Записки сумасшедшего. 10000 будд - Бхагван Раджниш

Эта мантра соединяет все вместе, высшее Ом с низшим Хум. Наикрепчайшее, алмаз, с нежнейшим, с лотосом. Все вместе и есть существование, экзистенция, здесь и сейчас… Оно внутри меня, ЗДЕСЬ-СЕЙЧАС. Оно присутствует в моем молчании, и оно также присутствует в словах, которые возникают из моего молчания. Я встречал сотни мантр, но ничто не может сравниться с Ом Мани Падме Хум.

Всего лишь слова или, скорее, звуки, но какая сила! Какой огонь! Какой священный огонь!

Это не обычный огонь,

а священный огонь, который обжигает,

и сжигает целиком,

не оставив после себя ничего… и все же

он вас рождает заново.

Это таинство, такое же, как в мифологическом рассказе о «Фениксе». Это рассказ о птице, которая сжигала себя до смерти, и после этой смерти оживала снова и снова, вечно.

Это не просто миф. Ни один миф не бывает просто мифом; через них передаются частицы истины. Эта мантра передавалась через много поколений, и я возвращаюсь к ней снова и снова.

Я вижу, что Яшу Бхарти смеется. Она наверно думает: «Этот человек точно сумасшедший. Он, должно быть, будет возвращаться к своей мантре опять». Ты не можешь заглушить его мантры; заглушить его невозможно, вот мантра и продолжает звучать и звучать…

Ом Мани Падме Хум…

Это мантра, которую тибетцы повторяют, когда рождается ребенок… не совсем тогда, а когда происходит зачатие. Как это возможно? А метод следующий: когда вы занимаетесь любовью, продолжайте повторять эту мантру, так чтобы, когда ребенок будет зачат, Ом Мани Падме Хум уже звучала с самого начала. Девять месяцев мать повторяет ее настолько часто, насколько возможно, и где бы она не была. Когда ребенок рождается, отец произносит мантру, лама произносит мантру. «Священник» — это безобразный перевод, но в английском единственное слово, соответствующее слову лама, это священник, но это уже не моя вина. Лама это не просто священник, он также и пророк. Он приходит, когда рождается ребенок… не доктор, а мистик, и повторяет все время мантру. Когда голова ребенка появляется, он уже повторяет; и когда ребенок рождается, он рождается в Ом Мани Падме Хум.

То же происходит, когда влюбляются и когда женятся. Лама — это не христианский священник, обручающий двух людей, он мистик, помогающий двум людям идти глубже в любовь. Он снова повторяет мантру…

Ом Мани Падме Хум…

И опять же это не то, что вы назвали бы свадьбой. Это не рабство. Это прекрасно. Поэтому в Тибете никто не знает, что такое развод. Вы удивитесь… но только сейчас, совсем недавно, они узнали об этом. Иначе, столетие за столетием, их люди жили в любви. Само понятие развода было им незнакомо.

И опять, та же мантра произносится, когда человек умирает. Лама ее произносит, и за ним повторяют все присутствующие. Умирающий оказывается в океане Ом Мани Падме Хум.

С самого начала и до конца эта мантра остается тайной, подводным течением в жизни человека.

Так что не смейся; пробуй понять, или, лучше, пробуй почувствовать. Может быть именно поэтому я и повторяю ее. В те моменты, когда я был нормальным, я собирался прекратить. Но доверься моей ненормальности. Чем более я ненормальный, тем ближе я к истине.

Ом Мани Падме Хум…

Я оставил девятую картину дзэна, потому что я устал от Моисея, Рамакришны, Мухаммеда, Махавиры, Кришнамурти — от всей этой компании. Это хорошая компания, но даже от хорошей компании рано или поздно начинает тошнить. Хорошая компания, всего лишь хорошая, становится безвкусной. Я отошел от нее, я перешагнул ее и стал настоящим исключенным: десятым быком дзэна. И войдя в десятую, я уже знал все, что стоит знать, в то время, как бедные приятели в девятой играли в игрушки… религиозные игрушки, но ведь игрушки есть игрушки. Только в десятой вы выходите за пределы. И десятая звучит в вас беззвучным звуком мантры…

Ом Мани Падме Хум…

На этом серии закончены.

Слова человека без слов

Предисловие

Для меня нелегко снова начать говорить. Это всегда было непросто, потому что я пытался говорить о том, о чем рассказать невозможно. Сейчас это еще более трудно. После тысячи трехсот пятнадцати дней молчания я ощущаю себя так, как будто бы пришел к вам из совершенно другого мира. На самом деле, так оно и есть. Мир слов, языка, концепций и мир безмолвия диаметрально противоположны и столь удалены друг от друга, что нет ни одной точки соприкосновения…"

В октябре 1984 года у Шри Раджниша закончился период почти четырехлетнего публичного молчания. Он остановил машину во время своей ежедневной послеобеденной прогулки и ответил на вопросы корреспондентов, где объявил, что его религия — это первая и, возможно, последняя религия. Несколько дней спустя, тридцатого октября, Мастер пришел поговорить с группой учеников, собравшихся в гостинной его дома. Он объяснил им, что он имел в виду под своим заявлением:

"Моя религия является первой религией, которая воспринимает человека во всей его тотальности и естественности, которая принимает его как единое целое, таким, каков он есть. Вот что для меня означает святость, — не нечто священное, а нечто, принятое во всей его целостности.

Я также сказал, что, по всей вероятности, эта религия может стать последней религией, и просто потому, что я не оставил вам ничего, против чего вы могли бы аргументировать. Я дал вам одни лишь методы. А методы вы можете либо пробовать, либо не пробовать, но вы не можете с ними спорить. Если вы их пробуете, то я уверен, что они принесут результаты. Я знаю на собственном опыте, что они приносят результаты — вне всяких сомнений. А если вы их не пробуете, Ошо не в праве о них говорить. То, что я дал вам, это не замкнутая система. Это открытый эксперимент…"

(Библия Раджниша, том 1)

После этого Шри Раджниш проводил недели и месяцы, разбирая по кирпичику стену суеверий и верований — в Бога, в истинное и ложное, в грех и благодетель, и во множество всего такого, что мы в себе никогда и не замечали — всего того, что преграждает всем нам путь к подлинному религиозному переживанию. Даже те из нас, кто никогда и не считал себя "религиозным", отправившись во внутреннее путешествие, увидели, насколько глубоко влияние общества, в котором мы живем; насколько оно тонко и насколько бессознательно.

Под руководством Мастера путешествие принесло нам истинный восторг, каждый такой вечер становился просто произведением искусства. Блестящая логика, истории, в которых дети делятся своим опытом… смешной анекдот, как скальпель хирурга… опустошительно простой и такой революционный взгляд — все это сплеталось вместе с жестами и выражением глаз и с присутствующей во всем этом тишиной.

Более чем тридцать пять лет Шри Раджниш провел, искусно убеждая, вовлекая, направляя, выявляя, уговаривая, и даже толкая людей в состояние, где они пересекали границу, отделяющую мир молчания от мира слов. И наверно более искусно, чем все другие исключительные, необыкновенные люди, обретшие тишину, этот Мастер сумел дать нам почувствовать то состояние, где нет слов, и сумел выразить его в словах.

Отрывки, помещенные в этой книге, были выбраны из первых шестидесяти дней бесед, проведенных Шри Раджнишем в Америке. В них можно ощутить вкус и красоту тех редких мгновений, квинтэссенцию того необыкновенного времени, ставшего уже историей.

Ма Дэва Шарито, Пуна, 1989.

Слова человека без слов

То, что мы познаем умом, мы называем знанием.

То, что мы познаем сердцем, мы называем любовью.

То, что мы познаем всем своим существованием, мы называем медитацией.

Правильный вопрос — это "Кто я есть?" И единственный путь найти ответ — это стать безмолвным, стать бдительным, стать сознательным, наблюдать свои мысли и позволить им исчезнуть.

Тогда однажды вы обнаружите, что все в вас стало безмолвным… не осталось даже шороха от мысли. Все замерло, будто само время остановилось. Вдруг вы пробудились от долгого, долгого сна, от кошмара.

Есть лишь одна дверь, которая может вам помочь, и она внутри вас.

Прыгнув в самого себя, вы врываетесь в существование.

В этот момент вы чувствуете полное единение со всем миром. Ваше одиночество исчезло, вы уже больше не один, потому что уже нет вокруг людей, отличных от вас.

Теперь есть только вы, распространившийся во всех направлениях, во всех возможных проявлениях. Это вы распускаетесь цветами на ветке; это вы плывете по небу белым облаком. Это вы движетесь в океане, это вы струитесь в реке. Вы — во всех животных; вы — во всех людях.

Я не даю вам новые догмы, верования, учения, идеологии — вовсе нет. Моя функция совершенно другая. Моя функция заключается в том, чтобы очистить вас от всего того, чем вы уже нагружены, и ничего не дать взамен. Я не заменяю вашу веру на новую. Я просто ее разрушаю. Вы, может быть, удивитесь, но я просто разрушитель — я хочу разрушить все, что было вам навязано. И вовсе незачем это чем-то подменять. У вас есть собственный творческий потенциал. Мне его не нужно создавать.