Маленький Большой Человек - Томас Берджер

В тот день узнал я страх сколько всего. А ведь прежде мне казалось, что я владею оружием чертовски здорово, но… рядом с Бешеным Биллом я был молокососом. Конечно, я понимал, что он фанатик. А как же иначе, его настолько поглотил собственный монолог о кобурах, патронах, о длине ствола, о том, как надо подпилить рычаг, чтобы спуск был очень чуткий, о разных способах взводить курок, чтобы палить быстрее, об особых заточках ударника и о прочём тому подобном. Он напрочь забыл о выпивке и даже о своих подозрениях, став говорить «дружище» и «старик» вместо довольно зловещего в его устах «приятель».

Через некоторое время слушать это мне малость поднадоело, и я ему напомнил, что мы, как будто, собирались повторить по стаканчику и поднимаюсь со стула, но он меня остановил:

– Садись, дружище. Я принесу.

И направляется к бару, и это несмотря на то, что бармен уже давно вернулся из подсобки и мог бы сам принести нам эту бутылку.

Но вот что позабавило меня: Бешеный Билл прихватил с собой цилиндр, хотя мог смело и на стуле его оставить. По-моему, он ещё малость меня Шайен подозревал: вдруг я стащу эту его штукенцию. А. может, попросту боялся, что когда вернется, то по забывчивости сядет на него.

Но в любом случае, Бешеный Билл находился уже в двух шагах от стойки бара и как раз собрался заказать нам выпивку, как вдруг пьянчужка – помните, я говорил о нём, тот что лежал за столиком посередине зала – вскакивает во весь рост, а в руке, на которой он лежал, навалившись всем телом, откуда ни возьмись – «Кольт». Он решительно направляет его прямо Хикоку в широкую спину и нажимает на курок. Думаю, стрелял он шагов с 7-8. Но всё это происходило очень быстро – не успеешь и чихнуть.

Я что имел в виду: что если б кто чихнул в этот момент, то так бы никогда и не узнал, что произошло, потому как в следующий миг «пьяный» опять сидел, развалившись все в той же позе с той только разницей, что у него из дырочки между глаз сочилась кровь. И смешивалась с лужицей спиртного.

Этот «пьяный» и правда тогда выстрелил, да вот только пуля его попала в потолок, потому как за то время, что он вскакивал и нажимал на курок, Бешеный Билл успел его увидеть в зеркала за стойкой бара, развернуться, перебросить цилиндр в левую руку, обнажив револьвер в правой, и убить этого сукиного сына наповал. Потом Билл надел цилиндр, подошёл к трупу и осмотрел его. Тут вокруг собрались и другие, а вскоре пришёл и маршал Спиерс. И Том Спиерс спрашивает:

– Билл, ты знал этого Строхана?

– Нет,- отвечает Хикок, извлекая пустую гильзу и вставляя на её место новый патрон.

Ну, меня это происшествие несколько взбудоражило, и хотя к крови я был привычен, но здесь кровопролития я никак не ожидал. Так что я залпом опрокинул виски, который мне недрогнувшей рукой налил Бешеный Билл, прокашлялся и спрашиваю:

– Его имя тебе что-нибудь говорит?

Он опять пожимает плечами, делает несколько глотков из стакана, глаза его слипаются, словно вот-вот он уснет, и, наконец, отвечает:

– Да. Помнится в Хейсе был человек с таким именем.

– И у тебя с ним были неприятности?

– Да. Я его убил,- говорит он.- Ну, так вот, насчёт твоего «Смит-Вессона». Игрушка, конечно, красивая, но у него гильзы часто рвутся и заклинивают. На твоем бы месте я его положил на полку, а сам взял бы какой-нибудь «Кольт» со звездчатым экстрактором…

Тем временем Спиерс велел двум парням убрать труп а потом уже обратился к Бешеному Биллу:

– Освободишься – загляни на пару минут в участок. Думаю, маршалу надо было составить протокол. Хи-

кок на прощание махнул ему рукой – левой, конечно же. Я мог бы тогда сразу догадаться, что тут что-то назревает, когда увидел, что он взял цилиндр в правую руку – ту, которую он целиком и полностью приберегал для револьвера. Чего мы только не делаем правой рукой: указываем пальцем или кого-то маним к себе, чешемся, достаем деньги и всё такое прочее, а он никогда ничего не делал правой, она все время была у него свободной. Единственным исключением было рукопожатие и то, он едва подавал пальцы и тут же убирал руку назад.

Не в тот день, а уже попозже я как-то спросил у Бешеного Билла, подозревал ли он на самом деле этого, якобы пьяного или же всегда и везде, даже в помещении, ходит с револьвером в руке.

– Подозревал, конечно,- ответил он.- Да я всегда подозреваю всякого, будь он хоть трижды покойником, если только не видать его руки. И пусть в девяноста девяти случаях из ста я ошибусь, но если хоть раз попаду в точку, то все хлопоты окупятся сторицею.

Хикок был как никто наблюдателен во всём, что касалось убийства. Так, сейчас, он сразу заметил, насколько я. потрясен происшедшим, хотя, с другой стороны, не думаю, чтоб он меня узнал, отлучись я на пару минут по нужде. Все его мысли и чувства были направлены на одно, и этой своей одержимостью он был похож на индейца, ничего другого не замечая. Так, он совершенно не реагировал на качество виски, который мы пили, кстати, пили мы редкую дрянь. А позже до меня дошло, что и его кажущаяся заинтересованность в разговоре о генерале и миссис Кастер – не что иное, как просто проявление подозрительности: вся штука оказалась в том, что он подумал на меня, что я замыслил его убить и лишь оттягиваю время. На самом-то деле ему было плевать на них, его вообще никто не интересовал сам по себе, просто как личность.

Впрочем, он мог быть и внимательным, но только если это входило в сферу его всепоглощающей страсти. Так что в тот момент он проявил заботу, вот и говорит мне:

– В трудный момент всегда тяжелее смотреть со стороны, нежели участвовать… Тебе сейчас лучше всего помочь сможет женщина. Пошли, я покажу тебе самое шикарное заведение в городе.

Но сперва ему пришлось по пути заскочить в ресторан, и там он съел большой кусок мяса, потому что, как ни странно, объяснил он, но от этого неприятного случая у него разыгрался чудовищный аппетит; однако если не считать эти два случая, то я больше никогда не слыхал, чтоб Бешеный Билл упоминал, что застрелил брата Строхана, хотя и на улице, и в ресторане самые разные люди, которые прослышали об этой истории, поздравляли его или же наоборот, подчеркнуто уступали ему дорогу.

Шикарное место, куда он привел меня, оказалось танцевальным залом. А добрались мы туда уже к вечеру. До этого, в ресторане, он так неторопливо и с таким волчьим аппетитом уминал этот свой бифштекс, после чего ещё вкушал сладкий пирог и лакомился он так долго, что я окончательно пришёл в себя, ведь смерть в конце концов мне не в новинку. А раз так, то и я решил перекусить, только взял себе жаркое, потому как бифштекс показался мне уж очень жестким. Жаркое, впрочем, оказалось отнюдь не лучше, и я даже пожаловался управляющему, но вот Хикок, кажется, нашёл харч превосходным.