верность. И мне пришлось доказать, давясь его километровым хером и пуская сперму из