Из ада в рай – Божий промысел. Книга 1 - Анна Дмитриевна Степанова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Шо це за светопредставление ты в квартире устроил?
У мамы был характер ворчливый, но это никогда его не возмущало. Ему даже нравилось, что миниатюрная женщина так храбро бранит сильного, высокого мужчину (у него рост был под 1м 90см, а у мамы 1м 50 см). Что и говорить, слон и моська. Папа всё превращал в шутку и покорно брался за уборку квартиры. Это действительно было счастливое время в их жизни.
Испанская война
Сейчас я могу лишь примерно представить себе атмосферу, в которой служил мой отец. Ведь удержаться от проявления своих чувств, выражения недовольства, неприятия определенных действий порой очень трудно. А в то время люди, которые пытались сохранить самостоятельное мышление, человеческие чувства и моральные ценности быстрее всего могли попасть в поток репрессированных. Был момент, когда эта опасность реально нависла над моим отцом. Мама часто вспоминала этот эпизод:
«Твой папа был всегда весёлый, что у него там было на работе, какие проблемы – я этого не знала. Придет домой, обязательно пошутит, подбодрит. Но однажды он пришёл домой темнее тучи. Всю ночь он не мог спать, ходил из угла в угол. Я уж не знала, как успокоить его.
– Что случилось, дорогой, в чем дело?
Он обнял меня и заплакал.
– Мамочка, что мне делать? Сегодня на учениях расстреляли Гусева. Приехало высшее начальство, а он во время перехода отстал. Капитан подошел и безо всякого в упор расстрелял его. Позже выяснилось, что он ногу натёр. Как жить дальше, если человеческая жизнь ничего не стоит? Сил больше нет. После учения мне приказали сообщить родителям. Что мне писать? Андрей был какой-то особенный мальчик, очень чистый, единственный сын у родителей, часто получал письма. Сам писал неплохие стихи. Как мне написать родителям, что его нет? Погиб в мирное время!? При исполнении служебных обязанностей. Написать, что мы – убийцы или это был несчастный случай?
Я очень переживала за него, но как утешить, какой дать совет? Дима подал рапорт, пытался сопротивляться этому произволу в армии. Но что значило в 1937 году сопротивляться действиям начальства, да еще и в армии! Можно запросто попасть в альбом или в список. Это происшествие обсуждали на партийном собрании и, конечно, отчитали не того, кто застрелил бойца, а твоего отца за несоблюдение дисциплины. Вынесли ему выговор. Теперь оставалось только ждать. Он ходил сам не свой. Но однажды пришёл домой необычно весёлый. Танечка побежала к нему:
– Папа, Папа присоль!
– Иди сюда, моё солнышко. Он схватил её на руки, подбросил, кружился с ней, а у самого слёзы на глазах.
– Я так рада, что ты сегодня весел. А сама плачу.
– Чем бы нам червячка заморить?
Покушали, лицо его стало снова суровым, даже каким–то чужим, отвлечённым. Танюша полезла к нему на руки.
– А хочешь мы сейчас поедим с тобой далеко-далеко, за синее море, за высокие горы? Садись на поезд.
Он стал на четвереньки и стал ползать по комнатам. Поздно вечером легли спать. Он был страстный, сильный. Хотел оставить свою частичку навсегда. Очевидно, так и случилось. Утром он как-то странно прощался.
– Что бы тебе не говорили обо мне, верь, я – честный человек. Жди, и я вернусь.
Ноги подкашивались. Села на табуретку, на меня напал какой-то озноб.
«Что бы это значило? Жди, и я вернусь. Откуда? Сколько ждать?» В оцепенении просидела не знаю сколько. Проснулась, Таня:
– Мамочка, где папа?
– Не знаю, моя маленькая.
Племянницу Нину мы отправили домой на Украину и остались одни. Прошла неделя, вторая – никаких вестей. Вдруг поползли слухи, что Дмитрий Степанов – враг народа. Друзья перестали узнавать. Средств на жизнь не хватало. Благодарила Бога, что хоть с работы не уволили. Написала Валентине Антоновне. Она, как ангел-хранитель, через 2 недели приехала. Чувствую, прощальная ночь зародила во мне новую жизнь. Беременность протекала очень тяжело. В конце 6-го месяца тяжелейший приступ аппендицита. Боли невыносимые, рвота, температура под 40».
Валентина Антоновна находит машину и уже без сознания увозят маму в больницу. Оказался перфоративный аппендицит, перитонит. Безобразный рубец – очевидное доказательство, что ситуация была сложнейшей и для мамы, и для меня. Я ещё просидела в животе 2 недели. Я стучусь в этот мир, а Танечка его покидает.
Бедная Валентина Антоновна – она мечется между двух огней. Танечка внезапно заболела корью и за 3 дня умерла. И что за судьба – в этот же день возвращается отец. У меня сохранилась фотография того печального события. В гробу Таня, как ангелочек, над ней склонились отец, бабушка и мама.
Через неделю маму выписали из больницы. Она долго не могла опомниться от горя и болезни. Я была на искусственном вскармливании и довольно долго отец и кормил меня, и купал, всё своё свободное время посвящал мне. Когда горе немного улеглось, отец признался, что он был в Испании. Поехать в Испанию добровольцем было спасительное решение, чтобы избежать Дамоклова меча репрессии.
Мне немного известно о службе моего отца в Испании. Но срок его пребывания там можно подсчитать очень точно. В начале февраля 1938 года уехал и в сентябре 1938 вернулся. Перед отъездом он посеял семя моей жизни. А вернулся в день моего рождения и смерти старшей дочери. На фотографии он выглядит настолько истощённым, словно из концлагеря. Как обычно, он не распространялся о своих военных делах, сказал только, что видел там не только то, о чём пишут здесь, но и много невиданной жестокости «не дай бог ещё когда-нибудь увидеть». Я могу себе только представить – ведь он словно снова погрузился в Россию 17-го года с хаосом власти, «красным террором Народного фронта», когда убивали офицеров, священнослужителей, государственных чиновников иногда с чудовищными пытками – сжигали людей заживо, распинали на самодельных крестах, при них насиловали их жен и детей и террором националистов в ответ, когда их политических противников убивали прямо на улицах для устрашения. Возможно, все это и побудило его вернуться довольно скоро.
Восемь месяцев в Казани всё своё свободное время отец нянчился со мной. А потом отвёз меня в Анапу к своим родителям, передал им эстафету любви. Валентина Антоновна и Дмитрий Иванович души не чаяли во внучке…
На Финском фронте
Мирная служба отца в Казани длилась недолго. В декабре 1939 года их дивизию послали на финскую войну. Когда я знакомилась с событиями той незаметной зимней войны, кровь в жилах застывала. Слава Богу, в той ужасной войне пуля не коснулась моего
