Настоящий мужик. История парня из Anthrax - Скотт Ян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Каждый раз, когда приходил Рассел, я говорил: «Научи меня играть “Whole Lotta Love”. Покажи, как играть “Pinball Wizard”». Я всего лишь хотел учить песни. Мне было плевать на гаммы, которые приходилось выписывать на бумаге. Он расстраивался и говорил: «Послушай, тебе для начала надо научиться…» Я отвечал: «Хочешь сказать, все ребята в группах знают эту хрень и разбираются в теории?»
– Да, знают, – сказал он.
– Не уверен, – ответил я со скептицизмом непослушного подростка. Да быть не могло, чтобы все эти крутые рок-звезды сидели и годами учили теорию.
Еще некоторое время я ходил к Расселу, и он научил меня играть несколько песен на акустике. В третьем классе на шоу талантов в начальной школе в Лонг-Айленде я сыграл «Blowin’ In The Wind» Боба Дилана, песню Джима Кроче «Bad, Bad Leroy Brown» и песню Surfaris «Wipe Out». Только я, моя акустическая гитара и микрофон в аудитории. Все хлопали. Я был совсем пацаном. А что им делать? Освистывать? Но я идеально знал песни.
И когда я уже полгода играл на акустике, отец сдержал обещание. Отвел в музыкальный магазин в Куинсе на Юнион Тернпайк и купил подержанный Fender Telecaster Deluxe 1972 года. Гитара была кофейного цвета с черной накладкой. Жаль, ее больше нет – сегодня бы она стоила не меньше девяти кусков. Вероятно, я продал ее году в 1978-м, потому что очень хотел Fender Statocaster. Я тогда ни хрена в этом не смыслил, и внешне «Телекастер» мне не нравился. А «страты» выглядели круто, и гитары Les Paul тоже. Никто из моих любимых гитаристов на «теле» не играл. К тому же «страт» мне нравился формой. Он был более гладким и менее фолковым. Я скопил немного денег и вернулся в магазин, где мы приобрели «теле», и там был натуральный деревянный «страт», который я очень хотел. Поэтому я обменял свой «теле» и доплатил двести баксов. Вот так я приобрел новое оборудование, которым пользовался много лет – даже в годы становления Anthrax в начале 1980-х. Я всегда покупал и продавал оборудование, пытаясь достать больше, лучше или выгоднее.
Купив первый «теле», я сказал предкам, что уроки мне больше не нужны. Я хотел учиться сам. Я достаточно смело заявил: «Не хочу звучать, как учитель. Хочу играть по-своему», поскольку боялся, что они заберут у меня гитару. Сработало! Родители согласились предоставить мне свободу.
Я уже очень хорошо умел играть основные аккорды и на слух не жаловался, поэтому ставил записи и пытался врубиться в последовательность аккордов – я играл почти все партии, кроме соло. И я решил, что мне нужен усилитель получше. У меня был мелкий Fender Deluxe. А я хотел Twin Reverb, потому что он был больше, но слишком дорогой. Я купил гитарный процессор, педаль Electro-Harmonix Big Muff. Подключил ее через Fender Deluxe и уверен, она звучала отвратительно, но тогда мне казалось, что я крут.
У отца в Лонг-Айленде жил двоюродный брат Эдди, который, как и Митч, был меня всего на 10–12 лет старше и находился километрах в трех от нас, поэтому я его часто видел. Он был байкером и жил в доме с кучкой других байкеров. В подвале у них было оборудование для репетиций с барабанной установкой и несколькими усилителями, и они спускались и играли. Когда мне было восемь или девять, я сидел с ними и наблюдал. У них были Les Paul, Gibson SG и «страты», «квакушки»[16] и гитарные процессоры. Эти патлатые бородачи в кожаных жилетках подключали гитары и зажигали. Ничего круче я не видел и еще больше захотел играть сам.
Мне нравились «Битлз», Элтон Джон и Саймон с Гарфанкелом, но для меня они, безусловно, были лишь развлечением, вроде комиксов или ужастиков. Лишь в сентябре 1975-го я услышал песню «Rock and Roll All Nite» с альбома KISS «Alive!» и подумал: «Боже мой, это нечто совершенно другое». Я полетел словно мотылек на огонек. Когда вышел альбом, мы ехали в нашем желтом микроавтобусе «Форд Торино», и песню крутили по радио. Исполнителей я не знал. Никто не объявлял, и KISS я никогда не слышал. Но к концу песни уже подпевал. Предки орали на меня, чтобы я заткнулся, потому что группу они не знали и звучало слишком громко. Мне было ужасно интересно, кто же это, но диджей объявил следующую песню. Я подумал: «Блин, так и не узнаю, кто это был! Это была лучшая песня, которую я слышал, и я не узнаю, кто ее исполнял!»
Потом, в канун Хэллоуина, я смотрел днем телик, щелкал все пять каналов, которые у нас были, и остановился на ток-шоу, гостями которого были четыре парня в гриме. Я понятия не имел, кто они и о чем говорили. А потом объявили: «А теперь свой хит с нового альбома KISS “Alive!” исполнят KISS с песней “Rock And Roll All Nite”». Очень странно, потому что мне, одиннадцатилетнему пареньку, совершенно не понравилось, как они выглядят. Я сказал Джейсону: «Это глупо. Кем они себя возомнили? Выглядят как идиоты. И это группа? Почему они так выглядят?» Я просто не мог врубиться. Элтон Джон был вычурным и эпатажным, но не одевался, как на Хэллоуин. Ребята из The Who грим и обувь на платформе не носили.
Через секунду KISS начали играть ту песню, которую я услышал в машине по радио, и у меня челюсть отвисла. Я повернулся и сказал: «Нужно прямо сейчас пойти купить этот альбом! KISS, KISS, KISS, KISS!»
Уверен, четыре миллиона других одиннадцатилетних ребятишек в тот самый момент делали то же самое. Информация дошла в наш мозг, и мы врубились в происходящее. В этом был смысл. Мы были запрограммированы, вот и все. Я три года маниакально слушал KISS, с 1975-го по 1978-й. Мне и другая музыка нравилась, но те три года я был фанатом KISS.
Они были подобны богам. Остальные группы пели о славе, гастролях, телках. Led Zeppelin пели о том, каково быть знаменитым, гастролировать и трахать телок. Rolling Stones и блюзмены писали о том, что бабы – те еще сучки и жизнь трудна. Но я уже знал, насколько она могла быть трудной, а телок я для себя еще не открыл. KISS пели об эскапизме; о том, как улететь на другую планету и никогда не жалеть.
Вечер в 1975-м, когда предки усадили
