Долгая дорога к дому - Муравьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь он жил один, и мог потягиваться нагишом, не боясь получить подзатыльник. К тому же, под одеялом он вспотел и мысль об одежде не привлекала.
С минуту он рассматривал свою стройную тень, потом открыл окно, впустив утренний ветер в маленькую, обычно полутемную, но всё же свою комнату на улице Листьев. Втекающий в окно воздух дышал легкой прохладой, но теперь потному Элари стало холодно. Он не любил мерзнуть - как, впрочем, и потеть.
Свет в крохотной душевой казался тусклым после ослепительного солнечного. Юноша, ёжась, забрался под шумные струи, и вода лишь сначала показалась ему ледяной, - другой, впрочем, не было. Вытираясь, он посмотрел в зеркало. Пять последних лет он работал наравне с взрослыми, и его фигура не вызывала нареканий. А лицо... он знал, что девушки считают его красивым, а мнение ровесников не очень его волновало. Одеваться он по-прежнему не стал - кто его может увидеть?
Комнату он получил всего год назад, окончив школу, и до сих пор жил один, без подруги, - странный выбор для юноши его возраста, но выросший в сиротском приюте Элари больше всего на свете ценил одиночество, и пока оно не успело надоесть ему. Впрочем, в восемнадцать лет редко думают над такими вещами, особенно когда впереди - целый свободный день, и у тебя много друзей... ну, не очень много. Приятелей - половина мальчишек с южной окраины, а друзей... разве что Эльт и Атхей Суру, Житель Пустыни по крови. Суру был воин, Защитник, и Элари старался брать с него пример, хотя сам был не очень осторожен и чересчур любопытен.
Он позавтракал оставшейся с вечера кашей и хлебом, - теперь он мог питаться и получше, но привык к такой простой еде. Потом вымыл посуду и вновь подошёл к окну. Хотя ночь уже давно кончилась, было странно тихо, даже для выходного дня. Редкие прохожие, ещё более редкие машины... Под небом плыли редкие облака, на асфальте разлились лужи, - под утро шёл дождь. Шелестела листва. Элари захотелось погулять, и он стал собираться.
Одеваясь, юноша включил радио, - просто чтобы узнать, что происходит в мире. Из динамика донёсся слабый голос витийствующего диктора:
- ...весь народ. Великий народ Айтулари, спасенный своим Председателем в этой благословенной земле...
Элари поморщился. Ещё мальчишкой он возненавидел эти официальные восхваления - но, получив для начала ремня, научился держать свои мысли при себе. Приятно, конечно, когда тебя хвалят, - но когда хвалят всех, да ещё в расплывчатых выражениях, да ещё так неуклюже, словно человек, писавший речь, делал это торопливо и с отвращением... поневоле поверишь, что лесть есть суесловие и грех. Порой Элари жалел, что в Айтулари запретили все религии, - хотя и сомневался, что проповеди закона божьего доставили бы ему удовольствие.
Диктор вдруг смолк на полуслове, словно подавившись фразой. Элари показалось, что в студии идет яростный спор, но по доносившимся до него глухим звукам не мог ничего разобрать. Юноша подумал, что может быть он проснулся волшебником, способным телепатически внушать свою волю, - и тут же помотал головой. Недаром ему говорили, что безделье - злейший враг разума... и тут он навострил уши. Диктор начал читать официальное сообщение, - и у Элари вдруг словно остановилось сердце.
2.
- ...Сегодня, в четыре часа утра, нарушив соглашение о вечном мире, орды сурами вторглись на нашу территорию. Защитная Стена взорвана. Подробности неизвестны. Вдоль границы идут тяжелые бои. Правительство свободного Айтулари, и сам Председатель Гантай-Кев призывают всех боеспособных мужчин вступить в ряды армии и разгромить самого злейшего врага человечества. Запись добровольцев производится в...
Айскин рывком выключил радио. Его охватила обморочная слабость, ноги подкосились, и он не заметил, как сел на постель. Страх ледяной лапой сдавил его сердце. Война с сурами висела над всеми жителями Айтулари вечной тенью, - с рождения и до смерти. Поколение за поколением уходили в страхе, так и не дождавшись её. Но теперь...
Юношу поразил не столько сам факт начала войны, - об этом давно говорили, - сколько прорыв оборонительной линии, считавшейся неприступной. Не приходилось сомневаться, что орды сурами, сожрав всё, пригодное в пищу, теперь в немыслимых количествах обрушатся на последний оплот человечества в Айтулари.
Три века назад люди заселили этот пустынный северный континент. Никто не знал, откуда появились дикие и ненасытные сурами, но после долгой войны люди отступили на свою родину, в Ленгурью, отгородившись от врага военным флотом. А если часть колонистов захотела независимости и решила остаться, - это их проблемы. Никто в метрополии не придет на помощь шестистам тысячам отщепенцев, - что бы ни случилось.
Но Айскин отчаянно хотел жить.
3.
Желание сделать хоть что-то быстро прогнало оцепенение. Быстро одевшись, Элари выскочил на улицу, невольно поёжившись в тени своего старого дома. На нем были серые рабочие штаны, синяя просторная рубаха с короткими рукавами и сандалии на босу ногу, - почти весь его гардероб. Он пошел к центру города, и его шаги скоро превратились в бег. Мучительный страх подгонял его. Элари хотел найти друзей и едва воспринимал окружающее. Он был наполовину уверен, что всё это происходит в каком-то диком сне.
Сияющему солнцу и голубым небесам не было дела ни до каких человеческих трагедий. Но Элари едва замечал их, как, впрочем, и улицы, по которым бежал.
Правду говоря, к Лахоле вряд ли подходил пышный титул столицы. Хотя в ней жила почти четверть всех людей Айтулари, - сто шестьдесят тысяч, - застроена она была длинными четырех- и пятиэтажными домами с высокими деревянными крышами, серыми от пыли и облезлыми. Её улицы, обычно пустынные в столь ранний час, сейчас заполнились народом, - сообщение переполошило всех. Многие будили соседей, спеша поделиться с ними ужасной вестью, другие бежали на площадь, - на общее собрание жителей. Не все успели одеться, как положено, и картина весьма походила на панику.
- Эй, эй, стой!
Юноша замер, тяжело дыша. Лишь через несколько секунд он узнал лучшего школьного друга.
- Ты уже знаешь?
- Ага. Кошмар, верно?
- Ты не
