Слимпер - Михаил Бабкин

Семён ничего не ответил, повернулся и пошёл вокруг мавзолея – говорить с Шепелем ему больше не хотелось: высказанные Маром опасения весьма походили на правду. Весьма.

– Значит, таким образом, да? – сердито бормотал Семён себе под нос, медленно обходя мавзолей по кругу и рассеянно меряя его невидящим взглядом. – Значит, использовать меня гражданин Шепель хотел? Попользоваться как следует, а после контрольное заклинание в голову… или куда там ещё… и опаньки дурачку Симеону? Ну-ну… Да где же эта дверь-то! – Семён в негодовании остановился и с ненавистью уставился на мавзолей. – Дверь где, спрашиваю?!

И тут он её увидел. Дверь.

Вернее, один из её кусочков.

Глава 3

Сокровищница Легионеров, Или Мавзолей Павших

Мавзолейная дверь была разбита на множество разновеликих фрагментов, наподобие известной Семёну нерусской игры «паззл»: кусочки входной головоломки темнели на стене мавзолея словно приклеенные к ней осколки чёрного стекла.

Было тех осколков ровно двадцать пять штук, Семён не поленился их сосчитать, прежде чем приступил к делу; все фрагменты двери оказались разбросаны по обратной стороне мавзолея, противоположной от того места, где Шепель сейчас собирал свою трубчатую пентаграмму.

– Как будто кувалдой по двери стукнули, – заметил Семён, еле-еле прикасаясь подушечкой пальца к одному из осколков. – Стеклянная такая дверь была, непрочная… Ну-ка, – чёрный фрагментик, размером с ладонь, легко скользнул по стене, следуя за указательным пальцем Семёна.

– Отлично, – Семён отошёл на шаг и, что-то прикидывая в уме, оглядел россыпь чернильных осколков. – Принцип ясен: надо сложить кусочки вместе, тогда мы и получим то, что получим. Надеюсь, что дверь, а не суровую надпись: «Выхода нет».

– Входа, – учительским голосом поправил Семёна медальон. – Выход, это когда выходят. А вход – это когда входят. Понятно?

– Не может быть! – притворно изумился Семён, подходя к стене поближе. – А я и не знал… Ты, Мар, в нашем метро не был, – Семён принялся деловито передвигать чёрные осколки, подгоняя их друг к другу, – там на станциях когда-то таблички с такими надписями висели… Много народу, начитавшись тех надписей, под колёса побросалось! От жизненной безысходности. Нет, мол, выхода и точка… Сняли потом те таблички, чтобы людей зря не губить. Сообразили.

– А-а, – с пониманием протянул Мар, – письменное эхо, колдовство через беззвучное чтение… Знаю, встречался с такой магией, было дело! Попали мы как-то с одним из моих очередных хозяев, Уриком Шмыгой, в Эбонитовый Мир – надо было спереть у тамошнего погодного шамана дождевую книгу. Между прочим, заказал ту книжку тоже шаман, но из другого Мира, он там министром по мелиорации работал… Заказал и строго-настрого предупредил – в книгу ни в коем случае не заглядывать!

Вот мой хозяин и отправился дождевую книженцию тырить. А надо сказать, что Урик отродясь ни читать, ни писать не умел…

Семён кивал, слушая рассказ Мара, и продолжал состыковывать фрагменты, изредка отходя от стены подальше и любуясь своей работой: всё же получалась дверь, а не что-либо другое. Не запрещающая надпись.

Дверь была уже собрана более чем наполовину, верхняя её часть, – и своим обозначившимся контуром определённо напоминала Семёну то ли веретено, то ли кошачий зрачок… Занятная такая дверь получалась. Нестандартная.

– …и, значит, пока Урик с книгой добрался до заказчика, то штаны на нём уже начали дымиться. Снизу, от ботинок до колен. Хорошо, что обувка добротная была, – Мар хихикнул. – Ботиночки-то арестантские, крепкие, они у Шмыги ещё с последнего срока в Исправительном Мире остались! Им сносу не было. В Исправительном Мире у начальства принцип железный: арестанта дешевле обуть один раз, но качественно, чем много раз, но абы как… Эк я скаламбурил, – изумился медальон, – ай да я!.. М-м, сбился… О чём это я говорил? А, вспомнил – о молниях, бьющих из земли. Так вот: молнии трещат, штаны дымятся, обувь постепенно обугливается… Кошмар, одним словом. Ну, отдал хозяин книжку заказчику, а сам рыдает и просит: мол, хрен с ней, с оплатой, только молнии убери!

Шаман-министр посмеялся, рукой эдак над дождевой книгой поводил, словно пыль с неё стёр, и всё, не стало молний. А после спросил: «Что, в книгу заглядывал?» – добродушно так спросил, без злости. Ну а Урику куда деваться, – да, говорит, чуть-чуть, как же без того… Глянул на обратном пути под обложку, из любопытства. Тут оно всё и началось.

В общем, оказалось, что на первой странице было написано одноразовое, но мощное проклятье типа: «Кто книгу сопрёт, того молния убьёт!» А так как мой хозяин читать совершенно не умел, то его лишь пощипало теми молниями. Но пощипало чувствительно. Эффект письменного эха, стало быть, – так шаман Урику сказал. Ему, шаману, виднее…

Кстати, после того случая мой хозяин всем своим друзьям-книгочеям настоятельно рекомендовал разучиться читать. Мол, один вред от той грамоты в нашей работе! Дескать, был бы он грамотным – так однозначно сгорел бы от молнии, к едрене-фене, вякнуть бы не успел. Впрочем, Урик всё же потом сгорел, даже я спасти его не смог, не зарядил меня Шмыга вовремя нужными противопожарными заклинаниями… хорошо, что сам не расплавился! Но это случилось гораздо позже и вовсе не от молнии, а от драконьего плевка.

Это, помнится, произошло, когда Урик Шмыга, гуляя по имперскому зоопарку, поспорил спьяну со своим корешом, тоже вором, что сможет попасть камнем в драконьи яйца с первого раза. Уточняю: яйца были не те, из которых могли вылупиться дракончики, а те, которые у дракона-самца между…

– А почему молнии снизу-то били? – не удержался от вопроса Семён, присоединяя очередной кусочек черноты к почти собранной двери. – Молнии из земли… Странно.

– Ничего странного, – Мар расхохотался в полный голос. – Он же книжку вверх ногами держал, когда под обложку заглядывал!

– Понятно, – сказал Семён, медленно перетаскивая пальцем последний фрагмент головоломки к нужному месту. – Мар, готовься. Сейчас откроется, – и, поставив кусочек на место, сразу отпрыгнул в сторону. На всякий случай.

Ничего не произошло – не покачнулась земля, не взревели трубы, не высунулась из входа зубастая пасть: из открытого мавзолея даже сквознячком не потянуло.

Семён медленно-медленно, останавливаясь на каждом шагу и чутко прислушиваясь к любым звукам, направился ко входу.

– Думаю, сообщать Шепелю о том, что мавзолей открыт, пока не стоит, – негромко сказал Мар. – Действуем по плану: зашёл, увидел, покумекал.

– Разумеется, – шёпотом ответил Семён. – Только так и никак иначе.

Окончательный вариант входного проёма напоминал по своей форме лезвие грузинского кинжала, направленного остриём вверх: прямой низкий порог и плавно смыкающиеся над головой, под острым углом, высокие боковины входа вызвали у Семёна именно такую ассоциацию; проём был настолько узким, что человек крупной комплекции, пожалуй, мог бы в нём и застрять.