Приключения знаменитых книг - Джон Винтерих

Разворотный титул первого издания. Художник Физ

Разворотный титул первого издания. Художник Физ

Снисходительный тон Форстера задел старого художника. Басс был, однако, не из тех людей, что разражаются гневными письмами в «Таймс»; в качестве опровержения он написал простое изложение событий, ради того, чтобы его дети знали, как было дело. По его словам, к нему явился Холл с просьбой спасти издание. «Я очень удивился и сказал, что я ни разу за всю мою жизнь не держал в руке гравировальной иглы и совершенно не искушен в этом деле. Он уверял меня, что это очень просто, и я, при моем таланте, конечно же, с такой задачей справлюсь».

Привыкший работать мелом и карандашом, Баес должен был срочно переходить на тушь. Через три недели он приступил к изготовлению первой доски. «Конечно же, она имела множество недостатков, неизбежных на первых порах. Она была показана Чапмену и Холлу и, в общем, одобрена ими, хотя и не принята к печатанию. Все это заняло много времени, которое с каждым часом становилось дороже, так как срок очередного выпуска приближался. У меня едва хватило времени на то, чтобы сделать рисунки для следующего «Пиквика» и показать их издателям, которые остались довольны результатом моих усилий». В напутствие ему они обещали учесть его неопытность.

Басс принялся за гравировку. Результаты были катастрофические. Оставалось только одно: послать оригиналы граверу и надеяться на лучшее. «Гравер прекрасно выполнил работу, но, как и следовало ожидать, если бы вообще у нас было время ждать, манера оригинала была погублена. Гравюра не удалась, хотя «вырезана» она была великолепно. А времени уже не было. Гравюры нужно было немедленно нести в типографию, и, раз другого выхода не было, они были напечатаны, номера сверстаны и выпущены в срок. Так под моим именем вышли иллюстрации, в которых ни одной линии не было моей».

Художник уже работал над рисунками к следующему номеру, когда Чапмен и Холл известили его о том, что нашли ему замену. Так Басс расстался с «Пиквиком», оставив две гравюры — «Игра в крикет» и «Сцена в беседке», обе подписанные: «Художник и гравер Р. Басс». Получил он за них тридцать шиллингов. Гравюры Басса появились только в нескольких экземплярах третьей части, а впоследствии были заменены. Несмотря на свои недостатки, именно они сделали первые экземпляры третьей части редкими и ценными для коллекционеров.

Насколько отставка Басса зависела от Диккенса, неизвестно. Вообще неизвестно, например, встречались ли они во время пиквикского кризиса или после него. Басс определенно не таил обиды на Диккенса. Из его многочисленных работ некоторые изображают сцены из более поздних романов Диккенса, а его последним произведением был прекрасный этюд под названием «Сон Диккенса» — писатель, спящий в кресле в своем кабинете, вокруг него витают воздушные видения, его известнейшие герои.

Иллюстрация Физа к «Запискам Пиквикского клуба»

За отставкой Басса последовали отчаянные поиски иллюстратора. Об этом узнали в профессиональных кругах, и несколько художников предложили свои услуги. Интересно, что одним из них был будущий знаменитый писатель Уильям Теккерей. Выбор, однако, пал не на него, а на Г. Брауна. Был наконец найден человек, оказавшийся впоследствии причастным к славе не только «Пиквика», но и других романов Диккенса: «Николас Никльби», «Мартин Чеззлвит», «Домби и сын», «Дэвид Копперфильд», «Холодный дом», «Крошка Доррит» и «История двух городов». Подобно самому Диккенсу — Бозу, Браун принял забавный псевдоним Физ. Это имя, однако, не появлялось на зеленых обложках «Пиквика». Части с четвертой по двадцатую, а также более поздние издания первых трех частей, имели указание «С иллюстрациями», но без имени художника. Чапмен и Холл, видно, не хотели больше рисковать. Однако обложку, оформленную Сеймором, сохранили до конца издания.

Замена иллюстратора, впрочем, мало помогла популярности издания. Четвертый выпуск, вышедший уже с картинками Физа, продавался немногим лучше первого. Не повезло и пятому выпуску. Но в этом выпуске был заложен заряд, благодаря которому «Пиквик» разлетелся по всему миру. «Заряд» явился на сцену «в черной куртке с синими пуговицами, в полосатом жилете и серых брюках. На шее у него болтался красный платок, а голова была украшена белой шляпой, надетой набекрень». Как читатель, наверное, уже догадался, под шляпой был Сэм Уэллер, остроумный слуга мистера Пиквика.

Если издатель мистер Тилт был хоть сколько-нибудь спортсменом в душе, он наверняка снял свою шляпу перед талантом мистера Уэллера завоевывать публику. Начиная с шестой части, тираж стал увеличиваться с невероятной быстротой и достиг к концу издания сорока тысяч экземпляров. Сегодня эта цифра не кажется сенсационной, но в 1837 году она была рекордом, и Форстер не преувеличивал, называя ее «почти баснословной». После этого стали появляться шляпы, сигары, трости, пальто «под Пиквика», плагиаты, подражания, продолжения романа и даже его сценический вариант — все это тогда же, в октябре 1836 года. И если «баснословные» сорок тысяч все еще не производят на вас должного впечатления, вспомним, что, по словам Джона Эккеля из Филадельфии, самого тщательного библиографа Диккенса, «Пиквик» с момента своего появления стал по популярности на четвертое или даже на третье место среди английских книг, уступая только библии, Шекспиру, и, как полагают некоторые, молитвеннику. А если посчитать, многие ли в самом деле читали Шекспира, библию и молитвенник (что мы вправе сделать), то, скорее всего, получится, что «Записки Пиквикского клуба» — самая читаемая книга в мире.

Иллюстрация Физа к «Запискам Пиквикского клуба»

Пиквику и его друзьям недолго пришлось ждать встречи с американскими читателями. Знаменитая фирма Кэри, Ли и Бланчард в Филадельфии издала первые четыре номера в ноябре 1836 года и закончила издание к декабрю 1837 года, всего на месяц позже, чем в Англии. Серия вышла в картонном переплете, с матерчатым корешком и с надписью «Пиквикский клуб. Под редакцией Боза» на бумажной наклейке и без иллюстраций. Генри Ли, будущему главе фирмы, было в то время одиннадцать лет. Тридцать лет спустя он писал: «Автор был тогда малоизвестен, а все предприятие довольно сомнительно, поэтому напечатана была только тысяча пятьсот экземпляров по сорок пять центов за выпуск. Выпуски выходили отдельными тонкими книжками в двенадцатую долю листа, в картонном переплете. Они, должно быть, знакомы всем читателям старых романов. Дело оказалось выгодным, и к декабрю, когда вышел заключительный, пятый том, тираж увеличился, были дополнительно выпущены в небольших количествах первые номера и появились конкурирующие дешевые издания в Нью-Йорке. Единственной пользой, какую автор извлек из этого издания, помимо известности, полученной Диккенсом-Бозом в Америке, был перевод в пятьдесят фунтов, сделанный издательством в 1838 году в знак признания его успеха. Этот успех привел к изданию в 1837 году «Очерков Боза», которых было напечатано, правда, только тысяча двести пятьдесят экземпляров. Это предприятие, видимо, оказалось не очень удачным, потому я не нахожу в делах фирмы никаких указаний на переиздание «Очерков» до того, как много лет позже мы включили их в собрание сочинений».

О последнем утверждении можно сказать словами одного библиографа Диккенса: «Мистеру Ли изменяет память. Его фирма издавала «Очерки» не меньше четырех раз». Филадельфийское издание «Пиквикского клуба» таким образом, завоевало популярность не только себе, но и «Очеркам Боза».

Первое издание «Пиквика» теперь — очень редкая книга.

Мистер Пиквик и его друзья, особенно Уэллер-младший, покорили американскую публику и на сцене. Правда, некоторые из инсценировок так смахивали на фарс, что американцы вообще стали иронически относиться к романам. Очень серьезный молодой человек по имени Чарлз Лестер разделял их точку зрения и имел достаточно мужества в этом признаться. Но «Оливер Твист» и «Николас Никльби» покорили его. Один друг дал ему «Оливера», «чтобы помочь скоротать бессонную ночь», и он увлекся Диккенсом так же, как многие тогда увлекались религией. Год или два спустя он поехал за границу и навестил Диккенса. Свой визит в июле 1840 года он подробно описал, и нам особенно интересен словесный портрет Диккенса, нарисованный через четыре года после появления «Пиквика»: «Мне показалось, что Диккенс обладает прекрасной внешностью. Портрет в филадельфийском издании его произведений хорош, но ни один портрет не может вполне передать его лица, когда он оживлен интересным разговором. Тут в его глазах появляется нечто, что нельзя скопировать. Рост его, должно быть, не многим выше

среднего, но он держится благородно и кажется выше, чем он есть на самом деле. Он изящно сложен, ни худ, ни толст. Лицо красивое. Цвет лица у него нежный, обычно довольно бледный; но когда он воодушевлен, лицо его озаряется румянцем. Я думаю, он гордится своими волосами, и это вполне понятно. Они напомнили мне слова из «Аркадии» Сиднея: «Каштановые волосы, весьма длинные, придавали ему великолепный вид». О лбе его френолог сказал бы (особенно если бы знал его характер заранее), что это свидетельство ясного ума, в котором господствуют чувствительность, веселость и воображение. Кажется, нос его сначала намеревался стать римским, но пробыл в нерешительности достаточно долго, чтобы принять классические греческие очертания».