Чаша императора - Луи Бриньон

Зажав рану на окровавленной руке, он подошёл к перевёрнутой повозке. Там, возле тела своего друга, он опустился на колени и начал молиться. Рядом с ним раздался голос:

— Он прожил достойную жизнь и будет погребён с честью!

Агриппа поднял голову. Перед ним стоял тот самый предводитель. Только сейчас он увидел кольчугу на его груди. Она была погнута во многих местах и окрашена кровью. Твёрдый взгляд упирался прямо в Агриппу. Агриппе же понадобился лишь один короткий взгляд для того, чтобы всё понять.

— Тебя выведут из Парижа и помогут добраться до твоего короля! Здесь ты можешь умереть.

Расскажешь ему всё, что посчитаешь нужным. Нас не ищи.

Агриппа ни слова не произнёс в ответ. Он молчал и тогда, когда его друга бережно уложили в повозку, когда впрягали в неё выведенных из конюшни лошадей. Он молчал и думал о том, что никогда не забудет эту ночь и человека, который спас его от смерти.

Глава 7

Холодным утром несколькими днями спустя на правом берегу реки Шер появилась карета, запряжённая парой серых лошадей. Она двигалась по накатанной колее, мимо многовековых деревьев, направляясь в сторону величавого замка с длинной галереей, который, словно роскошный мост, соединил оба берега Шера. Окна кареты были плотно занавешены чёрным бархатом, надёжно скрывая от посторонних взглядов тех, кто находился внутри. На левой дверце было изображено сломанное копьё, а под ним надпись «От этого все мои слёзы и боль моя».

Карета двигалась медленно, словно везла нечто хрупкое. Прошло не менее получаса, прежде чем она свернула вправо и, сделав полукруг, въехала на большую площадку, нависавшую над рекой в непосредственной близости от моста, упиравшегося в ворота замка.

Карета остановилась, кучер слез с козел и открыл дверцу. Внутри послышалась возня, а мгновением позже показалась старческая рука. Кучер поддержал руку, помогая её обладателю выбраться. Очень медленно и осторожно кучер извлёк наконец из недр кареты человека, укутанного в меха. На вид ему казалось не менее ста лет. Глубокие морщины бороздили лицо, седая борода пряталась в укутавшие всё его щуплое тело меха, а остекленевший взгляд выражал только усталость. Он едва мог передвигаться, но говорил довольно внятным голосом.

Поблагодарив кучера за помощь, он собирался было направиться к воротам, но в это мгновенье они открылись и показались два стражника в серебристых доспехах. Встав по обе стороны ворот, стражи застыли.

Из ворот замка вышли три женщины. Две из них, присев в реверансе, остались у ворот, провожая взглядами третью — полную, маленького роста женщину в чёрном платье с высоким стоячим воротником, поверх которого был накинут меховой плащ, скреплённый на груди серебряной пряжкой, сотканной искусным ювелиром из множества тонких колец, и ниспадавший до самой земли. Сделав знак прибывшему оставаться на месте, женщина миновала мощёный камнем мост.

Екатерина Медичи, вдовствующая королева — мать, сама вышла встречать прибывшего старца.

Приветливая улыбка, обращённая к гостю, не могла скрыть усталости на её лице.

— Лука Горико, я желала видеть тебя и страшилась встречи. Мы трижды встречались, и всякий раз твои предсказания были столь ужасны, что мне хотелось отдать тебя в руки палача. Я потеряла всё. Остался лишь единственный сын и единственная надежда. Ты должен укрепить эту надежду. Идём со мной!

— Моя королева, — склонившись в поклоне, ответствовал старец, и голос его прозвучал более уверенно, нежели голос королевы. Это был тот самый астролог, который с точностью предсказал смерть короля Франции Генриха II. Именно его проклял Монтгомери, увидев, что нанёс своему господину смертельную рану.

Королева, взяв астролога под руку, повела в сторону донжона, возвышавшегося справа от замка, который был построен в духе Ренессанса в виде двух башен — узкой и широкой. Сливаясь по воле архитектора, они очень напоминали своим строением маяк. Единственная дверь в башне Марк отворилась, едва они подошли к ней. Их встретил слуга в тёмной ливрее. С его поддержкой немощный астролог поднялся по лестнице на следующий уровень. Здесь гостя ждала натопленная комната и обильная еда. Слуга помог ему избавиться от мехов и подвёл к стулу с высокой спинкой. Тяжело опустившись на его сиденье, обитое узорчатым шёлком, старец принял из рук слуги кубок с вином.

Молча наблюдавшая за происходящим королева, лишь перешагнувшая порог комнаты, предназначенной гостю, жестом отпустила слугу. Поклонившись, тот вышел. Королева заняла место на другом конце стола, но ни к вину, ни к пище не притронулась, продолжая пристально смотреть на астролога. Пригубив вина, старец негромко заговорил. Старческий голос время от времени прерывал кашель. И тогда в уголках губ выступали капли крови.

— Ваше величество, чем я могу помочь? — произнося эти слова, Горико достал лоскут красной материи и вытер кровь с губ.

— Вы знаете, когда настанет ваш час? — неожиданно спросила астролога королева.

— Я проживу не более трёх месяцев, моя королева! — не задумываясь, ответил астролог.

— А сколько…

Горико поднял морщинистую руку и умоляюще произнёс:

— Нет, моя королева. Я не отвечу на этот вопрос, хотя точно знаю в какой год, и в какой день это произойдёт.

— Хорошо, Горико. Ты предсказал смерть моего супруга, ты предсказал смерть моих детей. И всякий раз твои зловещие предсказания исполнялись, но сейчас, — королева устремила на астролога взгляд, в котором чувствовались осколки той ненависти, которую она питала к нему на протяжении последних 30 лет, — сейчас я хочу ещё раз проверить твой талант предсказателя.

— Я готов. — Старик с трудом поднялся и поклонился.

— Сюда! — королева подошла к резной дубовой двери и, бесшумно отворив её, вошла, оглянувшись и удостоверившись, что астролог следует за ней. Шаркая ногами, старец вошёл следом. Королева указала на ложе под балдахином. — Взгляни. — Она отдёрнула шёлковую ткань, украшенную золотыми кистями. — Что ты можешь сказать мне о ней?

Взгляду астролога предстала обнажённая девушка. Длинные каштановые волосы её шелковистым водопадом стекали с высокой подушки, на которой покоилась её голова. Глаза её были открыты, но признаков жизни почти не наблюдалось — лишь грудь её едва заметно поднималась и опускалась в такт неглубокому дыханию.

— Семена мака. Она одурманена ими…

— Это не столь важно, — перебила его королева, — что ты можешь сказать об этой девушке?

— В ней всё совершенно, — медленно выговорил астролог, скользнув взглядом по обнажённому телу, — благородство крови не вызывает у меня сомнений. Эти груди, словно спелый плод, стройный стан, ноги — в них нет ни малейшего изъяна, они словно изваяны умелой рукой скульптора… Взгляните, насколько изящна линия бёдер. Как красив этот изгиб возле колен, шея совершенно безупречна, что же до лица… мне никогда не приходилось видеть столь гармоничных черт. Она совершенна во всём, но…