Элантрис - Брендон Сандерсон

Хратен милостиво кивнул.

— Смог бы ты сделать это? Смог бы ты исполнить приказы вирна?

Фьен покачал головой, снова переведя взгляд на пергамент.

— Нет, ваша светлость. Я бы не сумел… Я бы не смог исполнять свои обязанности с таким бременем на совести. Я больше не завидую вашему положению, господин.

— Прими мое благословение, брат. Возвращайся во Фьерден. — Хратен достал из сумки на столе небольшой конверт: — Отдашь это тамошним жрецам. В письме говорится, что ты принял новое назначение с достойным слуги Джаддета смирением. Они помогут тебе устроиться в монастырь. Возможно, однажды ты снова возглавишь часовню, только на этот раз на территории Фьердена.

— Да, господин. Спасибо, господин.

Фьен удалился, тихо прикрыв за собой дверь. Хратен вернулся к столу и достал из сумки еще один конверт — абсолютно такой же, какой он вручил Фьену. Несколько мгновений он смотрел на него, потом поднес к пламени свечи. Письмо, которое клеймило артета Фьена как предателя и отступника, сгорит непрочтенным, и незадачливый артет никогда не узнает, какая ему грозила опасность.

— С вашего позволения, господин джьерн, — с поклоном проговорил младший дорвен, служивший при Фьене больше десяти лет.

Хратен махнул рукой, давая разрешение удалиться. Тот попятился из кабинета и беззвучно прикрыл за собой дверь.

Фьен принес своим подчиненным немало бед. За два десятилетия даже крошечная слабость разрастается в огромный недостаток, и главный артет совершил много промашек. Его снисходительность не знала пределов, и часовня жила без должного порядка, полностью склонившись перед арелонскими обычаями, вместо того чтобы нести людям представления о силе и дисциплине. Половина живущих в Каи жрецов оказались безнадежно распущенными, даже те из них, кто пробыл в столице не более полугода. В течение последующих недель Хратену придется заняться отправкой во Фьерден целого жреческого флота, а из немногих оставшихся выбрать нового главного артета.

В дверь постучали.

— Войдите, — откликнулся Хратен.

Он вызывал жрецов поодиночке, проверяя моральное состояние каждого. До сих пор ему не понравился никто.

— Артет Дилаф, — представился вошедший.

Верховный жрец взглянул на него. Имя было фьерденским, но небольшой акцент выдавал чужеземца.

— Ты арелонец? — с удивлением спросил Хратен.

Жрец склонился с должной угодливостью, но в глазах не было смирения.

— Как случилось, что ты стал жрецом Дерети?

— Я хотел служить империи. — Голос звучал тихо, но при этом дрожал от скрытого напряжения. — Джаддет указал мне путь.

«Нет, — понял Хратен, — это не вызов в его глазах — это пламя истовой веры». Среди дереитов нечасто встречались фанатики: обычно их больше привлекал суматошный хаос мистерий Джескера, чем полувоенная дисциплина Шу-Дерет. Но лицо человека, стоящего перед ним, горело огнем страсти. Не так уж и плохо: хотя сам Хратен с презрением отвергал подобную потерю контроля над собой, он часто находил фанатиков полезным оружием в своей карьере.

— Джаддет всегда указывает путь, артет, — тщательно подбирая слова, ответил верховный жрец. — Я бы хотел услышать подробности.

— Двенадцать лет назад в Дюладеле я повстречал дереитского артета. Он дал мне копии До-Кесег и До-Дерет, и я прочел их за одну ночь. Святой артет направил меня в Арелон, помогать обращению жителей моей родины; я поселился в Рейне. Семь лет я распространял там наше учение, пока не услышал, что в самом Каи строится часовня. Я пересилил отвращение к элантрийцам, помня, что святой Джаддет покарал их вечным проклятием, и присоединился к фьерденским братьям здесь. Я привел с собой своих последователей: половина верующих Каи прибыла из Рейна. Фьена поразило мое усердие, и он наградил меня титулом артета и позволил продолжать учить.

Хратен задумчиво потер подбордок, рассматривая арелонского жреца.

— Ты, конечно, понимаешь, что артет Фьен поступился правилами.

— Да, господин. Артет не может назначать других артетов. Когда я беседую с людьми, я никогда не называю себя жрецом Дерети, только учителем. — Дилаф произнес последнюю фразу тоном, не оставляющим сомнений в том, что он считает себя очень хорошим учителем.

— Что ты думаешь об артете Фьене?

— Он был потакающим своим слабостям глупцом, господин. Его небрежение замедлило рост империи Джаддета в Арелоне и вызвало насмешки над нашей религией.

Хратен улыбнулся: Дилаф, хотя и не принадлежал к избранному народу, без сомнений понимал доктрины и истоки своей веры. И все-таки его пыл мог оказаться опасным. Неукротимый огонь в глазах Дилафа рвался наружу; если не избавиться от жреца сразу, придется пристально за ним присматривать.

— Мне кажется, что артет Фьен все же совершил один правильный поступок, хотя и вышел за рамки своих полномочий, — произнес Хратен. Глаза Дилафа загорелись еще ярче. — Я возвожу тебя в ранг полного артета, Дилаф.

Жрец поклонился до земли. Он хорошо знал фьерденские манеры, и верховный жрец никогда не встречал иностранца, который бы так бегло говорил на святом языке. Этот человек действительно мог оказаться полезным, особенно если вспомнить, что общим доводом против Шу-Дерет служило то, что религия благосклонна только к фьерденцам. Арелонский жрец поможет наглядно показать, что империя Джаддета принимает всех. Хотя фьерденцев она принимает с распростертыми объятиями.

Хратен мысленно поздравил себя с приобретением нового орудия, но удовлетворение продлилось недолго. Когда Дилаф выпрямился, в его глазах по-прежнему горела страсть, только теперь там светилось кое-что еще: амбиция. Хратен нахмурился, у него начало зарождаться подозрение, что его провели.

Ему оставался только один выход.

— Артет, ты присягал кому-нибудь как одив?

Ресницы Дилафа взметнулись в удивлении, и он с сомнением уставился на верховного жреца.

— Нет, господин.

— Хорошо. Тогда ты станешь моим.

— Господин… конечно же, я ваш ничтожный слуга.

— Ты будешь больше, чем просто слуга, артет, — ответил Хратен. — Если ты станешь моим одивом, я буду твоим хроденом. Ты будешь принадлежать мне сердцем и душой. Если ты следуешь учению Джаддета, ты будешь следовать ему через меня. Если ты служишь вирну, ты будешь служить ему под моим началом. Что бы ты ни говорил, делал или думал, ты будешь следовать моим указаниям. Ты меня понял?

Пламя в глазах Дилафа полыхнуло заревом.

— Да, — выдохнул он.

Фанатизм артета не позволял ему отвергнуть подобное предложение. Хотя его низкий ранг в храме не изменится, статус одива джьерна принесет влияние. Если рабство вознесет его по ступеням власти, тогда он готов стать рабом Хратена. В душе Дилаф был истинным фьерденцем: амбиции Джаддет поощрял с такой готовностью, как и преданность.