Не покупайте собаку - Павел Костюк

После хорошо сделанной работы — заслуженный отдых во рву.

Облаивание вызвать у самоуверенного пса достаточно трудно, ведь лай — в основном, реакция страха. Я для вызова лая у Черныша, привязывал его и ещё одну собаку на небольшом расстоянии друг от друга и играл со второй собакой. Ревнивый лай своего пса, я закреплял отдачей игрушки и борьбой с ним. Впоследствии он научился требовать борьбу у меня и помощника на защите настойчивым лаем.

Зачем прагматичные немцы ввели в нормативы по защите облаивание? Ведь владелец лающей без толку собаки постоянно платит штраф за нарушение порядка — так положено в цивилизованной стране. Дело в том, что не всегда нужно кусать попавшего в поле зрения человека, тем более, если человек не предпринимает угрожающих действий. Для городской собаки это просто жизненно необходимый навык, ведь в цивилизованном мире собака, укусившая невиновного человека, подлежит усыплению. Кроме того, один из способов устранить лай в обычной жизни, это научиться вызывать его в определённых ситуациях. Нет сигнальной ситуации — нет и лая.

Начинался слабый дождик, площадка, на которой я работал с собаками, была отделена от застройки рвом, заполненным водой и насыпью, почти в человеческий рост. Эти фортификации, оставленные городским строительством, гарантировали меня от всяких неприятных неожиданностей. Вернее, я думал, что гарантировали.

Для проникновения на площадку пришлось даже возвести мост через ров из стального швеллера и прокопать проход в насыпи.

И так, начинался дождик, тёплый весенний дождик, я возился с подростками и их щенками, а две огромные кавказские овчарки — тогда жившие со мной, лежали рядышком у насыпи, получив команду «МЕСТО» из популярного тогда ДОСААФовского курса послушания. Тут в пяти, шести шагах от моих кавказцев из — за насыпи выбрался рыбачек, он добирался до ближайших озёр из городской застройки. Как и другие сограждане, он не слишком задумывался о последствиях, воспользовавшись моим мостом, не взирая на афишу с предупреждением о работе собак. Краем глаза я заметил, как он взобрался на насыпь повыше, для удобства обзора окрестностей. Я замахал ему руками — он успокоительно замахал мне. От меня до места, где лежали собаки и стоял на насыпи рыбак было шагов тридцать. Кричать или бежать к месту событий я побоялся, предвидя неадекватную реакцию собак. Я попросил подростков придержать щенков, а сам аккуратно двинулся к собакам. Рыбачек вынул из рюкзака лист полиэтилена повернулся к нам спиной и смешно оттопырив попку встряхнул полиэтиленовую плёнку, чтобы стряхнуть капли дождя и мусор.

Хлопок плёнки прозвучал, как выстрел, собаки кинулись на оттопыренный зад, рыбак в испуге замер, я кинулся на собак. Как я пожалел, что мои собаки не научены были облаивать! Хорошо, доставшееся им место было мягким, сломать там ничего нельзя было, оно не содержало также жизненно важных центров. Собак я оттащил достаточно быстро. Все остались живы, рыбачек запил приключение припасённой на случай изрядной бутылкой самогона, осторожно трогая изодранный зад, я помог ему добраться до шоссе, идущего вдоль застройки, и отправился восвояси, держась за сердце.

Сегодня моя собака умеет облаивать неожиданно попавшего в её поле зрения человека. Я очень рекомендую всем владельцам служебных собак научить этому своих питомцев, ведь такой навык — основа социализации рабочей собаки.

Защита — раздел, в котором огромную роль играет помощник по защите или фигурант. Это первый номер в работе. Конечно, не будь предварительной подготовки, и фигурант не сможет получить от собаки хорошей работы, но большая часть успеха собаки на защите заключается в умении фигуранта чувствовать возбуждение собаки и верно построить приём. Необходим также и контакт фигуранта с хозяином собаки, иначе фигурант, собака и проводник будут мешать друг другу несогласованными действиями.

Снова приходит очередь Черныша сражаться с фигурантом. На этот раз упражнение называется вход в укрытие. Я оставляю собаку в десяти метрах напротив помощника в укрытии сам становлюсь между ним и собакой, придерживая поводок. По команде пёс бросается на фигуранта, и возле самых его ног я останавливаю его поводком — в укрытии кусаться нельзя. Затем после облаивания оттаскиваю собаку: побег, хватка, борьба. Повторяем то же самое, но теперь работает только фигурант, резким неожиданным движением предотвращая хватку. После нескольких повторений пес, наконец, понимает требование и выполняет всё достаточно чисто.

Описанные упражнения — только десятая часть раздела защиты, но на одном занятии всего не сделаешь. Мы с Чернышом отправляемся домой. Я веду его на поводке, а он завистливо оглядывается на остающихся для доработки собак.

До следующего воскресенья Черныш станет мечтать о мгновениях борьбы, и ночью он не раз разбудит меня, дрыгая лапами и поскуливая, во сне переживая счастливые моменты удачных схваток.

После полутора лет работы над силой и глубиной хватки, над выпрыгиванием в момент атаки, над смелым отношением к людям, мой пёс готов к серьёзной работе по защите — он мгновенно взрывается агрессией, не боится замаха и удара. Можно теперь легко научить его бороться с человеком, не использующим дрессировочного рукава, натаскать для защиты квартиры и машины за один раз. Но я не хочу видеть в своей собаке оружия, мне на всю жизнь хватит оружия, которое у меня было в развед.роте в Афганистане.

Мы проходим в метро и едем домой, мирно, ласково общаясь, пробуждая в окружающих светлые воспоминания детства, напоминая случайным попутчикам, что они тоже люди, не смотря ни на какие повседневные заботы.

Необходимое снаряжение: мягкий ошейник, парфорс, длинный (пятиметровый) поводок. Шипованная обувь.

Наилучшее время: собака активнее всего в сумерках и рано утром, но защиту только вначале стоит привязывать к определённому времени.

Наилучшее место: конечно, оборудованная укрытиями площадка.

Рабочий режим: очень индивидуален, два, четыре периода работы за два часа, обязательны периоды отдыха. Важно качество работы, а не количество.

Главной рекомендацией следует признать совет найти хорошего, грамотного фигуранта.

ЛИРИКА И ФИЗИОЛОГИЯ

Я ЛЮБЛЮ СОБАК

Я собираюсь на работу. Около семи. Начинается ясный весенний день. Возле меня вертится изящный доберман. Моя работа заключается как раз в том, что бы сделать из этого хулигана внимательного и послушного приятеля. Я сажаю его у дверей, ведь мне нужно закончить сборы, а он, отчаянно вертя головой, как бы повторяет: «Ну, скорее же!»

Я открываю двери, осторожно выглядываю на лестничную клетку — никого нет. «Вперёд!», — сколько счастья — он идёт гулять! Но я иду работать и усаживаю его у дверей лифта. Так мы выходим во двор. Теперь будет просто надругательством над личностью, если не дать парню пробежаться.

Мой студент наматывает гигантские круги по двору. Это невероятный восторг — нестись, куда глаза глядят! «Хорошо бы всё-таки глядел под ноги. Запросто лоб расшибёт», — думаю я. Он на лету косится на меня — может, побегаем — побегаем, приятель, когда устанешь, сейчас за тобой не угонишься.

Первое возбуждение начинает спадать — значит можно работать. Для меня работа, для него — игра, правда, по моим правилам. Но что-то привлекло внимание студента — он выгибает шею лебедем, затем припадает на передние ноги и лает очень возбуждённо. Подзываю его, усаживаю (служба — службой), но что же там такое?

Проходим на противоположную сторону двора. Студент гарцует у ноги, заглядывает в глаза — словом, демонстрирует крайнее возмущение. Так вот он, виновник наших переживаний — пятимесячный щенок кавказской овчарки лежит под столбом и рыкает на проходящих. Возле малыша двое подростков. Щенок красив, ухожен, в дорогом ошейнике, но явно очень болен. Мальчики начинают выспрашивать у меня, как у дворового специалиста, что с собакой. Оказывается, заболевший щенок стал обузой для хозяев. Они вывели его во двор умирать, а мальчишки теперь решают, кто из них возьмётся за его лечение. Я рассеянно даю общие консультации. «Сколько будет стоить его вылечить?» — спрашивает мальчишка лет двенадцати. «Сотки баксов хватит», — говорю я для разговора. «Заработаю», — успокоено говорит малец, — «лишь бы предки не совались». Мне тяжело достаётся копейка, поэтому последняя реплика заставляет меня внимательно посмотреть на мальчишку. Затем я с тоской вспоминаю недавно вырезанный у супруги из ридикюля мобильный телефон и отвожу глаза, прикидывая, сколько мне это будет стоить. Может, полечить щенка самому?

Но мне нужно работать, а студенту играть, чтобы усвоить истину, одну, которую ему полагается знать — послушание проводнику — единственный источник счастья в мире. Мы расходимся, каждый по своим делам, я со студентом на собачью площадку, а маленький карманник тащит щенка на узловатой верёвке в каменные лабиринты города добывать «сотку» на лечение. Оборачиваюсь, хочется пожелать удачи несчастной парочке, но сдерживаюсь, это слишком непедагогично.