По-взрослому - Мари Александер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Почему три месяца?
Я аж растерялась, про испытательный срок прописана информация в самом начале контракта, это нестандартно, но я на этом настояла, и Гроссманн внесла данное изменение в мой контракт. И к чему этот вопрос, если он перечитывал именно приложение, в котором указаны те пункты и требования, которых не было в самом контракте, по его мнению?
– По-моему, это оптимальный срок для принятия решения о необходимости продления контракта или отказа от дальнейшего сотрудничества.
– Вы так думаете, Ангелина Андреевна…
– Белых. Моя фамилия Белых, по мужу, – почему-то ответила я, просто ударение в приложении было поставлено так…, в общем, я точно не поняла.
– Бывшему? – уточнили у меня.
– Да, вы правы, – ответила и вернула разговор к вопросу о сроке. – Три месяца – это и не мало, будет достаточно времени узнать меня, и не много, в случае если мне придётся всё-таки покинуть дом, дети не успеют слишком привязаться.
Он снова пролистал контракт, так же задержавшись на приложении, передал мне один из экземпляров. Я, получив контракт, начала его перечитывать, как и учила меня Виолетта Исааковна. А он тихо произнёс:
– Боюсь, что для меня это будет слишком долго.
– Что, простите, не расслышала? – уточнила я, так как смысл его фразы я не совсем поняла.
– Ничего, – ответил уже почти "мой работодатель". – Вы будете читать оба экземпляра?
– Да, конечно, – сказала я, принимая в руки второй, но, не знаю как, он выскальзывает из моих рук и отлетает в сторону от стола.
Мне пришлось встать и поднять бумаги, не подумайте только, что я просто нагнулась за ними, демонстрируя мои «не 90», это пошло. Я приехала в этот дом работать, что бы там ни случилось со мной в первые минуты нашего знакомства. Я присела на корточки и аккуратно взяла листы бумаги. Но не успела встать, прямо передо мной стоял господин Чернов. Я медленно подняла взгляд, начиная от дорогих ботинок, вверх по мощным ногам в серых брюках, постаралась не задержаться на очень важном месте и перевела взгляд выше, светлая рубашка, выше… и взгляд темных глаз, смотрящих на меня сверху вниз. Уж не знаю, как ему вид сверху, а вид снизу меня впечатлил. Колени мои дрогнули, и у меня мелькнула мысль, что сама я не поднимусь.
– Руку, – не предложил, а скомандовал он и протянул свою.
Я ухватилась за неё как за спасение и резко поднялась, не могу сказать, кто из нас виноват, то ли Вадим дёрнул руку резче, чем нужно было, то ли я постаралась как можно быстрее подняться, но мы оба чуть не упали, так как я, потеряв равновесие, потянула его за собой. Всё происходило так быстро, мгновения, понимая, что упаду сейчас, я зажмурила глаза. Но мужчина был сильнее и больше меня, и с реакцией всё в порядке оказалось, уронить нас двоих мне не удалось, а вот ему придать мне полностью вертикальное положение, прижав к своему телу, не составило большого труда. Объятия были недолгими, но достаточными, чтобы я убедилась в своей первичной реакции на него – Вадим был скроен под меня, или я под него! "Черт, прекрати называть его по имени и выкинь подобные мысли из головы!" – уверяла я себя, при этом вдыхая аромат, который для меня теперь станет наркотиком.
– Всё в порядке? Устоите на своих ногах? – спросил тихо, прямо в ухо.
От этого снова побежали мурашки, и, чтобы не совершить какую-нибудь глупость, я попыталась отстраниться. Меня удержали.
– Не так резко, – снова тихо сказал, – я сам.
Он разжимает объятия и сам делает шаг назад, а я остаюсь стоять, одной рукой держась за него, второй прижимая к себе контракт.
– Спасибо, – почти шепчу я и чуть громче добавляю: – Простите.
Он не комментирует случившееся, садится обратно за стол. Но я слышу опять эту странную реплику:
– Три месяца – это долго.
Не пойму, он ужасается, что ему придётся меня терпеть столько времени? А я тут в облаках снова летала. Дура! Взяла себя в руки, села обратно на стул, продолжила внимательно читать контракт. Сверила оба экземпляра, приложение ещё внимательнее, чем ранее, прочитала. Памятный пункт про маму, про запрет на обучение вождению авто (он ещё при первом чтении вызвал у меня недоумение, но, видать, был прецедент), запрет на катание на лыжах и на прочие травмоопасные виды спорта, даже в законные выходные, тоже понятен. А вот пункт на запрет каких-либо романтических и сексуальных намёков и притязаний с моей стороны в сторону нанимателя я перечитала дважды. За нарушение данного пункта мне грозила выплата такой нехилой неустойки в пользу нанимателя и расторжение контракта со стороны нанимателя, конечно же, без компенсационных выплат за досрочное расторжение контракта. Вот тут его последняя фраза приобрела конкретный смысл для меня. Он что же, сразу понял мою реакцию на него? Видать, я не первая, кто теряет голову с первой минуты знакомства с ним. И теперь только от безвыходности положения принимает меня на работу, а сам уже себя жалеет, что я буду вешаться на него, как только что? Так вот, не на ту напали. Я буду работать с детьми, постоянно находиться с ним мне не требуется, так что я уж точно смогу сдержать свои порывы. Решено – сделано! Он первоначально усомнился в моей профпригодности, докажем ему, что он не прав.
Я ставлю свою подпись в контрактах и передаю бумаги ему, один экземпляр немного помят. Он подписывает оба. И предлагает мне выбрать один себе. Я, конечно же, выбираю помятый, как напоминание.
– Когда я могу приступить к работе и познакомиться с детьми? – спрашиваю я.
Мой наниматель, а отныне и впредь только так и по имени-отчеству, поднимается и идёт на выход, я иду следом.
Глава 9
Дети. Не полюбить Бри невозможно, этот ребёнок забрал моё сердце с первой минуты нашего знакомства.
Мы вернулись в ту гостиную, где я ожидала аудиенции. Пока мы шли, Вадим Александрович позвонил кому-то, и "ни здрасти ни до свидания", чётко сказал одну фразу и положил трубку.
– Мы в малой гостиной, жду.
С кем он разговаривал, не могу сказать, но через пару минут дети пришли вместе с горничной, она осталась стоять в дверях. Дети дружно вошли и встали перед отцом, младшая, недолго думая, потянула ручки вверх, что было расценено отцом, как просьба взять её на руки. Я сидела чуть сбоку, на диване,
