Казнить нельзя помиловать - Максим Чертанов

Начали долго и занудливо обсуждать этого несчастного Савельева. А был ли мальчик-то? Где, кого и когда убили? Марине с Генкой сказали о гибели господина Савельева еще до одиннадцати, а остальным - после. Кроме Артема и меня, воочию убийства или же его инсценировки никто не видел. Артем клялся и божился, что человека на ступеньках Сбербанка действительно расстреляли, а вот как его фамилия - черт знает. Я тоже не мог сказать, кого, собственно говоря, убили, причем был уже не так уверен, что убийство настоящее. Близко-то я не подходил, да и Артем, кстати, тоже.

Снова перерыли весь Интернет, но ничего нового про господина Савельева не обнаружили, как и про какую-либо заказуху на Чертановской улице. Включили телевизор, но оказалось, что полчаса назад ребятишки из "Народной сотни" взорвали в машине престарелого Борю Моисеева, и во всех криминальных выпусках только об этом и говорилось.

- Беспартийная молодежь - настоящая проблема, - начальственным тоном произнес Артем. - Им руководство нужно. Ничего, скоро мы их охватим и вольем в наши ряды.

- Они стареньких дедушек убивают, - невинно хлопая глазами, как кукла, сказала Марина. - Зачем вам таких злых пацанов охватывать и вливать?

- Этому дедушке-извращенцу на кладбище самое место, - ответил Артем. Партия учит: здоровая нация не должна гнушаться ничем, чтоб очистить себя от скверны.

- Ну, не Шаляпин, не Шаляпин, - с усмешкой сказала Лиза. - Глупый, толстый и безголосый старикашка. Но ежели всех взрывать, кто плохо поет никакого гексогена не напасешься. Он же безобидный.

- Мразь, - сказал Артем и сквозь зубы сплюнул в пепельницу.

Участь жирного безголосого дедушки меня нимало не тронула, и, сказать по совести, отечественной культуре была оказана немалая услуга; то, что Артем придерживается таких взглядов, было понятно сразу и естественно, но, пока он молчал, я на него не злился, а сейчас мне так ясно представилось, как костяшки моих пальцев разбиваются об эти зубы из дешевенькой керамики, что даже рука заныла. Я вызвал в своем воображении пару других картин, еще более кровожадных, но в конце концов плюнул и снова стал внимательно следить за дискуссией.

Попытались, как в порядочном детективе, разобраться, есть ли между всеми нами что-нибудь общее. Но единственным общим оказалось то, что все мы не были коренными москвичами. Марина из Пскова, Лиза из Владимира, Холодовы - екатеринбуржцы (и даже - единственные из нас - до сих пор без московской прописки), Алекс одессит, а Гена сбежал из Казахстана.

Еще все мы, кроме парочки Холодовых, были холостые, вдовые или разведенные, в общем, одинокие люди. (У Артема имелась семья, но жил он здесь один.) И раньше мы нигде не встречались и не пересекались. Общие знакомые, конечно, в конце концов выявились, но - седьмая вода на киселе. Известно же, что любой житель Земли, если копнуть, окажется связанным с президентом Шварценеггером не дальше чем через четверых человек. Или через троих? Ну-ка, попробую подсчитать: насколько я знаю, брат моей мачехи в молодости служил в одном учреждении с президентом Путлером... Работает схемка! Брат мачехи, мачеха и Путлер - всего-то три промежуточных звена и понадобилось между богоподобным Шварцем и безработным Иваном Черных. Стоп: кажется, я что-то важное в беседе упустил...

- А?! - я встрепенулся.

- Иван, - Артем нетерпеливо тряс меня за плечо, - спишь, что ли? Хоть ты скажи этим мудакам, что таких кидал не бывает, что не станут они убивать... Ты единственный тут нормальный умный мужик! Мы ж вчера говорили! Секта это, и больше ничего!

Оспаривать лестное утверждение, что я являюсь единственным нормальным мужиком среди присутствующих, да еще умным, мне не хотелось, и я послушно кивнул, одновременно с этим мысленно пожелав Артему сегодня же издохнуть. Привычку лицемерить я приобрел давно, и необходимость актерствовать меня ничуть не напрягает.

- Что без толку спорить, - произнес я вслух. - Ты же круто информированный. Знаешь ходы-выходы. Вот и поинтересуйся у своих партийных друзей, что происходит. Нам расскажешь.

- Базара нет, - сказал Артем решительно. - Выходы такие есть, я ж тебе вчера говорил. Ежели народ хочет знать - я к понедельнику проконсультируюсь.

- Народ хочет ясности, - сказал Олег. - Только ничего ты, Артем, не узнаешь. Мафия следов не оставляет. Попробуй, конечно, если заняться нечем...

- Мне всегда есть чем заняться, - оскорбился Артем, - для вас же стараюсь, чтоб вы зря головы не ломали. Меня-то им нипочем не развести. Об ваших же интересах забочусь. Да как хотите, мне-то что! Мы с этими придурками по-любому разберемся.

- Мы не сомневаемся в твоей крутизне, - сказала ехидная Маринка. Будем весьма признательны, если ты нас просветишь, когда все узнаешь.

- Ну, какая крутизна... - скромно потупился Артем. - Современный человек должен иметь источники информации... Мариш, а что, водка закончилась? Мужики, может, сходить еще за одной? Хозяйка не против? Девчонки, вам чего купить?

Олег с Таней сказали, что им пора. Правильно: если у вас нет московской прописки, после комендантского часа лучше не болтаться по городу. Хотя по опыту известно, что весь шухер спадает уже к половине первого, когда патрули укладываются спать, но чем черт не шутит. Иногда можно и ночью нарваться. Остальные были не против. "Девчонки" также встретили идею с энтузиазмом.

- - Кто со мной? - требовательно спросил Артем, опять пихая меня локтем.

Я прикинулся, что задремал. Почему за добавочной водкой всегда ходят парой, как девочки в туалет? Магазин в двух шагах, он вон какой шкаф, один бы донес. Составить Артему компанию вызвался Гена, и я с облегчением откинулся на спинку дивана. Почему-то я был рад, что добровольцем оказался не Алексей. Хотя какая мне, в сущности, разница?

Проводив Олега с Таней и добытчиков водки, Марина понесла в кухню переполненные пепельницы и грязные тарелки. Лиза увязалась за ней. Все-таки человек - удивительно стадное существо: в одиночестве не может ни за водкой сходить, ни посуду помыть. На пару минут мы с Алексом остались в комнате вдвоем. Обменялись какими-то бессодержательными фразами. Он по-прежнему излучал дружелюбие, впрочем, такое же на первый взгляд безликое, равнодушно-вежливое, как и Маринка. У них и манера разговора была общая неудивительно, что сразу спелись. Оба отпускали по любому поводу банальности и с неизменно серьезным выражением несли всякую чепуху.

Выпил я очень много, и что было после возвращения мужиков с водкой, помню смутно. Решили ждать понедельника, поверили Артему, успокоились, и все плавно перетекло в обычную вечеринку. Даже танцевали. Кажется, кто-то гладил чьи-то колени, но точно не я и не мои. В конце концов Алекс ушел с Лизой, поскольку они соседи, а Гена с Артемом, причем намереваясь продолжить пьянство. Эти последние и меня тащили с собой, особенно Артем по иронии судьбы, он проникся ко мне такой горячей симпатией, что мне даже стало неловко за свои кровожадные мысли. Мало ли какие у человека взгляды.

Все же я отказался: мне хотелось побыть одному и хоть немного подумать. Да и спиртное в меня больше не лезло: не то здоровье уже. Я и на вечеринки-то давным-давно не хожу. Даже не верится, что еще недавно у меня была так называемая "бурная молодость".

Артем долго тряс мою руку и обещал, что не позднее понедельника мы будем полностью в курсе происходящего, а я - в первую очередь. Он держит события на контроле. Я наконец отделался от него и через две минуты был у себя. Торчал на балконе, пока хмель не выветрился. Доживем до понедельника!

...декабря 200... года, суббота

"Знаю - или я, как ребенок, дал себя обмануть собственным страхам, или я в отчаянно сложном положении; если со мною приключилось последнее, то я нуждаюсь и буду нуждаться в том, чтобы сохранить всю ясность мышления".

У меня почти не бывает похмелья как такового; во всяком случае, опохмелиться не тянет, и голова не болит. Что там может болеть, там же кость, как говорил незабвенный генерал Лебедь. Я только просыпаюсь в тоске и апатии; но поскольку у меня почти всегда тоска и апатия, разница небольшая. С вечера кладу возле постели какую-нибудь книжку типа "Игры в бисер" и ставлю на тумбочку кружку с водой; а едва открыв глаза, хватаю оба этих предмета и использую по назначению, не давая тоске завладеть мною слишком сильно. Так обычно проходит весь день, а к вечеру я уже в состоянии принять душ и поесть, после чего начинаю чувствовать себя обыкновенно, то есть умеренно плохо.

Сегодняшнее утро ничем не отличалось от подобных. Очнулся, выдул стакан минералки, повернулся на бок и раскрыл "Маятник Фуко". Но глаза мои бессмысленно бегали поверх строк. Что-то вчера было приятное... Нет, глупости это. Есть люди, которые губят все, к чему ни прикоснутся, и я один из них. Мир стал иным, потому что в него пришли Вы, созданный из слоновой кости и золота. Ну-ну. А вот пришел я, созданный хрен знает из чего, и все разрушил. Один умный человек втолковывал мне, что если браться за любое дело с предчувствием неминуемого краха, зла и вселенской катастрофы, то как бы ты ни старался сделать что-либо конструктивное, все равно ничего не выйдет. Нужно изменить себя и свое отношение к жизни. Но как? Впрочем, наутро после пьянства всех тянет заниматься самобичеванием.