В лабиринтах памяти. Студент – это состояние души! - Евгений Беляков

Днем позже мы все-таки посетили заброшенную кузню. По дороге подобрали металлический щиток, предположительно от комбайна, который вполне сгодился в качестве жаровни и, набрав на току семечек, отправились их жарить. Вернувшись вечером в общежитие с ведром жареных семечек, мы привели в восторг игроков в карты, под предводительством Петра Иваныча.

О сексе и не только

Лошадь. Уже не одно тысячелетие это грациозное животное соседствует бок о бок с человеком, оказывая ему неоценимую помощь. Несмотря на научно-технический прогресс, неумолимо интегрирующий в нашу жизнь «технические заменители» лошадиной силы, пожалуй, вряд ли найдется человек, не знакомый с этим животным. Однако похвастаться лихой ездой на горячем скакуне сможет далеко не каждый.

Одним из вечеров Вася доложил, что договорился с местным пастухом, придурковатым сельским пареньком, пообещавшим устроить нам катание на лошадях. На следующий день мы втроем и примкнувший к нам Вова Суторма отправились по направлению к совхозным конюшням, особняком стоявшим вдали от села и оказавшимися не более обитаемыми, чем кузня.

Не знаю, откуда у Ахтырского находилось столько исследовательской энергии, но, пока мы отдавались пассивному вечернему досугу, он успевал изучить все сельские окрестности и, как правило, время от времени находил на наши задницы, приключения. После того вечера ему удалось нас вовлечь еще в несколько авантюр, например ночную рыбалку, в пруду, о существовании которого мы и не догадывались. Но самое интересное рыбы в нем не водилось по определению.

По дороге к конюшням будущих ковбоев поджидал пастушок на телеге, запряженной двумя лошадьми, которые, как потом оказалось, и представляли объект нашего внимания. Недолго думая, он освободил лошадей от телеги и надел на них всю необходимую упряжь (наверное, так это все называется): уздечки, седло и прочее.

Мне досталась квелая, флегматичная кобыла, которая передвигалась с одной скоростью и не реагировала ни на одну из моих команд. Я перебрал все звуки и меры физического воздействия, когда-либо виданные мною в фильмах про индейцев и ковбоев, но действия мои оказались тщетными. Возможно, я не внимательно смотрел эти фильмы, хотя мальчишками мы это делали многократно и Гойко Митич с его многочисленными ролями, считался любимым киноактером пацанов, а может лошадь вовсе их не видела, но мы с кобылой друг друга не понимали. Она либо шла медленным шагом, либо стояла. Я же, наоборот заводился, потому что, в ожидании этого события, уже представлял себя скачущим наподобие Виннету или кого-нибудь из неуловимых мстителей, а что получалось на самом деле…?

Пастушок предложил мне сменить лошадь, как сейчас помню, жеребца звали Агат. Этот оказался полной противоположностью кобыле. Стоило только легонько коснуться боков коня пятками, он так рванул с места, что я едва удержался в седле. Необъяснимое чувство восторга и страха одновременно, блокировало мои действия. Я ухватился за шею коня, забыв, что существует уздечка, а в голове саднила единственная мысль – удержаться и не упасть на полном скаку с высоты рослого жеребца.

Через несколько секунд я почувствовал, что седло, вероятно слабо затянутое пастушком, начало сползать на бок, определив по тому, что сидел я, в нем крепко, буквально влившись от страха, но, тем не менее, мы вместе с седлом перемещались по спине Агата, увеличивая крен на правый бок. Падать не хотелось, поэтому с большим трудом нащупав одной рукой уздечку, я натянул ее и чуть не перелетел через голову внезапно остановившегося скакуна.

Назад Агата я привел пешком, стараясь как можно дальше от него держаться. Я с детства побаивался и не любил собак, да и они, честно говоря, всегда мне отвечали взаимностью, но в те минуты осознавал, что существуют звери крупнее собак.

На этом мое любопытство оказалось удовлетворенным, сейчас не помню, как откатались остальные, время поглотило эти воспоминания, помню только, что в качестве бонуса, пастушок предложил нам полюбоваться лошадиным сексом. Для этого нам предстояло переместиться в конюшни. Все расселись в телеге, меня же, видимо недовольного минувшими скачками, черт понес на спину одной из вновь запряженных в телегу лошадей.

На этот раз седло подо мной отсутствовало, а хомут на шее лошади, казался более надежной точкой опоры, нежели уздечка. Что послужило этому побудительной причиной, я уже не помню, но рассевшись по местам, мы поехали к расположенным вдалеке конюшням. Мои товарищи подтрунивали надо мной, на что я лениво огрызался и так бы мы с шутками добрались до места назначения, если бы не этот дурковатый пастушок.

Решив, что тоже может подшутить или, возможно, затаив злобу за то, что я попенял при всех, что он не умеет седлать лошадей, паренек стегнул коней хлыстом, и они понесли телегу. Пассажиров кидало во все стороны, но они все-таки сидели в телеге, я же почувствовал себя в еще большей опасности, чем на спине Агата с незатянутым седлом.

Держась за хомут, как за штурвал гоночного автомобиля, я смотрел, куда мне падать, если что: налево нельзя, чтобы не попасть под две пары задних ног лошадей, направо – под два колеса телеги, получалось падать некуда. Пассажиры вместе с конюхом, не понимая до конца опасности моего положения, ржали как те жеребцы. Я же, осознавая ее до конца, материл во всю мощь своего интеллекта конюха, обещая, если останусь в живых, убить его, а перед смертью вступить с ним в половую связь в извращенной форме.

Приближение конюшен, а может нежелание пастушка оказаться жертвой насилия, заставило его остановить телегу и броситься наутек. Я предпринял неудачную попытку догнать беглеца, а потом мы его долго криками уговаривали вернуться.

И только тогда, когда я клятвенно заверил пацана, что я не стану его убивать, а надругаться над ним в �