Андрейка и лодырь Ромашка - Юрий Третьяков

Тут и повстречался Андрейке неизвестный старик. Вот он был старый так старый. Голова тряслась, ноги не гнулись — шел медленно, шаркая подошвами… Волосы его повылезли, остался сзади только белый пух, усы реденькие и тоже белые, а посредине коричневые от махорки, которую он курил из газетной цигарки, что сейчас редко у кого увидишь…

Он нес на плече три длинные жердины, связанные вместе. Плохо нес: сзади они у него перевешивались и чиркали концами по земле.

При виде этого интересного старика Андрейка вспомнил про леших, но сразу спрашивать было неловко, и он некоторое время шел сзади, потом посоветовал, чтобы затеять разговор:

— Вы, дедушка, неправильно несете!.. У вас задний конец перевешивает… Знаете почему? Центр тяжести неправильно расположен… Он должен находиться посередине, тогда…

Старик с любопытством взглянул на Андрейку и прошамкал:

— Центр, говоришь?.. А ты эт самое, взял бы да подмогнул, раз такой грамотный… Вот я и погляжу, где там у ней центр…

Стыдно стало Андрейке: неужели не мог сам догадаться? Он взял у старика вязанку и понес. Нести было не очень тяжело, но нужно применяться к стариковской ходьбе, а шагать быстро, как Андрейка, старик, понятно, не мог…

Вдобавок идти пришлось совсем в другую сторону, чем он направлялся, да еще неизвестно, далеко ли старик живет…

Стариковская избушка оказалась у самой железной дороги, рядом со стрелочной будкой. В тот раз Андрейка ее не заметил в зарослях вишенника, а сейчас листва еще не до конца распустилась, и очутилась избушка на виду: такая же дряхлая, как сам старик, со старой грушей в крошечном огородике и саманным сарайчиком.

Прислонив жерди к воротам, Андрейка уселся рядышком со стариком на крылечке — отдохнуть и потолковать…

— Уморился? — спросил старик.

— Что вы! — фыркнул Андрейка. — Да я могу хоть в десять раз больше нести… до вечера! И ничуть не устану! Я даже люблю всякие тяжести перетаскивать, особенно по пересеченной местности. И вот что интересно: чем сильней она пересечена, тем для меня лучше… Такой у меня характер!.. Люблю закалку!

— Эт ты молодец! — похвалил его старик. — Физкультурником небось хочешь стать?

— Это само собой… — скромно сказал Андрейка. — А вообще, дедушка, я мечтаю в разведку податься! Про разведчиков знаете?

Старик ничуть не удивился и сказал, будто так и надо:

— А как же!.. У нас в Пугачевском полку много их было… Пешая разведка и, само собой, конная… Лихие ребятки, не плоше, как вот ты сейчас… Постарее чуток… Ну, годы, эт самое, дело наживное… На первых порах пешей разведкой командовал сам товарищ Кутяков Иван Семеныч!.. Он дивизию возглавил, как под Лбищенском погиб Василь Иваныч…

— Какой Василь Иванович? — не понял Андрейка.

Дед нахмурил лохматые брови:

— Василь Иваныча не знаешь? Чапаев, какой же еще!

— А вы у Чапаева воевали? — удивился Андрейка.

— В тыща девятьсот осьмнадцатом году девятого октября вступил я в городе Самаре в Первый Пугачевский полк… и до июля месяца девятнадцатого года… Тады слег я в тифу, у станицы Рубежной… Пензию плотят, как же… Считаюсь так: персональный пенсионер областного масштабу… Да!.. Как оно, дело-то, обернулось…

— А Чапаева видели?

— Хо! Скажу так: бесчисленное число разов! Он ведь какой был? Эт самое… как огонь! И там! И сям!.. Со всеми за ручку… Вникал… В Самаре мне была от него благодарность, тады ордена не дюже раздавали… Он лично выразил благодарность!.. «Спасибо, грит, тебе, Мещеряков, что кони у тебя сытые… Сытый конь — сильный конь!» Да-а… Вот так-то оно дело оборачивалось… Но строгай! Под горячую руку — не попадай! Раз под Уральском мост мы наводили… не разбери-пойми… А инженерик один саботажничает себе в сторонке… Он увидал, кэ-эк ему даст! Да за кобуру… Сразу дело стронулось! И пошли на Каспийское море!.. А жара… казара эта… казаки, то ись… им главное до грабежу дорваться… Круг нашего обозу так верхами и шныряют…

— А у вас конь был?

Старик строго ответил:

— У меня было под командой осьмнадцать коней и девять пароконных повозок… Старший фуражир назывался.

— А вы бы казаков тех из пулемета! — посоветовал Андрейка. — Та-та-та-та-та-та!..

— Дык каб он был, пулемет-то!.. Нам не полагалось…

— А Чапаев в бою всегда бурку надевал? — спросил Андрейка, чтобы показать старику, что тоже знает чапаевские привычки.

Старик махнул рукой:

— Не… то — в кино… Она, бурка-то, неудобная в бою… Большая да каляная, как эт самое, голенище… Тоже вот шашками там зря машут… Машут и машут… Она вить тяжелая, шашка-то, чего ей понапрасну махать… Пожалуй, намахаешься прежде время и рубить не годишься…

— А как?

Старик принялся объяснять:

— Шашку, как идуть на сближению, держут опущенную концом вниз… нехай в руке сила скопляется… А как, эт самое, сблизются, тут начинають ее приподымать, и сам на стременах… Подай-кось вот ту длинную щепку…

Поданную Андрейкой щепку старик осмотрел, отломил длинноватый конец и взял в руку, как саблю.

— Гляди! Главное, следи, чтоб не было в клинке перекосу… Перекосишь чуть — будет она как, примерно, обыкновенная дубинка…

Андрейка нашел и себе щепку, показал:

— Так?

— Во-во! Теперь упирай ноги в стремя… не скашивай, тебе говорят, прямо держи! Гляди: р-раз!

Старик привстал, поднял щепку вперед вверх и рубанул так быстро, что Андрейка заметить не успел, как она мелькнула.

От этого и Андрейка ощутил в руке вместо щепки острую саблю, ступеньки стали горячим, норовистым конем. Крепко сдерживая его поводьями, Андрейка уперся пятками в стремена и, рубя, закричал:

— Ура-а-а-а!

— Не скашивай! Раз! Раз! Плавней! — зычным голосом командовал старик.

И тут все дело испортила толстая тетка-стрелочница, она вбежала в ворота и остановилась, прижав руки к груди, отдуваясь. Чуть отдохнув, сразу принялась ругаться:

— Тьфу ты! А я-то, дура, рысью бегла, аж запалилась!.. Что тут, думаю, за крик стоит? Ай беда какая? А тут, гляди-кось, старый с малым сошлись! Вот так собрались два Гурея: один одного дурее! Эх, чокнутые… Откуда парнишка тут взялся?

— Он, эт самое… жерди мне с пчельника подносил… — объяснил дед и успокоил Андрейку: — Не боись… Племянница моя, навещать приходит…

А племянница присмотрелась к Андрейке:

— Во-он кто прошлый год с рельсов гайки откручивал!

— Какие гайки? — возмутился Андрейка. — Какие гайки? На кой они мне? Что у меня, своих гаек нет? Да у нас гаек полон комод! Могу даже вам дать!

— Ишь, богач какой!.. — ехидно усмехнулась племянница.

— Тоже ценность нашли — гайки… И чем бы я их откручивал? Тут ключ нужен с длинной ручкой, чтобы их открутить, здоровые такие!..

— А за кем я тогда гналась, не за вами?

— Может, и за нами… Только никаких гаек… Да и где они там откручены?..

— А бегли зачем? Стебанули, чисто зайцы, да в кусты — нырь!

— Зайцы… — обиделся Андрейка. — Никакие не зайцы… Вы еще, наверное, не видели, как зайцы бегают быстро… Не понимаете в зайцах, а говорите!.. Просто надоело нам, мы и ушли…

— И на рельсы ничего не клали?

Андрейка врать не стал, честно сознался:

— Один раз клали…

— Чего?

— Да копейку…

— А на кой?

— Да поглядеть, как она раздавится…

— А если бы поезд с рельсов сошел, крушение произошло?

— От копейки-то? На станции тот год лошадь задавило, и то ничего! Отбросило, и все! Мы ходили смотреть. Плохо вы в крушениях понимаете…

Тетка еще сильнее озлилась:

— Гляди-кось, какой тут знахарь объявился: расселся, как в гостях! И зайцев, кроме него, никто не видел, и в крушениях не понимают! Ну-кось, подымайся да иди своей дорогой, небось дома ищут!

Пришлось Андрейке уйти, не закончив интересную беседу со стариком. Он шел и думал: плохо, когда у старика такая злая племянница, как Варвара у доктора Айболита, и, наверное, за ним плохо присматривает: придет, поругается да и уйдет… Поэтому и хозяйство у старика такое бедное — все бурьяном заросло… Ладно, что сам он не сунулся к старику с лешими и водяными, словно отсталый какой! Мог бы себя опозорить и старика обидеть: чапаевец, а его спрашивают про леших, как все равно попа!

Длинную щепку-саблю Андрейка прихватил с собой и всю дорогу на полном скаку атаковал всяких врагов, замаскировавшихся под репейник и бурьян. Все они сложили головы под беспощадной Андрейкиной саблей, которой он владел по всем правилам: галопом шел на сближение, держа поводья левой рукой и опустив до поры правую — с саблей, а подскакав вплотную, поднимал ее, сам приподнимаясь на стременах и следя, чтоб не было перекоса в клинке… Взмах! — и очередной зарубленный враг валился Андрейке под копыта!..