Констанция. Книга пятая - Жюльетта Бенцони

— Какой он забавный! — воскликнула госпожа де Жанлис.

Хирург приступил к объяснениям.

— Меня немало изумило, — сказал оратор, не обращая внимания на возгласы присутствующих и засовывая пальцы в карманы штанов, — что я нашел себе столько собеседников в этом бедре. И я умел входить к моему больному совершенно особым образом. Когда в первый раз я добрался к нему под кожу, я увидел там целый рой крохотных живых существ, которые копошились, что-то думали, о чем-то рассуждали. Одни из них жили в теле этого человека, другие — в его сознании. Мысли его тоже были самостоятельными существами. Они рождались на свет, росли, умирали. Среди них можно было встретить больных, здоровых, веселых, грустных — словом, у каждой из них было свое, ни на что непохожее лицо.

— По-моему, он перебрал лишнего, — заметила госпожа де Сен-Жам, — и у него начались галлюцинации.

— Да погодите вы, — шикнула на нее одна из дам, — дайте послушать. Он и вправду очень смешной. Надо же, такое придумать. А ведь мне казалось, что у врачей совершенно нет фантазии.

— Существа эти сражались друг с другом, — продолжал хирург, — или друг друга ласкали. Были и такие мысли, которые вырывались наружу и уходили жить в мир идей. Тогда я понял, что существуют две вселенные — видимая и невидимая. Что у земли, так же как и у человека, есть тело и душа.

Господин де Калонн, который поначалу выглядел более заинтересованным, чем остальные, постепенно стал вновь увлекаться своей соседкой, госпожей де Жанлис. Раскрепощенному поведению его рук способствовало в немалой степени то, что оплывавшие свечи горели значительно тусклее, чем в начале вечера.

Хирург все еще разглагольствовал.

— Вся природа открылась передо мной. Я ощутил всю ее необъятность, едва только моим глазам предстали эти мириады живых существ, которые где вперемежку, а где, разделившись на отдельные виды, заполняют наш мир, являя собою повсюду одну и ту же одушевленную материю, будь то глыба мрамора или сам господь Бог. Какое это восхитительное зрелище! Словом, вся вселенная была там. Когда я вонзил нож в это пораженное гангреной бедро, я уничтожил тысячи таких тварей. Госпожа де Жанлис, которая была увлечена отражением нападения рук господина де Калонна, неожиданно хихикнула. Хирург принял это на свой счет.

— Вам смешно, сударыня, слышать, что и вас тоже вот так поедают живьем, — мрачно произнес он, — а эти-то на самом деле так. Генеральный контролер финансов был вынужден отвлечься от своего занятия для того, чтобы защитить даму.

— Пожалуйста, без личностей, — сказал господин де Калонн. — Рассказывайте только о себе и о вашем больном.

Покачиваясь из стороны в сторону, хирург потянулся сразу за еще одним бокалом, но его сосед не позволил ему совершить такую глупость. В противном случае, мало вероятно, чтобы кому-то удалось услышать окончание этого диковинного рассказа.

— Мой больной, приведенный в ужас криками этих микроскопических существ, попросил меня прервать операцию, — замогильным голосом сказал врач, убедившись в том, что ему не удастся более выпить вина. — О, Бог мой! — взвизгнула госпожа де Жанлис. Никто не понял, к чему относилось это восклицание — к деяниям мрачного хирурга или поступкам господина де Калонна. Но это уже не имело особого значения.

Хирург, возвысив голос, закончил:

— Но я не стал его слушать, сказав ему, что эти вредоносные твари проникли далеко вглубь и гложут его кости. Не понимая, что я хочу ему только добра, он пытался вырваться, и мой нож вонзился мне в бок.

Откупщик Лабрюйер скептически хмыкнул.

— Да, он не умен.

Бомарше разочарованно махнул рукой. — Он просто хватил лишнего.

Уязвленный такими комментариями, хирург воскликнул:

— А знаете, господа, ведь мой сон не лишен смысла. Я убежден в том, что он был вещим. И когда-нибудь наверняка исполнится.

Госпожа де Жанлис хихикнула.

— А я не разделяю вашу уверенность.

— Ох, ох, — простонал господин Бодар де Сен-Жам, пробуждаясь, — я ногу себе отсидел.

Жена с улыбкой посмотрела на него. — Сударь, все твари, которые жили в вашей ноге, сдохли. Это такое несчастье.

Адвокат в продолжении всего рассказа, не сводивший своего бесстрастного взгляда с хирурга, с неожиданным восторгом воскликнул:

— У этого человека есть свое призвание.

— Мой сон, — продолжал уродливый незнакомец, — относится к сну этого господина, как действие к слову, как тело к душе.

Но тут его отяжелевший язык стал совершенно заплетаться, и он смог произнести только какие-то бессвязные слова. К счастью собравшихся, разговор перешел на другие предметы.

— Кстати, — сказала госпожа де Сен-Жам, — на днях графа Александра де Калиостро освободили из Бастилии и выслали из Франции в неизвестном направлении. Интересно, куда он отправился?

— Думаю, что в Италию, — сказал Бомарше. — Во всяком случае, там он может рассчитывать на дешевый хлеб и вино. Четверть часа гости госпожи де Сен-Жам обсуждали Дороговизну, в связи с чем особое внимание было обращено на генерального контролера финансов господина Де Калонна. Это помешало продолжить ему свои занятия с соседкой, и он принялся неохотно отвечать на сыпавшиеся на него с разных сторон вопросы.

Через полчаса все уже забыли о странном хирурге который, низко склонив голову, сидел над столом. Похоже, ему уже было все равно, что происходит вокруг и как о нем отзываются окружающие. Его парик едва не упал под стол, и потому сосед хирурга, повеселевший молодой человек, нахлобучил парик обратно на его голову.

Когда уже все вставали из-за стола, на улице разразился отчаянный ливень. Потоки воды заливали мостовую, по которой было даже трудно дойти до кареты.

Констанция, дожидаясь, пока слуги на кухне разбудят заснувшего Шаваньяна, обратилась к Бомарше.

— По-моему, этот адвокат не так уж глуп, — заметила она.

— Во-всяком случае, у него есть какие-то убеждения. Боюсь, что нам еще не раз придется с ним встретиться. Немного поразмыслив, Бомарше согласился.

— Да, но это человек без сердца и, к тому же, тугодум. Однако, вы могли убедиться, мадам, что в провинции остались простаки, которые принимают за чистую монету политические теории и историю нашей родной Франции. Бьюсь об заклад, что эта закваска еще взойдет. Но мне не хотелось бы быть свидетелем брожения, которое будет вызвано этим во Франции.

Госпожа де Сен-Жам обратилась к веселому молодому человеку:

— Вы приехали в карете?

— Нет, — сухо ответил тот, — я не знал, что она мне сегодня понадобится. Может быть, вам угодно, чтобы я проводил домой господина генерального контролера? Он что, приехал к вам налегке?